Антон Иванов - Кошмары Серебряных прудов
— А по-моему, это обыкновенная случайность, — пришел мне на помощь Макси-Кот.
— Кстати, твоих родителей я тоже предупрежу, — пообещала мать. — И вообще, не заговаривайте мне зубы.
— И не думали, — совершенно искренне произнес я.
— Как это ты не думаешь! — со все возрастающим возмущением продолжала мать. — Почему вы вчера упорно скрывали от меня истину?
Час от часу не легче. Я сильно напрягся, пытаясь понять, что она имеет в виду и какую именно истину мы с Котом вчера от нее скрыли. Но сколько ни ломал голову, ничего глобального на ум не приходило. Может, Макс догадывается? Я внимательно посмотрел на него. Рожа у него сейчас была крайне глупая. Он тоже явно не постигал ситуацию.
— Ага. Молчите. Значит, все-таки стыдно, — по-своему оценила наше замешательство мать.
— Да чего стыдного? — спросил я.
— Лгать, милый мой, стыдно и скрывать тоже стыдно, — прокурорским голосом проговорила она.
Тут я не выдержал:
— Да что мы скрывали?
— Правду про день рождения, — с таким видом отозвалась родительница, будто празднование Жанниного пятнадцатилетия окончилось, по крайней мере, двумя убийствами.
Честно сказать, у меня отлегло от сердца.
— А чего такого? — пожал я плечами. — День рождения как день рождения. Бывает лучше, бывает хуже.
— Ты в этом уверен? — направила на меня рентгеновский взгляд мать.
— Уверен, — кивнул я.
Кот тоже на всякий пожарный молча кивнул, хотя в этом не было надобности. Мать все равно сейчас на него не смотрела.
— Значит, уверен? — ледяным голосом переспросила она.
— Ну да, — вновь кивнул я.
— Вот это и плохо, — скорбно произнесла мать.
Я почувствовал себя жутким грешником и вяло осведомился:
— А собственно, что там случилось, на дне рождения этом?
— Да, наверное, вам виднее, — не сводила с меня пытливого взгляда родительница.
Я не знал, до какой степени Жанна была откровенна по поводу вчерашнего с Юлией Павловной. Подставлять ее не хотелось. Поэтому, бросив на маму непонимающий взгляд, я подумал: «Вот сперва прозондирую почву, насколько ты в курсе, а потом уж чистосердечно признаюсь».
Макси-Кот, по-видимому, принял такое же решение и осторожно поинтересовался:
— Тетя Марина, а что, собственно, вчера там случилось? Может, мы с Федором просто не заметили?
— И торта вы тоже не заметили? — перевела испытующий взгляд с меня на Кота мать.
— Ах то-орт, — протянул Макси-Кот и умолк.
— Так что у нас там с тортом? — продолжала буравить его глазами моя родительница.
— Ну-у… — Макси-Кот, видимо, поняв, что совсем без комментариев обойтись не удастся, как-то неопределенно добавил: — С тортом Пирс во всем виноват.
— Ага! — издала торжествующее восклицание мать. — Значит, что-то вы все же заметили.
«Кажется, она знает о вчерашнем лишь приблизительно», — пронеслось у меня в голове. И я быстро проговорил:
— Подумаешь, торт. Пирс испортил его. Но у нас был другой.
— И мы его съели, — подхватил Макси-Кот.
— Значит, по-вашему, день рождения прошел вполне хорошо, — исполненным подозрительности тоном произнесла мать.
— Отлично прошел! — хором заверили мы.
— Было классно и весело, — сообщил Макси-Кот.
Мать хмыкнула:
— Так почему же Жанна была такая грустная и расстроенная? Мне Юлия Павловна сейчас рассказала, что, когда вернулась домой, Жанночка чуть не плакала.
«Та-ак, — отметил про себя я. — Значит, она матери ничего не рассказала. И теперь обе родительницы пытаются выведать обо всем у нас. Нет уж. Не на таких напали».
— Ну, вообще-то, она немного из-за торта расстроилась, — произнес я вслух.
— Он все-таки был со свечами, — добавил Макси-Кот, — а второй — без свечей.
— Первый они делали сами, а второй был из магазина, — подхватил я.
По виду матери я понял: наши с Котом слова не слишком ее убедили.
— То есть вы считаете, что Жанна расстроилась из-за торта? — решила уточнить она.
— Больше нам и считать нечего, — стоял на своем я. — В остальном день рождения получился очень хороший.
— И вы уверены, что ничего от меня не скрываете? — продолжила допрос моя родительница.
Разговор явно заходил в тупик. Мы с Котом стояли насмерть, а мать нам не верила.
Я уже лихорадочно обдумывал способ, как бы естественным и ненавязчивым образом перевести разговор на другую тему, когда мы с Максом получили совершенно неожиданную, но очень своевременную поддержку со стороны моего родного предка. То есть вообще-то он не собирался нас поддерживать. Просто так вышло.
Из кухни послышались ужасающий грохот, вопль и звон разбитой посуды.
— Полочка! — возопила мать и кинулась со всех ног к отцу.
Макси-Кот усмехнулся:
— Твой предок сработал вовремя. Иначе она еще долго бы нас пытала.
Он будто читал мои мысли. Впрочем, учитывая, что мы дружим с первого класса, это неудивительно.
— Судя по всему, Жаннина мать дала моей задание разнюхать, что к чему, — теперь не сомневался я. — А значит, сама Жанка молчала, как партизан. Но вообще, Макс, тебе не кажется, что ей последние дни как-то сильно не везет?
— Надо быть полным идиотом, чтобы этого не заметить, — откликнулся он. — Сам прикинь, Фома. Человек устраивает пятнадцатилетие. А оно, как известно, бывает раз в жизни.
— Очень мудрое замечание, — перебил я. — Между прочим, любое «летие» бывает у человека раз в жизни. Если ты до сих пор не догадывался, то учти на будущее.
— Слушай, Фома, не придирайся к словам, — поморщился Макси-Кот.
«Чья бы корова мычала», — подумалось мне. Коту вообще палец в рот не клади.
— В общем, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Жанке хотелось устроить веселый праздник. И вот, не успели еще все собраться и сесть за стол…
— Собраться-то все приглашенные как раз успели, — уточнил я.
— Опять ты перебиваешь, — нахмурился Макс. — Вот именно, что успели, но только-только. И тут является этот ваш придурок. Кстати, по-моему, улетный экземпляр. Так сказать, носитель современной народной мудрости. Я бы на месте Жанки отнесся к его приходу с юмором, и тогда получилось бы очень весело.
— Это тебе, может, весело, — заспорил я. — А если целые дни проводить с ним в школе, то никакого юмора не хватит.
— Фиг с ним, с юмором, — отмахнулся Макс. — Главное, что явление Толяна стало первым звеном в цепи Жанкиных непрух.
— Уже ближе к делу, — кивнул я. — Но в таком случае ей, по идее, ничего больше грозить не должно.
— Не понял, Фомин, — хорошо сымитировал Макс скрипучий голос нашего бывшего учителя математики. То есть, вернее, моего бывшего. Ведь Кот по-прежнему учился в нашей старой школе на Садовом кольце.
— Тут и понимать нечего, — принялся растолковывать я. — Если Толян был первой непрухой, торт — второй, а полынья — третьей, значит, полоса неприятностей у Жанны кончилась. Ведь народная мудрость гласит: «Бог любит троицу».
— Смотря с какой стороны взглянуть на проблему, — засомневался Макси-Кот. — Я, например, склонен расценивать Толяна и торт в качестве причины и следствия. А значит, вчера произошла только одна непруха, сегодня — вторая…
— То есть, по-твоему, с Жанной еще что-то может случиться? — встревожился я.
— Исходя из твоей, Фома, логики, вполне вероятно, — сказал Кот.
Меня охватила растерянность.
— Что же нам теперь делать?
— Вот уж не знаю, — покачал головой мой старый друг.
Я тоже не знал, и от этого моя тревога возросла.
— Слушай, Макс, по-моему, надо хоть предупредить ее, чтобы она вела себя осторожней.
— Наверное, ты прав, — без особого воодушевления произнес Макси-Кот. — Но только как ты это себе представляешь?
— Ну-у…
Я умолк. И впрямь, как мы предупредим ее и |о чем? Скажем, мол, будь осторожней, а дальше? Вот, например, можно ли было предугадать визит Толяна и его последствия? Или чем кончится наше сегодняшнее катание на коньках? Ведь на (прошлой неделе мы тоже ходили на Серебряные труды, катались ровно на том же месте, причем 5ез малейших происшествий.
— Да, Макс, предупреждать бесполезно, — признал его правоту я. — Но мне все-таки непо-1ятно, откуда сегодня там взялась полынья?
— Кроме того, что я тебе уже говорил, мне в голову ничего не приходит, — откликнулся Кот. — Эх, пойти бы все-таки сейчас на пруды и проверить.
— Мать сегодня нас никуда больше не выпустит, — был совершенно уверен я. — Ты сам прекрасно об этом догадываешься. Ведь мы уже с тобой прикидывали.
— Ну, а если мы скажем, что просто во двор пошли погулять? — заговорщицки подмигнул мне Макс.
— Бесполезно, — отверг предложение я. — Она найдет тысячи причин, чтобы до завтрашнего утра никуда нас за порог квартиры не выпускать. И вот одна из них: у тебя, Котище, куртка мокрая. А моя запасная на тебя не налезет.
