Хью Лофтинг - История доктора Дулиттла
Пираты доплыли до борта своего бывшего судна и попытались влезть на палубу. Но не тут-то было. Как только кто-нибудь из них высовывал голову из воды, О’Скалли грозно рычал и щелкал зубами, а тяни-толкай выставлял вперед острые рога, и пираты снова испуганно ныряли в воду.
Вдруг пираты принялись в страхе колотить руками по воде и вопить:
— Акулы! Сюда плывут акулы! Возьмите нас к себе на корабль, иначе они нас съедят! Спасите! Помогите!
И в то же мгновение бухта забурлила, словно кастрюля с супом на огне, и вода закишела огромными рыбинами. Их острые спинные плавники с шумом разрезали волны.
Самая большая акула подплыла к кораблю, высунула нос из воды и спросила:
— Не вы ли Джон Дулиттл, знаменитый звериный доктор?
— Да, это я, — ответил доктор Дулиттл.
— Очень рада познакомиться, — ласково улыбнулась акула. — Если вам нужна наша помощь, то мы к вашим услугам. Эти пираты — люди без чести и без совести, и мы с удовольствием проглотим их. Это пойдет на пользу и вам, и нам, то есть нашим желудкам. Больше они никому не смогут вредить.
— Очень мило с твоей стороны предложить нам помощь, спасибо, — ответил доктор. — Но, думаю, пока нет необходимости слишком строго наказывать их. Вполне достаточно отогнать пиратов подальше от корабля и дать нам беспрепятственно выйти в море. Тем временем пусть они поплавают взад-вперед по бухте — плавание очень полезно. А теперь подгони ко мне поближе Бен-Али, я хочу с ним поговорить.
Акула вильнула хвостом в знак согласия и исчезла под водой, а спустя минуту появилась снова. Носом она подталкивала к кораблю главаря пиратов. Тот визжал от страха, но плыл туда, куда его гнала акула.
— Послушай меня, Бен-Али, — сказал доктор, облокотившись на борт, — ты очень нехороший и злой человек. Ты ограбил и убил многих людей. Эти милые акулы готовы оказать мне услугу и съесть вас. Мне кажется, они правы, давно пора очистить море от твоей шайки. Но если ты выполнишь то, что я от тебя потребую, я позволю тебе выбраться в безопасное место.
— Согласен на все, — поднял руки над головой пират. Он с ужасом смотрел, как огромная акула обнюхивает под водой его ногу. — Я отдам тебе все мое золото!
— Мне не нужно твое золото, — ответил доктор. — Я запрещаю тебе грабить и топить корабли. Ты больше не будешь пиратом.
— А что же мне делать? — спросил Бен-Али. — Как же я буду жить?
— Ты и твоя шайка будете жить честно. Вы поселитесь на этом острове и будете выращивать корм для птиц. Для канареек. И если я узнаю, что ты плохо о них заботился, — берегись.
Бен-Али Черный Дракон не был на самом деле ни драконом, ни черным, поэтому он побелел от злости.
— Что? Я должен выращивать корм для канареек и заботиться о птицах? — закричал он и чуть не захлебнулся соленой водой. — А нельзя ли мне остаться хотя бы простым матросом?
— Нельзя! — отрезал доктор. — Об этом не может быть и речи! Ты больше не будешь плавать по морям, грабить и убивать. В наказание за все твои преступления ты до конца жизни останешься на острове и будешь выращивать корм для птиц. Решайся поскорее. Акула ждет, и ее терпение скоро лопнет.
— Медуза мне в глотку! — выругался Бен-Али. — Канарейки! Что за гадость!
Тут он снова посмотрел вниз и увидел, что акула обнюхивает его вторую ногу.
— Ладно уж, — грустно согласился Бен-Али. — Так и быть, стану крестьянином.
— И заруби себе на носу, — сказал доктор, глядя на длинный красный нос главаря пиратов, — если ты нарушишь обещание и снова примешься за старое, начнешь грабить и убивать — пеняй на себя. Канарейки найдут меня и все расскажут, а я не поленюсь и разыщу тебя хоть на краю света. Я не такой бывалый моряк, как ты, но у меня есть друзья — птицы, звери и рыбы. Они помогут мне справиться даже с пиратом, который хвастливо называет себя Черным Драконом. А теперь уходи, веди себя хорошо и работай.
И доктор подал акуле знак рукой и сказал:
— Все в порядке. Разреши им добраться до берега, но с острова никуда не отпускай.
Глава 15
ЗАПЕРТАЯ КАЮТА
Доктор Дулиттл поблагодарил акул за любезную помощь и снова пустился в путь. Но прежде чем выйти в море, он сменил черные паруса на белые, чтобы не напугать встречные суда.
Быстроходный пиратский корабль весело бежал с волны на волну. Звери спустились по трапу вниз, чтобы осмотреть корабль изнутри, а доктор Дулиттл стоял на палубе, прислонившись к мачте, курил трубку и смотрел, как Канарские острова с тысячами канареек исчезают в синей дымке сумерек.
Он вспоминал обезьян и их живой мост, свой уютный дом и сад в Паддлеби. «Наверное, когда я вернусь, деревья уже зацветут», — думал доктор. В это время на палубу поднялась Крякки и вразвалочку подошла к Джону Дулиттлу. Ей не терпелось поделиться с ним радостными новостями. Она весело хлопнула себя крыльями по бокам и сказала:
— Что за чудо этот пиратский корабль! Такой роскоши, наверное, нет и во дворце. Каюты обиты настоящим китайским шелком, на койках в кубрике атласные одеяла и много-много пуховых подушек. Полы устланы мягкими пушистыми коврами, посуда вся из серебра. А какая кладовая с припасами! Да ей даже мясная и рыбная лавка в Паддлеби и в подметки не годятся. Чего там только нет! Я за всю свою жизнь не видела столько съестного. Одних сардинок там пять сортов. А сыры, колбасы! Доктор, спуститесь и сами посмотрите. Ах да, чуть было не забыла! Мы еще обнаружили там одну маленькую каморку, но она заперта. Любопытно, что же там спрятали пираты? О’Скалли говорит, что за запертой дверью лежат награбленные сокровища. Но дверь нам не поддается, может быть, вы сумеете ее открыть?
Доктор спустился с уткой вниз. Все звери собрались у таинственной двери и говорили наперебой, пытаясь угадать, что скрывается в каморке. Доктор нажал на дверную ручку, но дверь не поддалась и ему. Все бросились искать ключ. Заглянули под коврик у двери, под ковры в коридоре, в шкафы, на полки в кладовой, в ящики и в сундуки в столовой.
Они обыскали весь корабль от кормы до носа, не пропустили ни одного укромного уголка и нашли уйму замечательных вещей: расшитые золотом шали с узорами из диковинных цветов; легкие и прозрачные, как паутина, ткани; тюки дорогого табака с Ямайки; резные ящички из слоновой кости с чаем из Индии; меха из России; старинную скрипку без струн и с клеймом мастера в виде мальтийского креста; шахматную доску с фигурами из коралла и янтаря; полую трость с хитроумно спрятанным кинжалом внутри; шесть кубков, оправленных в серебро и бирюзу; перламутровую сахарницу и старый камзол с серебряным галуном. Не нашли только ключа от таинственной двери.
Доктор и звери вернулись к каморке. О’Скалли заглянул в замочную скважину, но ничего не увидел. Так они и стояли под дверью и спорили, что же делать дальше, как вдруг сова Бу-Бу зашикала на них:
— Тише! Тише! Мне кажется, внутри кто-то сидит!
Звери умолкли и навострили уши.
— По-моему, ты ошиблась, Бу-Бу. Тебе показалось. Я ничего не слышу, — сказал доктор.
— Ты не слышишь, а я слышу, — ответила сова. — Помолчите немного, прислушайтесь.
— Что же ты слышишь? — спросил доктор.
— Я слышу шорох. Кто-то сунул руку в карман.
— Но разве это можно услышать? — усомнился доктор. — Да еще через дверь?
— За дверью кто-то есть, и этот кто-то сунул руку в карман, — настаивала сова. — Поверьте, я не стану зря хвастаться. Услышать можно все, надо только как следует навострить уши. Вот, к примеру, летучие мыши бахвалятся, что слышат, как крот роет землю. Ну что тут такого особенного? Мы, совы, на слух, вполуха, узнаем в темноте, какого цвета кошка. Это для людей все кошки ночью серы, а мы уже по тому, как потрескивают искры в кошачьей шерсти, угадываем их масть.
— Подумать только! — поразился доктор. — Прислушайся еще разок и скажи, что этот человек там делает.
— Я еще не поняла, мужчина это или женщина, — ответила Бу-Бу. — Подними-ка меня к замочной скважине, чтобы я могла прижаться к ней ухом.
Доктор взял сову на руки и поднес ее к замочной скважине. Бу-Бу завертела головой, прикладывая к крохотной дырочке то левое, то правое ухо.
— Человек потирает щеку рукой, кажется, левой. У него маленькая рука и маленькое лицо. По-моему, это женщина. Хотя… Нет-нет, это мужчина. Он откидывает волосы со лба…
— Но женщины тоже так делают, — заметил доктор.
— Конечно, — согласилась сова, — но у женщин длинные волосы, и шуршат при этом они совсем по-другому. Тсс! Скажите Хрюкки, чтобы замолчал, он поросенок, а не сорока. И не пыхтите так, задержите на минутку дыхание, а то я ничего не слышу. И не хлопайте глазами. Дверь очень толстая, и мне мешает каждый шорох.
Бу-Бу наклонила голову, прильнула ухом к замочной скважине и долго прислушивалась.
