Мария Некрасова - Доктор-мумия
Ну зачем она так сказала?!
Я и шикнуть на нее не успел, как на комнату рухнула темнота. Буквально рухнула, вот так: «Бум!» – и железные ставни, неизвестно откуда взявшиеся, опустились на окна и, кажется, на дверь. «Дзынь-дзынь!» – полопались лампочки. Я даже Танюху видеть перестал, хотя стоял в шаге от нее. Здравствуй, доктор—новый год. Что ты еще придумал?
– Не хочешь лечиться? – послышался скрипучий голос мумии.
В углу комнаты вспыхнули прожектора, как на сцене. Они освещали докторов саркофаг. Эй, что он здесь-то делает?! В качестве музыкального сопровождения где-то на улице, за железными ставнями, завыла собака. Шоу началось.
Со скрипом и грохотом отпала крышка саркофага, и оттуда… Нет, не доктор Дупло вылез, а показалась прямо настоящая мумия – в бинтах, желтоватая, сушеная. Встала в рост и заявила:
– Здравствуйте, детишки!
Дед Мороз, блин…
– Кто тут не желает лечиться? – продолжала вещать мумия. – Лечиться надо, иначе спасу не будет от червей во рту!
Только это было произнесено, как Танюха рядом со мной вздрогнула и начала издавать до боли знакомые звуки:
– Тьфу! Гадость, блин! Что ж такое?
– Черви могут вырасти преогромные и сожрать вас целиком! – не унимался доктор. А я почувствовал, как земля уходит из-под моих ног, и сразу понял: это на полу вырастают до гигантских размеров черви, выплюнутые Танюхой.
– Может наступить паралич… – издевался Дупло.
И я услышал грохот: сестренка рухнула на пол в объятия гигантских червей.
– Не хотите лечиться? – с легкой угрозой спросила мумия.
Танюха упрямо пискнула:
– Нет!
А я ничего не сказал, я был занят – лупил червя стулом по башке. Червь уже вымахал с хорошую анаконду, но, поскольку нужна ему была Танюха, а не я, позволял мне лупить себя стулом, вязать узлом и всячески отвлекать от сестры. Где, спрашивается, ходит Серега?!
Червь был здоровый и сильный, но я уже почти завалил его. И тут услышал сдавленный голос Танюхи:
– Леха! Он кусается с другого конца!
Все труды насмарку. А мумия, подлец, стоял себе в углу и хохотал:
– Я предупреждал вас!
– Уйди, старик, без тебя тошно! – завопил я.
Но старик не думал уходить. Неуважительное обращение пришлось ему не по душе, и я уже пожалел, что так сказал.
Потому что из стен, с потолка, из-под паркета, раскидывая половицы, полезли скелеты. Я думал, что после встречи с благородными предками меня уже ничем не удивишь, но все-таки удивился: эти были какие-то ненастоящие: маленькие, в половину человеческого роста, светились в темноте ярко-красным, как лазерные указки, как лучи прицела. Они набросились на Танюху, и я услышал шипение, как будто чайник выкипает.
– Леха, убери их, они жгутся! – заорала Танюха.
А, так это горячие загробные парни! Я рванул в ванную, набрал в таз воды, прибежал, выплеснул… Послышались шипение и вой – самый наглый скелет, сидевший у Танюхи на коленке, потемнел и рассыпался. Получилось! Однако я совсем забыл про червя – этот времени зря не терял и под шумок кусал Танюху за руки. Час от часу не легче! Я сорвал с кровати плед и поймал в него скелета. Он визжал, отбрыкивался и все норовил обжечь меня раскаленно-угольными своими руками. С этим скелетом, как с мечом-кладенцом, я набросился на червя. Удар! Еще! Тварь зашипела, скукожилась и уже через минуту валялась под ногами безжизненным шлангом. Есть! А теперь зальем остальных горячих скелетов… Я рванул в ванную за очередной порцией воды и услышал, как в двери предательски скребется ключ. Мать! Как не вовремя-то, а…
Но самое противное, что мумия тоже ее услышал.
– Это кто ж к нам пришел?! – воскликнул он на радостях и даже выскочил в прихожую. Так и предстал перед матерью во всей своей красе: улыбка, бинты, вонища…
Мать, надо отдать ей должное, не растерялась:
– Это я хотела спросить, кто к нам пришел! Что за маскарад в непраздничные дни? А умываться ты умеешь, мальчик?
– За мальчика, конечно, спасибо… – смутился доктор, но тут же пришел в себя: – Да в вас, кажется, бес вселился! Нельзя так гостей встречать. Придется госпитализировать… – И он схватил маму, как куклу, под мышку, а затем рванул вниз по лестнице.
А я как стоял, так и остался стоять. Как дурак, с тазом, посреди коридора. За ним! Я выплеснул воду в сторону моей комнаты уже для порядка: краем глаза заметил, как очнувшаяся от паралича Танюха расфутболивает остывших скелетов. Видимо, Дупло так воодушевился приходом матери, что забыл и про мою сестру, и про свою армию.
– Бежим, он маму уносит! – позвал я Танюху.
– А то я не видела!
И мы побежали пешком по лестнице, забыв вызвать лифт. Сначала мы еще слышали топот Дупло и мамины вопли: «Мальчик, имей совесть! То, что ты ходишь в „качалку“, не дает тебе права использовать в качестве снарядов живых людей!» А потом хлопнула дверь подъезда. Мы вылетели на улицу только минуты через три – все-таки с тринадцатого этажа долго спускаться, особенно пешком, если кое-кто в суматохе тормозит и не вызывает лифт.
Я выскочил первым, глянул туда-сюда – доктора и след простыл. Впрочем, я и так знал, где его искать.
Во дворе на лавочке понуро сидел Серега.
– Дупло меня не пустил, – виновато сказал он. – Ноги как к земле приросли.
– Он в хоспис побежал, да? – набросилась на него Танюха. – Чего ж ты за ним не погнался, видел же, что он нашу мать уносит!
Серега ошарашенно помотал головой:
– Не видел. Вообще никто из вашего подъезда не выходил, пока я тут сижу. И не входил никто. Только сейчас вы выскочили, как сумасшедшие. Он вашу мать унес, да?
– Да! Балда! Странно, что ты не видел… Бежим в хоспис!
И мы побежали. То, что мы занимаемся ерундой, я понял еще на полдороге. Дупло так просто, подобру-поздорову, никого не отпустит из своего хосписа. А если и удастся мать вызволить – себе дороже будет. Док сказал: «Бес вселился», значит, он точно уже вселился. Бедная мама, небось, сейчас бегает по стенкам на пару с Ваном. И будет бегать, пока Дупло не скажет: «Выздоровела». Те же мысли, похоже, одолевали Серого с Танюхой. Тем не менее в клинику мы влетели на хорошей скорости, едва не снеся стойку «ресепшн».
– Добрый день, – приветливо встретила нас девушка на «ресепшн», вежливая, как автоответчик. – Пришли навестить маму? Второй этаж, первая дверь налево. Надеюсь, ей у нас нравится.
Мы поплелись на второй этаж искать первую дверь налево. Я уже знал, что увижу, и Серый с Танюхой, кажется, тоже. С мальчишками в палату маму, понятно, не положили, она сидела одна, как перст, и очень обрадовалась нашему появлению:
– Пришли, шалопаи? Ну-ка быстро руки мыть! И ноги! И шкаф! И полы! И уши! И уши соседа! И уши шкафа!..
Выглядела она не лучшим образом: прическа, которая еще полчаса назад была нормальной, превратилась в нечто почище «я упала с самосвала». Под глазами появились синяки и взгляд… Это не моя мать, это бес! Маленький, злобный. Сейчас ка-ак схватит! Мать действительно схватила меня и, зажав голову под мышкой, принялась от души шлепать.
– Опять с немытым шкафом пришел? Я тебя научу родину любить!
Силища шлепков тоже, кстати, была не женская. Еще парочка – и я вряд ли когда-нибудь смогу бегать. Я вывернулся и подло убежал. Серый с Танюхой – за мной.
Глава XIII
Что делать?
Мы сидели на лавочке во дворе хосписа. Танюха всхлипывала, Серый угрюмо чесал в затылке. Я поерзал-поерзал и встал. Не могу сидеть, больно. Пускай смеются, если захочется. Но им, кажется, не хотелось. Первым очнулся Серый.
– Родственники, хорош нюни распускать! – ткнул он Танюху локтем. – Что делать будем?
Танюха всхлипнула особенно смачно и пожала плечами.
Что делать? Хороший вопрос. Мы пытались скрыться от мумии, пытались скрыть, что мы чувствуем, чтобы он не поставил очередной дурацкий диагноз, который к тому же сбывается. Мы отказывались от визитов к врачу, мы пытались замуровать его в саркофаге…
А если наплевать на диагнозы и не скрывать от дока ничего? Он ведь чувствует то же, что и мы. Как он тогда говорил? «Ты только разбежался, чтобы потом лбом о стенку стукнуться, а мне уже больно». Только он старенький, и много ему не надо. Что я переживу, того не переживет он.
Я поделился своей мыслью с народом. Серый сказал:
– Камикадзе!
Танюха:
– Чем же ты заболеешь? Холерой? Чумой? А сам как будешь лечиться?
Я сказал:
– Сейчас много чего лечат, не то что в древности.
Серый оживился:
– Например?
– Ну-у… Говорят, раньше и от гриппа умирали…
– А он там был, грипп твой, в Древней-то Греции? – с сомнением спросила Танюха.
– Ну почему обязательно в Греции? Дупло ведь и в Египте был, он жил в римскую эпоху, и в раннехристианскую, и в позднехристианскую…
– Это как?
– Неважно. Короче: я приношу ОРЗ, Серега – грипп, ты – свинку.
– С ума сошел? – Танюха покрутила пальцем у моего виска. – Свинкой я болела!
– Вот и я про то. Тебе часто подкидывают посидеть соседского Егорку, а у него свинка. Возьмешь на ручки и принесешь – тебе ничего не будет.
