Эдвард Игер - Волшебство наполовину
Катрин казалось, что прошел по крайней мере год, прежде чем она обнаружила, что стоит перед Мерлином. Она все еще плакала.
Мерлин сурово посмотрел на нее.
— Тьфу на твой плач, — сказал он. — Мне хорошо знамо, что ты еси лжеволшебница, которая явилась сюда под этой личиной, дабы одолеть нашего богатыря и опозорить наш Круглый Стол.
— Нет! — сказала Катрин. — Я не то и не другое!
— Нет то! — сказал Мерлин. — Вне всяких сомнений. Отныне имя наше в Камелоте втоптано в грязь.
— А-а-а, — всхлипывала Катрин.
— Замолчи, ведьма, — сказал Мерлин. Он махнул на нее своей волшебной палочкой:
— Повелеваю явиться тебе передо мной в естественном своем обличии!
И тут же Катрин из высокой и сильной, и в доспехах превратилась в саму себя, в просто Катрин.
На лице Мерлина выразилось удивление.
— Эти злые духи из молодых, да ранние, — сказал он. — Однако, ты наверняка всего лишь орудие в руках более могучей нечисти. — И он снова взмахнул волшебной палочкой. — Повелеваю, чтобы твои пособники, соучастники, помощники, сообщники и сподвижники явились бы на сем месте подле тебя!
И возле Катрин появились Джейн, Марк и Марта, и вид у них был такой же несчастный и неприкаянный, как у нее самой.
Мерлин же, похоже, и в самом деле немного испугался. Затем он печально покачал головой:
— Такие юные, — сказал он, — а уже такие испорченные.
— Мы не испорченные! — сказала Марта, делая сердитое лицо.
Остальные вели себя более сдержанно.
— Понимаете, сэр… — начал Марк.
— Мы этого не хотели, — начала Джейн.
— Дайте мне, — сказала Катрин, — это я все затеяла.
И, мешая слова со слезами, она сбивчиво рассказала Мерлину все-все, начиная с талисмана и намерения отправиться в прошлое и кончая тем, что именно ей хотелось совершить, и что она на самом деле совершила, и где она ошиблась.
— Я хотела совершить добрые дела, — сказала она, — и одно я совершила, когда вызволила Ланселота из той несчастной темницы. Но он не сказал мне ни слова в благодарность и заставил все переделать, чтобы он сам себя вызволил, как то велит ему его несчастная честь. И я разозлилась. И решила победить его, чтобы другие рыцари больше ему не завидовали, но я просто хотела насолить ему, за то что он такой воображала. И мне всегда так хотелось посражаться на настоящем турнире!
— Вот и посражалась, — сказал Мерлин. — И какое же доброе дело из этого получилось? Просто сделала всех абсолютно несчастными.
— Я понимаю, — сказала Катрин.
— Вот что бывает, когда вмешиваешься не в свои дела, — сказал Мерлин. — У истории есть свои законы, и если попытаться их нарушить, могут произойти большие неприятности.
Катрин повесила голову.
— Однако, — продолжал Мерлин и, к удивлению детей, теперь он улыбался, — еще не все потеряно. Я, да будет вам известно, тоже умею делать кое-какие волшебные вещи. Посмотрим, получится ли у меня. Надеюсь, что я смогу обратить время вперед и сделать так, чтобы сегодняшнего дня как будто бы и не было вовсе. Правда, на это у меня уйдет слишком много сил.
— В самом деле? — удивилась Катрин. — А нам это ровно ничего не стоит!
Мерлин глянул на нее и слегка помрачнел.
— Ровно ничего, да? — сказал он.
— Абсолютно, — счастливо продолжала Катрин. — Я могла бы пожелать, чтобы Ланселот снова дважды оказался здесь, а потом могла бы пожелать, чтобы он дважды меня победил, а потом могла бы пожелать, чтобы зрители дважды оказали ему честь, а потом я могла бы…
— Постой! — в тревоге воскликнул Мерлин. — Погоди со своими желаниями, а то как бы нам не стало еще хуже. Дай-ка мне лучше посмотреть на этот твой удивительный талисман. — И он провел перед Катрин своей волшебной палочкой. — Если у тебя есть какое-либо волшебство, пусть оно проявится, или же пусть навеки почиет с миром.
Потная ладошка Катрин, так долго сжимавшая талисман, сама собой раскрылась — на ней лежал талисман.
Мерлин посмотрел на него. Глаза его округлились. Он порывисто снял свой высокий клобук и трижды низко поклонился талисману. Затем обернулся к детям.
— Это очень древний талисман с могучим волшебным даром, — сказал он. — Древней и могущественней моего волшебства. Он действительно слишком уж могучий и опасный, чтобы оставаться у детей, неважно, какие у них намерения. Боюсь, что вынужден вас попросить отказаться от него.
Он еще раз взмахнул своей палочкой. И талисман с ладошки Катрин плавно переплыл в его собственную ладонь.
Тут заговорил Марк.
— Но талисман нам достался в нашем собственном времени, — сказал он, — а оно тоже часть истории, так же, как и ваше время. Может, мы были обязаны его найти. Может, предполагалось, что с его помощью мы совершим какие-то добрые дела. У истории свои законы и, если попытаться их нарушить, могут произойти большие неприятности.
Мерлин посмотрел на него.
— Ты мудрый ребенок, — сказал он.
— Так, серединка на половинку, — скромно сказал Марк.
— Бог ты мой! — сказал Мерлин. — Ежели все дети из того вашего отдаленного будущего столь же разумны, сколь и ты… Постой, постой, так из какого, говорите, века вы явились?
— Мы этого не говорили, — сказал Марк. — Но мы из двадцатого.
— Двадцатый век, — задумчиво сказал Мерлин. — Какое, должно быть, это счастливое время — воистину Золотой век, который, как было сказано, должен прийти.
Он постоял, о чем-то размышляя, затем улыбнулся:
— Хорошо. Возвращайтесь в свой двадцатый век и возьмите с собой талисман и делайте с его помощью лучшее, на что вы только способны. Но сначала я должен кое-что сказать.
Он держал талисман на вытянутой руке, как будто побаивался, что тот его может укусить, и относился к нему с величайшим почтением.
— Я желаю, — сказал он, — чтобы через шесть минут стало бы так, как если бы эти дети никогда не появлялись здесь. За исключением того, что и я, и они будем обо всем помнить. Далее я желаю, чтобы наш турнир начался бы снова и продолжался бы столько, сколько ему и предписано историей. Только вдвое по столько, — добавил он на всякий случай.
— А теперь я могу взять назад талисман, — спросила Катрин, — пожалуйста?
— Через минуту, — сказал Мерлин. — Между прочим, не много ли уже вы назагадывали желаний? Похоже, что он уже довольно поистерся. Знайте, что он ведь не вечен.
— Господи, этого-то мы и боялись, — сказала Джейн. — На сколько у нас еще осталось?
— Поживете — узнаете, — сказал Мерлин. — Но лучше его не очень тратить. Не то, вопреки вашим ожиданиям, может оказаться слишком поздно.
— Ой! — воскликнула Марта. — Что если мы больше не вернемся домой!
— Не волнуйтесь, — улыбнулся ей Мерлин. — Для вас еще осталось несколько желаний. И еще одно — для меня. — И он снова вытянул перед собой руку с талисманом.
— Трижды желаю, — сказал он, — чтобы впредь защитить мир от ужасно добрых намерений этих детей и для собственной их защиты от их собственной глупости, чтобы данный талисман на дважды то время, пока он будет в их руках, не выполнял бы тех пожеланий, которые выходят за рамки их века и их страны, но чтобы он выполнял любые их прихоти, если только это касается времени и места, в котором дети живут. — Он опустил талисман в руку Катрин. — А теперь вам пора уходить. Потому что, согласно моему желанию, меньше чем через минуту станет так, как будто вы никогда здесь и не появлялись. И если к этому моменту вас не будет дома, тогда одни силы небесные смогут ответить, где вы окажетесь!
— Но как же с добрыми делами, которые я загадывала? — спросила Катрин. — Ни одно из тех, что я пробовала, не получилось.
— Дитя мое, — сказал Мерлин, и лицо его осветила улыбка, — ты уже совершила свое доброе дело. Ты известила меня, что в далеком двадцатом веке память об Артуре и Круглом Столе, который я помогал ему создавать, еще жива. И что в вашу отдаленную от нас эпоху людям еще настолько важен идеал, которому я положил начало, что они готовы вернуться назад сквозь пространство и время, дабы попытаться послужить ему. Ты известила меня об этом, и теперь я со спокойной совестью могу завершить свой труд, зная, что я сделал это хорошо. И если это не есть твое доброе дело, то тогда, интересно знать, каково же оно? А теперь прощайте. Скорей загадывай желание. У вас осталось ровно семнадцать секунд.
И Катрин загадала желание.
И поскольку мама и мисс Бик вчера беспокоились, что они долго пропадают неизвестно где, она загадала, чтобы к их возвращению домой там прошло бы не больше двух минуток, как они исчезли.
Это и в самом деле было довольно мудрым решением со стороны Катрин. Видимо, она, как вчера Марк, кое-чему научилась в день своих приключений.
В следующий момент дети обнаружили, что сидят в комнате Катрин и Марты, и что на дворе то же самое утро, и что они выходили всего лишь на минутку. Однако эта минутка была полным полна воспоминаний.
