Скотт О'Делл - Остров Голубых Дельфинов
В то утро вода стояла низко и сотни морских слонов плавали в открытом море – так далеко, что казались пятнышками на фоне волн. Но их крики оглушали меня даже оттуда. Целый день я осматривала эту часть острова, потом осталась ночевать и лишь с рассветом, когда опять поднялся гвалт, вернулась к себе на мыс.
Я могла бы соорудить хижину ещё в одном месте – тоже на юге, поблизости от сгоревшего Галас-ата, однако мне не хотелось строиться там, где всё напоминало бы про ушедших сородичей. К тому же это место продувалось ветрами, которые сначала проходили над дюнами в средней части острова и потому наметали кучи песка.
Ночью зарядил дождь, ливший два дня. Я устроила себе у подножия скалы что-то вроде шалаша, который не давал мне промокнуть насквозь, и питалась запасами из корзины. Развести костёр было невозможно, поэтому я очень мёрзла.
На третий день дождь прекратился, и я пошла искать материал для постройки хижины. Ещё мне нужны были колья для изгороди. Бродячих собак я надеялась вскоре извести, однако, помимо них, на острове водилось множество мелких рыжих лис[19]. Нечего было и думать о том, чтобы истребить их всех с помощью стрел и ловушек. Уберечь еду от этих ловких воров можно было только за частоколом.
Дышалось после дождя замечательно легко. Из заводей доносился терпкий запах моря, к которому примешивались сладкие ароматы диких злаков из лощин и росших на дюнах песчанок[20]. Я распевала во всё горло – и спускаясь по тропе к морю, и идя вдоль берега к отмели. Чудесная погода казалась мне добрым предзнаменованием.
В такой день хорошо было начать обустраиваться на новом месте.
Глава 12
Много лет назад на песчаную косу выбросило двух китов. Чуть ли не все их кости тотчас разобрали на украшения, на отмели остались лишь полузанесённые песком рёбра.
Из этих рёбер я и начала строить ограду, по одному извлекая их из песка и относя наверх. Кости были изогнутые и такие длинные, что, когда я втыкала их в выкопанные в земле ямки, забор получался выше меня ростом.
Я ставила рёбра очень близко друг к другу, почти впритык, с загибом на внешнюю сторону, чтоб через них нельзя было перелезть. Кости я стянула прядями гигантских бурых водорослей, которые при высыхании сильно натягиваются. Конечно, я предпочла бы связать рёбра тюленьими жилами, поскольку они крепче водорослей, но дикие звери мигом сгрызли бы их и повалили мою ограду.
Возведение частокола отняло у меня много времени. Хорошо ещё, что одна сторона участка и часть другой имели естественное ограждение в виде скалы.
Для входа и выхода я сделала под изгородью лаз – такой узкий, чтоб только-только в него пролезть. Пол и стены подземного хода я выложила камнями, с наружной стороны прикрыла ход от дождя сплетённой из лозы циновкой, а изнутри привалила плоским камнем, выбрав самый большой из тех, что оказались мне по силам.
Противоположные стороны изгороди отстояли друг от друга на восемь шагов, этого пространства должно было с гаком хватить для хранения всех моих будущих припасов.
Я начала с сооружения ограды, потому что ночевать на верху скалы стало уже холодно, а в шалаше я не чувствовала себя в безопасности от бродячих собак.
Постройка дома заняла ещё больше времени, чем ограда, потому что много дней мне не давали работать дожди и потому что на острове было слишком мало необходимой мне древесины.
У нас в роду ходила легенда, что раньше остров покрывали высокие леса. Было это очень давно, сразу после сотворения мира, когда всем на свете заправляли два бога, Тумайовит и Мукат[21]. Они то и дело спорили друг с другом. Тумайовит хотел, чтобы люди умирали. Мукат противился этому. В конечном счёте Тумайовит рассердился и ушёл со всем своим добром вниз, в подземное царство. С тех пор люди и стали умирать.
Но если тогда на острове росло множество могучих деревьев, то теперь деревьев осталось всего несколько штук, да и те прятались по лощинам и были низкорослые и скрюченные. Выбрать среди них ствол для хорошей жерди было очень трудно. Я уходила на поиски с утра и возвращалась поздно вечером, и так много дней подряд, пока не набрала достаточно кольев для постройки хижины.
Заднюю стену дома образовывала скала, переднюю же я оставила открытой, поскольку ветер дул не оттуда. Жерди я подровняла до одинаковой длины, частично над огнём, а частично с помощью каменного ножа, изготовление которого тоже далось нелегко, ведь я никогда в жизни не мастерила такого орудия. Я всадила в землю по четыре жердины с каждой стороны, ещё восемь штук пошло на кровлю. Колья для неё я связала жилами, а сверху покрыла широколистными водорослями, ламинариями[22].
Сооружение дома было закончено к середине зимы, но всё время строительства я спала за крепким забором и чувствовала себя в безопасности. Мне было не страшно, что запах готовящейся еды привлекает к моему жилищу лис и что они выстраиваются перед забором и заглядывают в щели. Приходили и бродячие собаки: они остервенело грызли китовые рёбра и рычали от злости, что не могут пробраться внутрь.
Двух собак я подстрелила, но вожака среди них опять-таки не оказалось.
Возводя ограду и хижину, я питалась мидиями, морскими ушками и окунями (рыбу я поджаривала на плоском камне). Позже я завела себе ещё два предмета кухонной утвари. Вдоль берега валялось много обкатанной морем гальки. Я отыскала среди этих голышей два камня побольше, с плоской выемкой посередине, и долго терла их песком, чтобы углубить и расширить выемку. При готовке на таких камнях сохранялись вкусные рыбные соки, которые раньше в буквальном смысле слова уходили в песок.
Для варки корней и злаков я сплела плотную корзину из тростника: этому ремеслу меня научила моя сестра, Юлейп. Высушив корзину на солнце, я набрала на берегу сгустков смолы, размягчила их над костром и натёрла смолой внутреннюю сторону корзины, чтобы она перестала пропускать воду. Теперь можно было варить кашу – бросая в корзину с водой и зерном нагретые на костре мелкие камни.
В одном месте хижины я выкопала в полу углубление, обложила его щебнем и приготовила место для костра. В Галас-ате мы каждый вечер разводили огонь заново, но я решила не тушить свой костёр и, ложась спать, только присыпала его золой. На другой день достаточно было убрать золу и подуть на головешки. Таким образом я сберегала себе массу сил и времени. У нас на острове водилось множество серых мышей, и теперь, когда я всерьёз занялась готовкой и еда стала оставаться с обеда на ужин и с ужина на завтрак, мне понадобилось безопасное место для её хранения. В скале, которую я приспособила как одну из стен нового дома, примерно на уровне моих плеч шло несколько узких расщелин. Я выбрала вокруг породу и, по возможности отполировав каменные уступы, превратила их в недоступные для мышей полки с провизией.
К концу зимы, когда на окрестных холмах зазеленела первая травка, хижина была полностью благоустроена. Теперь я обзавелась кровом, обзавелась защитой от дождя, ветра и рыскающих в окрестностях зверей. Теперь я могла готовить любую еду. Всё необходимое было у меня под рукой.
Пора было придумать, как отделаться от бродячих собак, которые расправились с братом и, несомненно, расправятся со мной, если только застигнут врасплох, безоружной. Надо было сделать себе копьё потяжелее и большой лук с более острыми, чем прежние, стрелами. Много солнц подряд я целыми днями прочёсывала остров, ища материал для нового оружия, так что изготавливать его приходилось в ночные часы. Свет от костерка, на котором я готовила, был слишком тусклый, поэтому я приспособила для освещения сушеных рыбок, которых мы называем «сей-сей»[23].
Сей-сей серебристого цвета и размером не больше моего пальца. По ночам, особенно в полнолуние, они выплывают из глубин такими плотными косяками, что кажется, будто по ним можно ходить, как по земле. Когда волны выбрасывают рыбёшек на берег, они скачут по песку, извиваясь в диком танце.
Я наловила их много корзин и высушила на солнце. Подвешенные за хвост к кровле, они излучали такой ровный и яркий свет, что я привыкла не обращать внимания на их вонь.
Прежде всего я смастерила лук со стрелами и, испробовав его, осталась довольна собой: и по дальности стрельбы, и по меткости новое оружие значительно превосходило то, что было у меня раньше.
Затем я принялась за копьё. Пока я обрабатывала его длинное древко и приспосабливала с одного конца каменный ободок, который бы утяжелял копьё и одновременно крепил наконечник, я всё думала о том, как бы смастерить остриё наподобие тех, что делали мои соплеменники, – из клыка морского слона.
Ночь за ночью я размышляла об одном: как мне убить зверя? Конечно, можно было бы сплести прочную сеть из водорослей, но для такой охоты требовалась сила нескольких мужчин. А случая, чтобы кто-нибудь прикончил самца копьём или из лука, я не помнила. Морских слонов убивали только опутанными сетью, и всегда палицей. Правда, на самок мы охотились и с копьями (слоних убивали ради их жира), однако зубы у них были куда меньше, чем у самцов.
