Валерий Гусев - Враг из прошлого
– И вы на нем женились? – с интересом спросил Алешка.
Тетушка Тильда высморкалась и смахнула слезку со щеки:
– Нет, милый, этого не случилось. Он подарил мне неземной взор, но руку и сердце не предложил. К тому же он был много старше меня. – Она снова промокнула слезинку. – И его уже давно нет на этом свете…
– Жаль, – вздохнул Алешка. И показал на полку: – Это его череп, да?
– Ну что ты! – Тетушка Тильда испуганно вздохнула. – Это череп королевского шута Йорика. Из великой трагедии Вильяма Шекспира «Гамлет». Вот Димитрий помнит… – Она закатила глаза, заломила руки и протянула трагически: «Бедный Йорик!» – Вздохнула: – Мне этот череп подарили, когда провожали на пенсию. Это было так волни-и-и-ительно. И трогательно.
Матвеич в нашем разговоре не участвовал. Он, наверное, уже не раз слышал эти волнительные и трогательные воспоминания. Поэтому он сразу же ушел на кухню разогревать жареных окушков и варить кофе.
А в комнату важно вошел громадный черный кот с белым пятнышком в виде галстука бабочкой на груди. Он мимоходом небрежно потерся о наши ноги и, воинственно задрав хвост, прошагал к креслу. Уселся напротив него и требовательно уставился своими круглыми зелеными глазами на бедняжку Атоса. Атос застенчиво вильнул хвостиком, вздохнул и, покорно кряхтя, спустившись задом с кресла, ушел в угол и улегся на подстилку.
Кот прыгнул в кресло, свернулся в клубок на нагретом месте, зажмурился и довольно замурлыкал.
– Это Гамлет, – представила его тетушка Тильда. – Я назвала его в память о своей второй любви. Сеня Марковский был великоле-е-е… в этом образе. Я полюбила его без ума. Но…
Алешка кивнул с пониманием:
– От него тоже остался один череп?
– Ну что ты, Алекс! У него до сих пор прекрасная большая седая голова. Он изредка навещает меня.
И тут почему-то тетушка Тильда бросила тревожный взгляд на красивый подсвечник рядом с белым черепом бедного Йорика.
Из кухни донесся аромат жареной рыбы и вареного кофе. И голос Матвеича:
– Прошу к столу!
Когда мы пришли на кухню, тетушка Тильда всплеснула руками и даже посморкаться забыла.
– Это чуде-е-е… С каким вку-у-у…
Да, Матвеич постарался от души. Кроме рыбки и кофе он, оказывается, захватил из дома колбаску, сыр и баночку маслин.
– А что у меня есть! – воскликнула тетушка Тильда и достала из стенного шкафчика бутылочку вишневой наливки. И похвалилась: – Сама ее создала! Но это для взрослых. А детям мы заварим великолепный чай.
Из того же шкафчика она достала красивую фирменную банку с чаем.
– Настоящий английский! Я сама его заварю. У меня свой рецепт. Просто изуми-и-и!..
(Баночка была красивая. Но чай в ней тетушка Тильда держала самый обычный, очень недорогой. И это было трогательно.)
Но особо трогательно было то, как она ела рыбку. И колбаску. Она все время откладывала на блюдечко самые лучшие кусочки для своих любимцев. Которые уже тоже оказались на кухне. Кот Гамлет – нахально, просто-таки на столе, а песик Атос – скромненько, в уголочке.
…В общем, Димитрий и Алекс прекрасно провели время в обществе хороших людей. Тетушка Тильда даже спела нам два старинных романса своим немного гнусавым голосом, а дяденька Матвеич аккомпанировал ей на гитаре с пышным алым бантом на грифе.
Все было очень здорово. Но как пишут в старинных романах, в моем сердце затаилась неясная тревога. Будто среди нас незримо присутствовал кто-то еще. И не хороший, и тем более не прекрасный…
Глава V
Граф Морковкин
Вернувшись домой, мы немного прибрались в комнатах, я приготовил обед, а Матвеич сел писать свои мемуары.
– Мы прогуляемся, – сказал ему Алешка. – Вдоль берега. Вдали от карьера.
– В пять пополудни быть на палубе, – не оборачиваясь, отозвался Матвеич. – Проведем сеанс связи с нашей базой. – И объяснил: – С вашими родителями. Доложим обстановку.
– Доложим, – сказал Алешка. – Мы пошли.
Он зачем-то захватил авторучку и листок бумаги и повел меня на берег озера, к лодке.
– Чтоб следов не оставлять, понял? И чтоб можно было по-быстрому смыться.
– От кого? – удивился я.
– От кого-нибудь, – очень четко и доступно моему уму пояснил Алешка.
Так уж в нашей семье сложилось, что когда Алешка берет руководство в свои руки, никто не решается с ним спорить. Никто, даже папа, ему не возражает. Все стараются поскорее исполнить его указания. Чтобы поскорее отвязаться…
Так и я. Себе дороже с ним спорить и требовать разъяснений. Все равно, пока не сочтет нужным, не объяснит.
Мы выгнали лодку на чистую воду и поплыли вдоль берега. Слева от нас – стена камышей, справа – безбрежная гладь озера. Под нами – синь воды, над нами – синь неба. С ярким и жарким солнцем посередине.
Я греб не спеша, с удовольствием. Алешка молча сидел на носу и смотрел вдаль. Вернее – вдоль. Вдоль берега. Что-то высматривал. Но что уж он там высматривал, мне неизвестно, я сидел спиной к нему и только изредка оборачивался, сверяя направление.
– Правое табань, левое загребай, – вдруг скомандовал Алешка. – Так держать.
Лодка плавно вошла в устье небольшого ручья. По его берегам тоже стоял стеной непроходимый камыш.
Мы шли все медленнее. Ручей становился все уже и мельче, весла уже задевали камыш. Я уложил одно весло на днище лодки, а другое использовал как шест, стоя на корме.
Вскоре лодка стала цеплять дно ручья.
– Все, – сказал Алешка. – Высаживаемся. Весло с собой возьми.
Тут уж я совершенно прибалдел:
– Лодку тоже за собой потащим?
– Лодку оставь, – серьезно сказал Алешка. – А весло забери. Для самообороны.
Я промолчал, взял весло и вылез из лодки.
Алешка уверенно зашагал впереди. Видать, уже разведал дорожку. Тайную тропку проложил. Раздвигая камыши, он топал к какой-то цели, известной лишь ему одному. Но я уже начал догадываться – мы шли к карьеру, кратким путем. А если еще точнее, то к загадочному стойбищу песчаного дикаря. Только вот зачем? Колотить его веслом по башке? А за что? За то, что он мирно спит в своей пещере под сиротским одеяльцем и варит на костре немудреную похлебку? Или за то, что роняет патроны?
Вскоре мы выбрались на край карьера и приблизились к оврагу, где пряталась в его недрах загадочная пещера.
– Стоп! – тихо, но решительно скомандовал Алешка. – Наблюдаем. Ложись!
Я прислонил весло к деревцу и послушно улегся рядом с Алешкой на теплый песок, покрытый редкой травкой. С этого места хорошо просматривался костер, которого, собственно, сейчас не было, а просто вился легкий дымок над углями и золой, и кустик, что скрывал ход в пещеру.
– И долго мы будем здесь валяться? – прошептал я.
– Сколько надо. Терпи. Я ведь терплю.
Мы потерпели еще с полчасика.
– Спит, – сказал Алешка. – Дим, я уже точно знаю, что он – ночной человек. Ночью он где-то шляется, а днем отсыпается.
– Это его дело! – рассердился я. – Пусть себе шляется, где ему нужно, и спит, когда ему хочется.
Алешка прерывисто вздохнул. В этом вздохе сложились недовольство и возмущение. В смысле: как можно не понимать такой простой вещи!
Можно. Это я знал точно. Я, кстати, и сам не прочь поспать после обеда часок-другой. А можно и третий…
– Пора, – сказал Алешка. – Дим, ты подбирайся к пещере и затаись там. Понял? Если он вдруг проснется и вылезет…
– Веслом по башке? – догадался я. – Не буду.
– Будешь, – уверенно сказал Алешка. – Еще как будешь, если он на тебя нападет. Пошли!
Я послушно занял свой пост возле входа в пещеру, приставив весло к ноге вроде ружья, а Лешка начал бродить вокруг кострища, внимательно разглядывая землю. Потом он присел на корточки и стал что-то делать. Что именно – с моего поста не было видно. Может, взрывное устройство закладывает? С него станется…
В пещере было тихо. Ни храпа, ни вздоха, ни шевеления. Может, там и нет никого?
Я положил весло на землю и осторожно спустился в ямку. Постоял, прислушиваясь. Тишина. Сделал несколько шагов внутрь. Тихонечко заглянул. Когда глаза привыкли к полутьме, различил спящего на одеяле человека в камуфляжной форме. Лица его я не видел, он лежал отвернувшись от входа. Видел только стриженый затылок с седоватыми волосами. А вот на чурбачке рядом с изголовьем кроме свечи, сигарет и зажигалки лежал пистолет Макарова. Слабенькое, конечно, оружие против моего увесистого весла.
Все-таки надо сообщить об этом человеке Матвеичу. Пусть разберется с ним. Кто он такой, почему прячется в пещере и что он делает по ночам? Да еще с пистолетом.
Так же бесшумно я вернулся на свой пост. Алешка уже махал мне из кустов и делал сердитое лицо.
– Ты чего там застрял? – возмущенно прошипел он, запихивая в карман джинсов сложенный листок бумаги.
– У него там пистолет, – сообщил я. – На тумбочке.
– Класс! Ты догадался его спереть?
– Догадался, – усмехнулся я. – Но не спер. Он проснулся и открыл по мне огонь. На поражение.
