Станислав Хабаров - Остров надежды
Нужно посерьезней заняться вентиляцией: проложить воздуховоды, проверить газовый состав. Воздух в станции, как в нежилом помещении, был сырым и прохладным. Необходимо поднять температуру. Но сначала законсервировать «Квант».
Сам «Квант» был напоминанием о дальних временах, об отряде космонавтов, о ЦУПе, где он дежурил тогда оператором «Зари». «Квант» не состыковался тогда ни с первой, ни со второй попытки. Что-то мешало стягиванию и был сделан специальный выход, о результатах которого космонавты отвечали уклончиво: мол, что-то обнаружилось в стыковочном узле.
Потом в этом самом модуле Саша Александров штопал прохудившийся скафандр, и это казалось ирреальным, они ему сочувствовали, а Центр управления в эти дни напоминал гудящий улей, в котором одни работали, другие присутствовали, создавая атмосферу праздничного завершения труда, и это с удовольствием вспоминалось теперь.
События несли Софи, как воды строптивой речки весной во время походов. И некогда оглянуться, понять, повлиять на события – тебя несёт. Всего лишь за несколько часов из практичной женщины, удачливой учительницы, звезды предстоящего телешоу, национальной невесты на выданье она превратилась в узницу орбиты. Огромная, равнодушная планета катилась мимо, и даже следов людей не было на ней, дорог, городов, примет цивилизации, а был несоизмеримо огромный небесный шар, который будучи заселён, не изменился ничуть и выглядел так со стороны, словно все погибли, и жизнь сохранилась лишь в их металлической капсуле-острове, болтающейся рядом с Землёй.
Они оказались будто бы в металлической, выброшенной за пределы Земли мастерской, и Софи, уподобившись рыбе, плавала по модулям, не чувствуя ног. Появись вместо них у неё хвост, и в этом тоже не было бы ничего необыкновенного. Она плавала, обходясь легкими прикосновениями и так, чтобы что-нибудь при этом не задеть, непрерывно вслушиваясь: однотонно ли шумят вентиляторы? Незнакомый звук её настораживал, а грохот у вентилятора испугал чуть ли не до обморока. Оказалось, что это билась о него приплывшая крышка контейнера.
Софи чувствовала себя словно в походе исключительной сложности с двумя детьми. Русские – дети независимо от возраста. Молчаливые и эмоциональные, не обладающие запасом терпения и работоспособности, с беззащитным характером, незащищенные обществом.
Как неправы упрекающие русских в нерациональности. Русские рациональны по большому счету. Но в отличие от большинства они не ищут личную выгоду и живут часто хуже, чем этого заслуживают, скромны, незаметны и бескорыстны. Нет, они вовсе не дураки. Они живут особой моралью, как святые, а потому требовательны к окружающим.
Скрывать русскому – сущее мучение. И Софи видела, что Сергей мучился. Опыт ей подсказывал: не спеши, не суетись, всё встанет на свои места. Да, есть пикантность в теперешнем положении: мужчина и женщина в цветущем возрасте, в расцвете духовных и физических сил оказались где-то за барьером человеческого, в особой ситуации, в которой тянет опереться и прильнуть.
А Жан? У него переходный опасный возраст. Подросток-бесёнок в 13 лет. В работе учительницы старших классов – нередки юношеские привязанности, однако подобное встречается и среди малышей. Подростки же – сущий порох в этом возрасте, и нужно следить за собой.
Жан был горд тем, что задуманное осуществилось. Он повлиял на события. Называй это, как хочешь, гипнозом, телепатией, однако желаемое он внушил. И ещё ему замечательно повезло. Во всяком случае следует остановиться, чтобы не спугнуть удачу, и сделать вид, что ему абсолютно всё равно.
Теперь он как бы очутился в одном из своих снов. Он часто летал во сне, и в нём впервые ощутил незабываемость парения, когда скользишь, разглядывая все под собой. Получалось, что он будто бы застрял в одном из подобных снов без возможности проснуться. Он наловчился отталкиваться от люка первого поста и плыть через весь жилой отсек вдоль станции до люка ПрК[14]. И в этом длительном скольжении его чуть-чуть переворачивало по всем правилам эллипсоида Пуансо. Он понимал, что после трюков на беговой дорожке с этим новым аттракционом ему лучше не показываться. Но Сергей был занят чем-то в «Кванте», а Софи казалось напрочь прилипла к иллюминаторам ПхО[15].
Разное приходило Жану в голову. Будто это его возвращение. Словно и раньше он плавая жил, а, может, не он, а далёкий предок его. Должно быть, плавал он в воде. Так учили в кружке гидробиологии: человек – выходец из воды. Подтверждением этому кровь, составом та же морская вода.
А лягушкам лететь к планетам сам бог велел. Известна всем литературная «лягушка-путешественница». И полёт её – лишь дело техники. Технологию полёта предложит он. Замороженную лягушку в куске льда можно отправить хоть к звезде. Можно заморозить ее в ШК[16], где она вместе с водой перейдёт в стеклообразное состояние. Можно выбросить её с водой в вакуум, где вода, испаряясь, образует корочку льда, а внутри она будет медленно остывать, и лягушка готовиться к долгому путешествию, как к обычной земной зимовке. Лягушки созданы для космических путешествий и что с того, если оно будет продолжаться миллионы лет.
А вот люди не созданы для этого. Им требуется воздух, вода, еда, тепло. Но раз он попал сюда, нужно воспользоваться хотя бы невесомостью. Его знакомства с нею начиналось земными трюками: они подпрыгивали на батуте и успевали, как йоги ноги поджать, а фотография фиксировала их парение.
Такое фото поместили на обложке «Окапи», и они хохотали до упада над тем, что одурачили, а оказалось – действительно хоть коротко побывали в невесомости. Здесь на станции они как бы постоянно находились в затянувшемся прыжке и всё падали, но промахивались мимо Земли, и получалось, они продолжили трюк, превратив их прыжок в затяжной.
Сергей торопясь осматривал «Квант». Прежде всего его волновали прозаические вещи – питание себе и комплексу. Все в этом орбитальном мире определялось возможностями электричества. Думал ли Максвелл, что возникнет отдельный мир, построенный на его представлениях? Только общее пассивное движение станции по инерции, как небесного тела, обходилось без него. На Земле пробег автомобиля определялся заправкой, а их «небесное тело» без подпитки и дозаправки двигалось от начального толчка. Только абсолютная окружающая пустота допускала подобное движение.
На стенках модуля встречались вещи из тех, что не прячут и нужны под рукой, другие попали в импровизированные кладовки за панелями. Это было недопустимо по соображениям безопасности. И если на виду прохудившуюся стенку из-за угодившей в неё песчинки можно было бы залепить пластырем или плюнуть в нее на худой конец (как это делали с дырочкой в вакуум-камере: замерзая, слюна сама герметизировала камеру), то здесь к стенке просто не подобраться, не найти пробоя, и если такое случится, срабатывала сирена и полагалось прятаться в корабль. Но корабля-то у них и не было, и придётся прятаться в модуль.
Корабль, корабль. Но отчего эту космическую этажерку назвали кораблём? Бумажный кораблик космоса. Со стенками из папиросной бумаги, такими тонкими, что попади в него любая соринка и всё – аут, разгерметизация. Но на орбитах, как свидетельствуют локаторы – масса мусора, отходов запусков. Они, как правило, движутся по орбитам вслед и скорость их относительно станции невелика. Но если встретится песчинка, не дай бог, в лоб, то неизбежен взрыв от удара, как будто она из детонирующего взрывчатого вещества. Возникнет воронка, и ударные волны охватят всю станцию.
Всё дело в масштабе. Пронзают и нас постоянно элементарные частицы. Они малы, и свободно проходят сквозь нас, как вода через решето, как птицы пролетают насквозь строящееся здание. Не только частицы, крохотный осколок сам способен заварить проделанную сквозную рану, как это делают теперь медики при операциях, заваривая рассеченную ткань.
О всём этом думал Сергей, занимаясь поисками консервов. На станции действовали системы регенерации воздуха и воды, но не было регенерации еды. Не изобрёл её ещё для станции человек и необходимости в ней не было. Однако если не найти продуктов, их ожидает голодная смерть, и лучше уж разгерметизация и гибель от пустоты.
Став буфером, «Квант» выпал из помещений комплекса. Жан объяснял Софи:
– Как проверяется герметичность? Нагнетается давление, и контролируют его падение. Если нет падения – модуль герметичен.
Они теперь объясняли друг другу многое. Но помимо логического они выстраивали и собственный физический мир. На каждого приходилось у них по комнате – модулю. Однако Жан и Сергей предпочли жить рядом, в базовом блоке, каждый в своей каюте. Многого не хватало, даже книжка по расконсервации куда-то уплыла, и они долго её разыскивали.
