Валерий Гусев - Призраки графской усадьбы
– Эй, малец! – окликнул его Жучок. – Ты в музей собрался?
– В музей, – важно кивнул Вовчик. – Я тут работаю.
– Директором, что ли? – усмехнулся Жучок.
– Не всегда, – туманно ответил Вовчик.
– А в директорский кабинет тебя пускают?
– Там мое рабочее место.
– Слушай, выручи, будь другом. Снеси записочку. Только в руки не давай, на стол положи незаметно – ему сюрприз будет от старого кореша.
– Ему сюрприз, а мне? – нахально уточнил Вовчик.
– Ишь, борзой! Держи, – Жучок протянул ему сложенный листок, выдранный из тетрадки, порылся в карманах, отыскал смятую десятку.
Вовчик скорчил гримасу, почесал в затылке:
– Маловато будет.
– Поторгуйся мне еще!
– Ладно, пошел, – Вовчик сунул записку и деньги в карман.
Жучок посмотрел ему вслед и быстро зашагал по аллее. А в конце ее поднялась со скамейки Галка…
На лестнице Вовчик столкнулся с Сашей.
– Ты куда? Закрываемся уже, – Саша раскинул руки.
– А ребята где?
– Они в гостинице, у вашего потомка.
Вовчик вернулся на крыльцо, проверил, ушел ли Жучок, и, шмыгнув за угол, засверкал пятками к флигелю.
Костик, Колька и Миха сидели за столом, разбирали старые письма. Вовчик молча хлопнул на стол десятку.
– Ты чего? – удивился Колька.
– Заработал, – Вовчик хитро улыбнулся и припечатал к столу записку на тетрадном листе.
Костик развернул ее и прочитал вслух:
«Милостивый государь! В очередной раз имею честь сообщить Вам, что злодейская банда похитителей бриллиантов не оставляет надежды тайно проникнуть во вверенное Вашему попечению помещение и похитить из оного следующие предметы: золотые часы работы мастера П.Буре, принадлежавшие купцу первой гильдии Ивану Глотову, золотую табакерку с бриллиантом на крышке князя Одоевского, дуэльный набор работы Лепажа, а также ряд иных, не менее ценных экспонатов. Похищение состоится сегодняшней ночью, в четырнадцать часов пополуночи. Остаюсь преданным Вам скромным Доброжелателем. Укрепляйте запоры на дверях и окнах».
– Понятно, – сказал Костик. – Особенно – четырнадцать часов пополуночи.
– Это два часа дня, – уточнил Колька. – Грамотей… Что делать будем?
– Остаемся все в музее, – предложил Миха. – На всякий случай.
– Они не придут, – уверенно сказал Колька. – Это очередная проверка. Давай-ка, Вовчик, выкладывай все по порядку.
Вовчик рассказал, добавил о своей встрече с Жучком, что Галка осталась следить за мужчинами, и неожиданно предложил:
– Я к ним в услужение пойду. Буду им помогать совершать преступления. И все узнаю.
А тут Галка ворвалась и с порога затрещала:
– Вы знаете, какая фамилия у этого, клетчатого, пиджака? Черновцов!
– Ну и что? – удивились ребята.
– А то! Какая фамилия у нашей уборщицы тети Моти? Черновцова! Он к музею не пошел, дожидался этого Жучка, а тут дядя Андрей его заметил. Стал с ним профилактику проводить. Я его потом спросила: это кто такой? Он говорит: Черновцов, известный пьяница и хулиган. И самое неприятное, говорит, по некоторым сведениям, когда жена Черновцова выгоняет его из дома, он ночует… Где? – Галка сощурилась. – Правильно: в музее!
– Молодец! Значит, это он подбрасывал письма!
– Да! А этот Жучок, я его до дома довела, живет…
– У тети Моти! А первоклашка там есть?
– Как я могла узнать? – возмутилась Галка. – Вот так просто зайти и спросить? И попросить, чтобы тетрадку показали, да?
Пока ребята спорили, уже почти совсем стемнело.
– Так, – подытожил командир Колька, – Миха и Вовчик отвозит Галку в село, а мы с Костиком остаемся в музее. В засаду опять сядем.
Галка спорить не стала, а Миха, похоже, даже обрадовался.
– Вы поосторожнее тут, – посоветовал он. – Будьте бдительны. Однозначно.
Ребята проводили Галку, Вовчика и Миху до ворот, вернулись в музей. Саша уже оставался один и тоже собирался уходить.
– Как призрак? – улыбнулся он Костику. – Больше не тревожил?
– Тревожил. Опять по телефону звонил…
– С кладбища?
– Похоже, – тоже улыбнулся Костик, забыв свои прошлые страхи. – Глухо так говорил.
– Через платок, – кивнул Колька. – Старый фокус. Каждый дурак знает. – И без всякого перехода спросил: – Саша, а кто такой Черновцов?
Саша нахмурился.
– Сынок тетки Моти. Он у нас одно время работал. Афанасий его уволил. За пьянку. И за то, что на руку нечист. Ничего ценного, к счастью, украсть не успел, но готовился, видать, серьезно. По подвалу лазил. Я его перехватил, по ушам, конечно, надавал… А почему вы спрашиваете?
– Сегодня мы возле музея его видели. С каким-то обормотом.
– Если еще появится, скажите мне. Я его так отсюда намылю – навсегда дорогу забудет.
– Ладно, сообщим, – пообещали ребята. – Мы пошли. Кольке еще до дома добираться.
Они попрощались и пошли к выходу. Шмыгнули на старое место, в карету, затаились. Дождались, когда Саша погасил свет в залах и запер двери музея.
– Сидим молча, – шепнул Колька. – Ждем. Не спим.
– А если что?
– Орать начнем, они шума испугаются. Все, молчим.
Сначала тревожное ожидание заставляло вздрагивать при каждом неожиданном звуке: ворона каркнет за окном, ветка по окну царапнет, скрипнет что-нибудь, рассыхаясь. А вскоре привыкли, даже стали подремывать.
Костик вдруг почувствовал, как Колька сжал его руку, и услышал в дальнем зале какой-то неясный звук.
Он постепенно, медленно приближался. И стало ясно, что это осторожные шаги. Ребята приникли к щелочке между штор и через некоторое время увидели в соседнем зале слабый узенький луч фонарика. Он бегал по стенам, иногда задерживался, опускался вниз, и тогда в его свет попадали большие стоптанные ботинки.
Неизвестный задержался у какого-то стенда, посветил, постоял, пошел дальше.
И когда он поравнялся с каретой, Колька гаркнул что было сил:
– Стоять!
Неизвестный поступил наборот – выронил, вздрогнув, фонарик и бросился бежать. Ребята ринулись вдогон, подхватив фонарик. Но неизвестный отлично ориентировался в темных залах и мчался, топая ботинками, так, что догнать его было невозможно.
Он вылетел к лестнице, скатился по ней в холл, нырнул вправо, исчез за поворотом. Ребята только успели увидеть, как за незнакомцем закрылась тяжелая дверь, ведущая в подвал.
Добежав до нее, друзья распахнули ее, остановились на пороге. Не догадавшись в азарте погони включить свет, стали спускаться по расшатанной каменной лестнице в темноту подвала, подсвечивая слабым фонариком.
Ступени шевелились под ногами, холодно постукивали друг в друга: казалось, кто-то, таясь, идет следом. Тут и там ржавые разогнутые прутья перил цеплялись за одежду, словно хотели задержать мальчишек.
Спустившись, ребята пошли еще медленнее, заглядывая в каждый уголок, где можно было бы спрятаться, за каждый предмет достаточного для этого размера. Причем Колька, в руках которого был фонарик, не забывал время от времени полоснуть его лучом по зажатому в руке Костика пистолету. Как предупреждение: мы вооружены, с нами шутки плохи, если что – стреляем.
Сейчас, ночью, практически в темноте, подвал казался совсем иным, вроде заколдованного царства. Фонарик выхватывал из тьмы то стеллажи с пыльными фолиантами, то громадный военный барабан, то древнюю мраморную ванну на львиных лапах и сложенные в нее самовары, то высоченное зеркало в резной раме на массивной подставке, с которой бахромой свисала мерзкая пыль.
Все это, как живое, шевелилось под бегающим лучом, меняло очертания, угрожающе двигалось, заставляло вздрагивать в ожидании нападения из темноты.
Шли все медленнее, прислушиваясь, – но ничего не слышали. Добрались до конца подвала, до запертой двери в бывшую оранжерею. На ней висел огромный замок, покрытый ржавчиной.
Колька зачем-то потрогал его, вздохнул, опустил руку.
– Смотри-ка, – вдруг сказал он, светя в пол.
Возле двери лежал ботинок. Тот самый. Один из тех, что были на ногах неизвестного.
– Не слабо, – выдохнул Колька. – Вот это призрак! Сам сквозь запертые двери проходит, а ботинки бросает.
– Посвети-ка, – попросил Костик. – Сюда, вниз. Видишь?
– Чего?
– Спички!
Весь пол у двери был усыпан горелыми спичками. Будто кто-то долго стоял здесь и зажигал их в надежде что-то увидеть. Или сделать.
Спички были горелые. Но не старые, они вызывающе белели несгоревшими кусочками.
– Пошли, – распорядился Колька. – Больше здесь делать нечего. Завтра днем подробнее осмотрим.
Они вернулись в музей. Теперь была задачка выбраться. Решили ее просто: забрались в карету и проспали в ней до утра. И никто их в эту ночь больше не беспокоил.
Только утром Саша приятно удивился:
– Вы уже здесь, отроки? Похвально. Спускайтесь в подвал, я сейчас приду.
