Евгений Рысс - Остров Колдун
Обзор книги Евгений Рысс - Остров Колдун
Состарившемуся капитану отказали в промысловых рейсах, предложив командовать ботом 'Книжник' – плавучей лавочкой, развозящей для рыбаков книги. Однажды, взяв с собой нескольких ребят, он отправился в первое, казалось бы, безопасное плавание. Но начался шторм, и бот выбросило на голую скалу...
ru Tibioka Fiction Book Designer, FB Editor v2.0 2008-03-20 6aaa1867-479d-102b-94c2-fc330996d25d 1.01version 1.0 – создание документа – Tibioka
Мир приключений Детгиз Москва 1962 Альманах Ред. кол.: К.Андреев и др. – 215.000 экз. Содерж.: А. Казанцев. Внуки Марса. Науч.-фантастич. роман. Кн. 1. Планета бурь. Рис. Г. Макарова. – Г. Голубев. По следам ветра. Приключ. повесть. Рис. Е. Мешкова. – Е. Рысс. Остров Колдун. Повесть. Рис. М. Хабленко.– О. Бердник. Пути титанов. Фантастич. повесть-сказка. Сокр. авториз. пер. с укр. В. Доронина и А. Семенова. Рис. О. Коровина.– С. Гансовский. Хозяин бухты. Фантастич. рассказ. Рис. И. Прагера.– А. Кулешов. Сплетенные кольца. Рис. Л. Дурасова. – Ю. Давыдов. Забытые путешественники. Злоключения Василия Баранщикова (Правдивая история странника поневоле). Рис. Ю. Ракутина. Н. Коротеев. По ту сторону костра (Рассказ). Рис. Л. Дурасова. From collection Aldebaran36163 PassedЕвгений Рысс
Остров Колдун
повесть
Глава первая. НОВЫЕ МЕСТА – НОВЫЕ ЛЮДИ
Некоторые, и даже очень неплохие, ребята говорят, что иметь младшую сестру хорошо. Я с этим не согласен. Правда, может быть, все дело в том, какая попадается сестра. Мне лично не повезло, и от моей Вальки я, кроме неприятностей и хлопот, ничего не видел. Ещё пока мы были в Воронеже, с ней было легче. Там у неё были подруги, у них были свои дела, и она не особенно ко мне приставала. Но, когда мы переехали на север, в становище Волчий нос, от неё прямо житья не стало.
Надо объяснить, почему мы уехали из Воронежа. Папа наш был доктор, а мама – медицинская сестра. И вот пять лет назад папа умер. Я его хорошо помню, а Валька не помнит совсем. Она все время ко мне пристает: расскажи, мол, да расскажи, какой был папа, а я не понимаю, что я могу рассказать. Мы с ним про многое разговаривали. Конечно, про наши мужские дела, которые Валька всё равно не поняла бы. В воскресенье ходили гулять. Иногда брали Вальку, но редко. Это понятно. Мало того что она девчонка, ей в то время было только пять лет, так что с ней папе было неинтересно разговаривать. А со мной интересно. Во-первых, мы оба мужчины, во-вторых, мне было уже восемь лет, так что мы не успевали обо всем переговорить. Даже когда мы и брали Валю, она не особенно нам мешала. Возится в песке, или в снегу, или в мячик играет, словом, занимается какой-нибудь ерундой, а мы сидим и разговариваем и разговариваем, и всегда из одного вытекало другое. Скажем, один вопрос обсудим, сразу начинаем обсуждать другой.
Потом мы с папой стали ходить на лыжах. Папа всегда говорил, что у меня хорошо получается. Я много падал сначала, и мы каждый раз оба смеялись. Потом я меньше стал падать. В общем, что говорить, папа был человек настоящий. Что я могу о нем рассказать? Настоящий! Это все говорили. И другие врачи из больницы, и просто знакомые. Он и умер, как человек настоящий. Ездил оперировать одного больного километров за сорок от Воронежа, и на обратном пути, представьте себе, машина ушла в полынью на Дону. Шофер был нездешний, только приехал, мест не знал. Папа и шофера вытащил из ледяной воды и сам выбрался, и потом им с шофером пришлось километров пять по морозу идти, а у папы были больные легкие, и он тяжело заболел. Его всё профессора лечили, но ничего сделать было нельзя. Нас с Валей к нему привезли в больницу, а он смеется, какие-то веселые истории рассказывает, говорит, чтобы мы маму слушались, ну, все, как всегда. А через день умер. Мы с мамой были на похоронах, а Валю не взяли, с ней соседка осталась. Очень много было народу, и плакали многое, и речи говорили.
А Валька всё пристает, чтобы я ей какие-то подробности про отца рассказал. Какие же тут подробности? Настоящий был человек – вот и все дело.
Ну, мать у нас тоже молодцом оказалась. Я уже говорил, что она была медицинской сестрой, получала немного. Другая бы, может, раскисла, а наша нет. Нам, правда, помогали, пособие дали, мне и Вальке пенсию, пока мы не вырастем, а все-таки было трудно. И вот тут наша мать вдруг сказала: буду учиться на врача.
Да, уж насчёт неё можете быть спокойны, она не из тех, которые распускаются.
Валю пришлось отдать в детский сад. В такой, из которого только на воскресенье домой берут, а мы с мамой кое-как справлялись. На меня, конечно, легло много хозяйственных забот; бывало, и за хлебом надо сходить, и молоко принести, и комнату убрать, и ещё куча дел. Уроки я успевал выучить, а так просто пойти с ребятами по городу поболтаться – это уж приходилось редко. Ну, и маме доставалось. Бывало, проснешься среди ночи, а она все сидит, занимается. Тут жаловаться не приходилось. Когда видишь, что другой больше тебя работает, так что будешь делать!
Правда, больница всегда шла маме навстречу. И практику она в своей больнице проходила, и дежурства ей так назначали, чтобы легче было учиться. Три раза местком нас с мамой отправлял отдыхать. В общем, так или иначе – кончила мама институт и стала врачом. И назначило её само Министерство здравоохранения далеко на север, на Мурманский берег, в становище Волчий нес.
Мы доехали поездом до города Мурманска, а там сели на пароход. Я до этого времени никогда не видал моря и когда увидел, то очень испугался. День выдался угрюмый, пасмурный, море волновалось. Потом-то я видывал настоящие волны и знаю, что тогда волнение было пустяковое, ну, а для первого раза мне и это показалось страшно. Валька – та даже в слезы ударилась. Но я начал её успокаивать и утешать и говорить, что ничего тут опасного нет. И как-то незаметно сам успокоился. Пароход отошел вечером, и нас с Валькой сразу же укачало. Она хныкала, а я ничего, крепился. Потом мы оба заснули. Проснулись, вышли на палубу, а уже пароход на рейде, и видно становище Волчий нос, и к нам катер спешит за пассажирами.
Теперь я вам объясню, что такое становище. Это не город и не деревня. Это совсем особая штука. Значит, представьте себе так: прежде всего вы видите темные голые горы и ничего на них не растет – ни леса, ни травы. Просто камень и камень. Стоят эти горы полукругом, высокие, мрачные, только кое-где белые пятна – это ещё снег не стаял. Дело-то было весной. И вот между этими горами большая бухта. Ну, залив, что ли. А в глубине залива горы отходят подальше от моря и там плоский берег. На этом плоском берегу бревенчатые пристани, а к ним пришвартованы, это если по-сухопутному сказать, значит привязаны, моторные боты. Много их, штук, наверное, тридцать. Вдоль моря идет песчаная полоса, ну, вроде как пляж, что ли. Только купаться с этого пляжа нельзя, потому что вода тут всегда холодная, даже в самое жаркое лето. Ну, а за пляжем дома. Дома бревенчатые, есть и в два этажа, но больше одноэтажные. В общем, честно сказать, с Воронежем не сравнишь. У нас какие здания, в Воронеже! Это ж просто чудеса архитектуры. Многие есть даже с колоннами. Потом сады, машины, трамваи, автобусы, асфальт блестит, ну, словом, красота. А здесь даже мостовых нет. Песок. Так по песку прямо и ходят.
Валька опять расхныкалась: поедем, говорит, назад. Удивительное дело! Десять лет девчонке, и не может понять, что так просто это не делается – приехали и уехали. На маму министерство рассчитывает, знает, что в Волчьем носу есть доктор, больные ждут, может быть, волнуются. А эта ни тебе: поедем назад! Говорит, а не думает, что говорит.
Ну хорошо. Кое-как я её успокоил, а тут катер подошел, и на катере человек шесть, и все, оказывается, нас встречать. Кроме нас, оказывается, никто высаживаться на берег не собирается. Люди оказались ничего, веселые. Один старик на одну руку меня взял, на другую Вальку и снес в катер. Со мной-то, наверное, не следовало так делать, в тринадцать лет нечего человека на руках носить, да ладно, он не со зла. Он, правда, молчал все, но я видел: в бороду улыбается. Потом оказалось, что это очень уважаемый здесь капитан Коновалов, настоящий старый рыбак. Даже крупные специалисты с ним советуются, потому что он замечательно море знает. Зовут его Фома Тимофеевич, и его отец и дед моряками были. Сын у него в море погиб, и он внука растит – Фому. Ну, о Фоме потом речь. Про него мне много говорить придется. Кроме Коновалова, был председатель сельсовета, председатель колхоза и две медицинские сестры, В общем, все так хорошо нас встретили, выгрузили наши вещи, а капитан парохода очень любезно простился с нами и погудел на прощание. Потом на катере мы доехали до пристани, и тут тоже народ собрался, какие-то женщины-рыбачки, и матросы, и капитаны, так что по улице мы шли целой толпой. Мы трое в середине, а и сзади, и спереди, и с боков народ. Прямо будто мы делегация какая-то. Привели нас в больницу. Больница двухэтажная, каменная. Её только недавно построили. Стали мы больницу осматривать. Есть и рентген, и операционная, и в палатах чистенько. Лаборатория маленькая, своя аптечка. Словом, хорошо. В этом я кое-что понимаю. Всё-таки и отец врач и мать врач. Здесь же, при больнице, и наша квартира. Тоже нам понравилась. Две комнаты, кухня, мебель вся уже расставлена. И у нас с Валей, у каждого, отдельный стол для занятий. Приятно, что люди подумали: у докторши, мол, двое детей, обоим учиться нужно.
