Евгений Данилкин - По пути Ориона
Ты отвернись от поля боя.
На это будет моя воля".
О, возразить Кристна не смела.
Заря. Меч обнажён, стрела запела.
И в бой срывается отряд,
А дева в след бросает взгляд.
Лишь пять бойцов остались с нею,
И плача шепчет: "Смотреть не смею".
И отвернувшись, слышит бой,
Как Гаутин кричит злу: "Стой"!
Внизу огонь пылает. Страшно.
И Гаутин бьётся отважно.
Кристна стоит спиной к войне
И слёзы дарит той земле.
И ручейки девичьих слёз
Сбегали вниз, в низину грёз,
Где превратились в водоём.
О, сколько скорби было в нём.
Пять дней ждала она ответа,
Лишь песнь меча звучала где-то.
Но всё стихало, и она
Спустилась вниз, в воду вошла.
Исчезла в море слёз она,
Млада красавица Кристна.
Но слышать можно средь равнин,
Как море шепчет: " Гаутин".
Мужчина замолчал. Молчал и Ентри. Какое-то успокоение обволокло его, не давая потревожить внешними проблемами. Мальчик сидел, нежно улыбаясь, не зная чему: толи утреннему солнцу, толи красивой песне. Горожанин, всё также улыбаясь, взглянул на него. И только сейчас очнувшись, Ентри изрёк:
— Красивая легенда…Но что стало с Гаутином?
— Гаутин мужественно сражался с врагом. Хумы долго не могли сломить сопротивление его войска, понесли огромные потери, но силы были слишком не равны и на пятый день Гаутин погиб. Хумы после этого боя стали настолько слабы, что в следующем сражении потерпели сокрушительное поражение.
Солнце уже показалось из-за крыш домов, озарив на четверть площадь своим светом. Мужчина, вспомнив о своих обязанностях, поторопился внутрь, Ентри последовал за ним. Правда, спускаться в этот жуткий подвал ему не очень то хотелось и он остался в холле, рассматривая высокую, резную решётку на окне. Но рассматривать долго ему не пришлось: через пару минут из-за лестницы появились Орион и Мариа. Не причесанные, не выспавшиеся, они выглядели, на взгляд Ентри, очень смешно, к тому же его тяжёлая сумка, которую они захватили вместе со своими вещами, и которую волок Орион за собой по полу, придавала ещё более комичное зрелище.
— Вы уже встали? — Воскликнул Ентри, почувствовав радость видеть не только Ориона, но и Мариа.
— А где тебя носит? Мы стали волноваться. — Вопрошающе посмотрела на него Мариа, поставив руки в бока. Орион всё также молча отпустил его тяжёлую сумку, и подтолкнул ногой к хозяину.
Через несколько минут ребята стояли уже у фонтана, греясь под ещё не палящими, но уже слегка пригревающими лучами солнца. Уже знакомый служащий гостинице, обходил постояльцев, которые вновь собирались в дорогу, расспрашивая о проведённом времени, шутил и давал какие-то советы. С таким же вопросом он подошёл и к ребятам, которые решили промолчать в ответ, только Ентри посмотрев на загадочно улыбающегося мужчину, произнёс:
— Хорошо.
С веселым пением олиткопов, под скрип колёс повозка появилась на площади. Пассажиры, не торопясь, весело, задорно смеясь и шутя, занимали места. Вот только Орион и Мариа опустив голову пробрались на места и заняв поудобнее положение, закрыли глаза. Ентри немного загрустил, когда повозка тронулась, съехала с Кристной возвышенности, и покатилась прочь от города, который он так и не посмотрел, не узнал, город который хранит в себе множество тайн, легенд и событий. Даже красивый пейзаж, открывшийся сразу за городом, не поднял настроение мальчику. Сочные, зелёные луга, залитые солнечным светом, иногда разрывали их маленькие речушки, деревья, звенящие на ветру, и птицы щебечущие везде. Их галдёж заглушал даже разговоры в повозке, это притом, что народу ещё прибавилось. Солнце, которое бежало вместе с повозкой то вдруг исчезало за деревьями, то также неожиданно выскакивало, ослепляя глаза.
Ориона ничего это не занимало. От самого Гаутина он сидел с опущенной головой и дремал, часто просыпаясь от шума и тряски. Что-то бормоча себе под нос и разминая шею, чтоб не затекла, принимал первоначальное положение и опять засыпал. Мариа, которая, первоначально последовала примеру Ориона и уселась с опущенной головой рядом с ним, задремать так и не смогла. Слишком неудобные для сна были скамейки: узкие и жёсткие. Ночью, хоть и была ей отведена целая кровать, и поспала она побольше чем ребята, но сырость и вонь дали о себе знать. Юное тело, казалось, постарело на два десятка лет, тяжесть в ногах, головная боль, ночной запах, который впитался в каждый сантиметр одежды. Желание девочки хоть здесь выспаться не сбылось. Она посидела немного с опущенной головой, потом почувствовала что шея стала затекать, затем что она вообще неудобно сидит, и наконец, девушка вспомнила, что утром даже не причесалась. Эта мысль пересилила и головную боль и дурной запах. "Как же мне быть? Я не могу так? Мои волосы стали сухими и безжизненными. Как будто солома на голове… Ужас, я даже не умылась". В голове засело одно: где найти воду и расчёску. Со второй проблем не было, пошарив в сумке, Мариа отыскала нужный предмет. С первой было куда труднее. Покрутив по сторонам головой в поисках бесцветной жидкости и не найдя ничего подобного, девушка готова была уже выскочить из повозки и устремиться к первому же водоёму, но вдруг взор её остановился на тихо сидящем и немного грустном Ентри.
— Ентри, ты о чём задумался? — Начала издалека Мариа и получила ожидаемый ответ.
— Не твоего ума дела. Что пристала?
— Ну что ты такой грубый? Хоть улыбнулся раз. — В ответ мальчик что-то буркнул, но Мариа не разобрала.
— Слушай, а у тебя, случайно, нет водички. Я сегодня даже не умылась.
— Да? Я даже не заметил. — Ентри продолжал бубнить себе под нос, не поднимая головы, так не разу и не взглянув на спутницу. — Скоро будет остановка, там умоешься.
— Спасибо Ентри, ты настоящий друг. — Негодуя таким ответом, сказала Мариа, но Ентри и здесь не остался в долгу.
— Смотри не утони.
Девочка покраснела от злости, но решив прекратить словесную перепалку, отвернулась от мальчишки и принялась за свои волосы. Но чувство обиды не отпускало её, она то и дело поворачивалась к Ентри, желая что-то сказать, но не найдя нужных слов опять отворачивалась. Кипя от злости она резко рвала расчёской запутанные волосы, тем самым причиняя себе боль, от чего злилась ещё больше.
— Такой чудный день, такие хорошие каникулы, а ты всё готов испортить. — Наконец высказала Мариа, на что Ентри так же монотонно, не поднимая головы, ответил:
— Подожди, вот доедем до Лувуда, ты забудешь о каникулах.
— Ентри. — Чуть ли не крикнула девочка, тем самым не только заставила вздрогнуть и всё-таки посмотреть на неё мальчика, но и проснуться Ориона. — Ну что ты всё бубнишь? Ну доберёмся мы до Ливуда, добудем денег, если они тебя так волнуют.
— Да, волнуют! — взорвался Ентри. Он уже не обращая внимания на посторонних, продолжил:- Если бы не ты, мы бы спокойно достали билеты на корабль и проблем бы не знали…
— Ентри, успокойся! — Обе спорящие стороны вдруг вспомнили об Орионе, и разом перевели взгляды на него. Заспанный, взъерошенный, с полуоткрытыми глазами он выглядел очень комично, но смеяться никому не хотелось. Всегда спокойный Орион, не выдержал и это настораживало. — Не порть настроение другим. Лучше перебери вещи, да запрячь карту подальше.
При слове "карта", Ентри метнул взгляд на Мариа и схватился за рюкзак. Потом медленно, изучая обстановку, как будто выискивая шпиона, осмотрел пассажиров. Те продолжали заниматься каждый своим делом, не обращая внимания на ребят.
— Недоверие, Ентри, дурной знак. — Произнесла Мариа и отвернулась в сторону, продолжать расчесывать свои волосы.
Этот разговор явно испортил и без того плохое настроение ребят. До вечера они молчали, занимались каждый своим делом. Мариа вскоре наконец умылась, почувствовала себя свежее, но недоверие со стороны Ентри не давало ей покоя. Тот же в свою очередь просидел с опущенной головой, снова и снова ловя себя на мысли о безысходности их мероприятия. Он несколько раз перебрал вещи, перепрятал карту, так что в конце сам запутался куда её положил. Орион спал, его тело устало на неудобной скамейке, назойливые мухи время от времени заставляли мальчика махать руками и просыпаться при этом, но он снова засыпал. К вечеру окончательно проснувшийся, но так и не отдохнувший, с ноющим телом и разболевшейся головой он предстал перед друзьями.
День катился к закату, когда вдалеке вспыхнули огоньки, множество огоньков. Это Ливуд встречал гостей. В повозке началось движение. Пассажиры начали собирать вещи, прощаться друг с другом, обмениваться последними пожеланиями, зная, что выйдя из повозки они разбредутся кто куда и вряд ли уже встретятся. Друзья поглядывали на приближающие огоньки, в которых можно было разглядеть очертания первых домов. Они уже давно собрали свои вещи и теперь сидели и посматривали то на суетящихся пассажиров, то на приближающиеся огоньки, дожидаясь остановки.
