Альберт Иванов - Король дзюдо
Не один раз к нам наведывался сам Иван Степанович и совещался по деловым вопросам не с тренером Юриком, а с Королем. Да и Юрик-то приходил только к вечеру, после работы.
Невольно Король у нас стал самым главным. Чуть что, мы:
— Витя, а мне куда?
— Витя, что делать?
— Витя, погляди, как у меня получается.
Наша секция «реквизировала» дома у своих циновки из передних, все половички и ковровые дорожки. Оказалось, что ЖЭК имеет кое-какие фонды на спортивную работу. Король их исчерпал до дна: у нас появились гимнастический мат, шведская стенка, турник и две гири.
— Нет, мне все-таки голову когда-нибудь оторвут, — ужасался Иван Степанович, глядя на преобразившийся подвал, но видно было, что внутренне восхищался. — Теперь вас отсюда ни за что не вытуришь…
Боясь, что мы вдруг начнем расширять свои владения, он лично забил досками дверь, ведущую во вторую половину подвала — от второго подъезда до третьего.
По вечерам работать было веселее. Приходил Юрик и, вкалывая вместе со всеми, продолжал нас просвещать по теории дзюдо. Запоминали правила схватки и терминологию. Иные названия трудно даже выговорить. Например, «тсурикомогоши» — бросок через бедро.
— А если тсурико не могоши? — поинтересовался, хихикнув, Славка Роев.
— Тогда у противника «иппон», чистая победа, — усмехнулся Юрик.
— А если не случилось этой… чистой, бесспорной победы, — спрашивала Нина, — а ты все же победил?
— За явное преимущество, — объяснял Юрик.
— А конкретно, за что дают «иппон»? — Король все записывал в блокнот.
— За технически правильный бросок из стойки. За болевой прием на локтевой сустав, за удушающий захват. Ну и, конечно, за удержание на спине в течение 30 секунд, — отвечал Юрик.
— Вот вы все говорите: удушающий захват… — пробормотал Славка. — А вдруг и впрямь, а? Если чувствуешь: дышать нечем!
— Ты должен дважды похлопать противника рукой или крикнуть «стой» — тебя отпустят, — сказал Юрик.
— Попробуй крикни, если прием на удушение, — вздохнул Славка.
Мы превратили подвал в спортзал, но занятия еще не начались. Во-первых, не было костюмов. А во-вторых, мы изучали случаи нарушений, опасные для здоровья. Есть еще такие Удивительные нарушения, как некрасивая поза, или уж совсем Дикие: например, схватить противника зубами за костюм, поставить (грязную?) ногу на (чистое?) лицо. Надо же!.. За все это дается предупреждение — «чуй».
Мы будем тренироваться на завоевание желтого пояса Для этого нам надо освоить: несколько приемов ногами, движений бедром и плечом, приемы уступания, удержания, удушающие… Ну, держись теперь, Сашка Кравцов!
На двери подвала мы написали красной краской романтическое слово «дойо» — зал для борьбы.
Не напрасно я вспомнил Сашку Кравцова… Однажды вечером он заявился к нам в «дойо».
— Глядите, еще один киу пришел! — воскликнул Славка, завидев его в дверях.
— Че-го? Я не Кио, — обиделся Сашка. — Я никому мозги не пудрю. Гляди, ты у меня еще заплачешь горючими слезами. Бензином!
— Что он грозится? — обратился за поддержкой к Королю Славка. — Пришел тут и грозится! Дурень, — осмелев, сказал он Сашке. — «Киу» — новичок по-японски.
— Извините за компанию, — улыбнулся Сашка. — Тогда я тоже хочу «киум» быть. — Он так и сказал «киум».
— Я как староста секции… — начал Король. Наука пошла ему впрок. Если Дзигаро Кано сам себе присвоил звание гроссмейстера, то Король сам себя выбрал старостой.
— Чихать я хотел, что ты староста, — заявил Сашка и вошел внутрь, прямо в башмаках. Мы-то сами ходили босиком, привыкали к будущим жарким схваткам.
— Кыш! — внезапно вскричала Клава, замахнувшись шваброй. Она только что вымыла полы, по строгой очереди.
Кулака бы Сашка не испугался, но мокрой тряпки любой испугается. Поэтому он проворно отскочил обратно к двери и уже оттуда сказал:
— Хотите знать, ваш тренер Юрец — мой братан двоюродный. Одно словечко ему уроню — он вас всех разгонит и будет только меня тренировать! Скушали? Вкусно? — скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку.
Мы переглянулись. Не то чтобы мы напугались — никого из нас Юрик, конечно, не выгонит, — а все же…
Но тут на ступеньках подвала послышались чьи-то громкие шаги, и возник сам Юрик.
— Здорово, братуха, — протянул ему руку Сашка.
— Привет, братик, — поздоровался с ним Юрик. — Тоже хочешь у нас заниматься? Пожалуйста. Как вы, ребята, считаете? — просто так спросил он нас.
Мы молчали. Юрик удивился.
— Что-то случилось?
Неожиданно Король начал размышлять вслух:
— Ясно же, верх наглости — не принять в секцию родственника тренера. Смешно даже…
— В чем дело? — недоумевал Юрик. И, очевидно, хорошо зная Сашку, строго взглянул на него.
— Не знаю. Глядят на меня, как джунглиевы звери, особенно вон та кобра. — Сашка показал на Клаву.
Она поправила свои очки и гневно ответила:
— Сам ты кобёр!
— Но-но-но! — забеспокоился Юрик. — Не ссорьтесь. А ты свои шуточки брось, — повернулся он к Сашке. — Тебя сюда не звали. А раз пришел, веди себя достойно.
— Я-то веду… — пробормотал Сашка. — Извините за компанию. Больше не буду у вас идиотничать… Пардон!
Это нас доконало.
— Пусть башмаки снимает, — подобрела Клава.
Сашка мгновенно сдернул с ног башмаки, не расшнуровывая, вместе с носками.
Ноги были грязные. Очень.
— Иди домой, — приказала Клава.
Сашка скрипнул зубами и выбежал из подвала к колонке на углу Пролетарской и Купеческой.
Пока он бегал ноги мыть, Юрик спросил:
— Вы что-нибудь не поделили? В контрах, да?
— А у вас больше никаких вот таких братьев нет? — поинтересовалась Нина. — Двоюродных, троюродных?
— Нет… Один такой, — ответил Юрик.
— Одного такого выдержим, — сдержанно произнес Король. — Ох, русская земля, когда б таких людей ты не являла миру, заглохла б нива жизни. По-моему, это из Ломоносова, — задумчиво склонил он голову набок, словно прислушиваясь сам к себе.
— Кумовство, — буркнул мне Славка.
— Семейственность, — согласился я.
Сашка притопал на пятках, чтобы не пачкать босые ноги по пути. Пятки вытер носками и выжидающе уставился на нас.
— Видишь ли, браток, — осторожно начал Юрик. — По-моему, они все-таки не хотят тебя брать…
— А зачем же я ноги мыл?! — взвился Сашка.
Все захохотали.
— Явился на готовенькое, — дернула плечиком Клава.
— Ну, хотите, еще раз подвал побелю, — предложил Сашка, хмуро глядя на Юрика. — Братан называется…
— Я-то «за», — смутился он. Извини, я в меньшинстве.
— Без тебя их вообще не было б, — логично заметил Сашка, переминаясь с ноги на ногу на холодном бетонном полу — циновок на весь подвал не хватило. — Я могу из дому палас принести, — искательно улыбнулся он. — Или ковер со стены сыму.
— Мать с тебя голову снимет, — хихикнул Славка. Ему, как и мне, нравилось Сашкино унижение. Что поделаешь, заслужил. Не всегда коту масленица. Тут тебе не на Набережной!
— Принимаем, чего там… — отмахнулся Король. — Решили, да? И тренер просит. Но при одном условии…
— Согласен на два, — поспешно сказал Сашка, — условия.
— Пусть достанет всем… кимоно, ну костюм дзюдоиста, — закончил Король.
Сашка исподлобья посмотрел на брата: мол, что это за «кимоно» такое, не подвох ли какой?
— Правильно! — захлопала в ладоши Нина, как бешеная.
Все закивали. Соломоново решение.
— Ага. Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что, — проворчал Сашка. — Я вам Иванушка-дурачок?
Но Юрик показал ему свой костюм дзюдоиста, и Сашка успокоился.
— Достану, — пообещал он. — Гоните монету.
— А разве можно ему доверять такие деньги? — вдруг спохватилась Нина. — Тридцать два рубля умножить на пять — это ведь ужас сколько будет!
— Сто шестьдесят рублей будет, — обиделся Сашка. — У меня и побольше не терялось.
— Решено, — одернул всех Король. — Время-то идет.
Мы позанимались, вместе с Сашкой, часа полтора по теории дзюдо и разошлись по домам клянчить у родителей деньги.
Когда мы встретились утром, оказалось, что на такое важное спортивное дело деньги дали всем. Всем, кроме… Короля!
— Мои говорят: прихоть, — сдержанно сообщил он.
Я первый раз видел его таким унылым и неуверенным. Даже не по себе стало.
— Не трухай, — ухмыльнулся Сашка. — Я тебе, так и быть, займу.
— Шутить я и сам умею, — гордо сказал Король.
— Какие же тут шутки, если про деньги речь? — поразился Сашка. — О деньгах не шутят. Денежки — это труд!
— Если не шутишь, благодарю, — с достоинством сказал удивленный Сашкиной щедростью Король. — Постараюсь скорее отдать.
