Йенс Хольм - Тайна ночных вспышек
К счастью, не она, а ее брат был нашим полицейским!
— Пойдешь первым? — спросил я Эрика.
— Об этом не может быть и речи! Эту честь я хотел бы разделить с кем-нибудь еще. К тому же основную работу проделали ты и Катя. Вот вам и надо идти первыми. Я же скромный человек и не люблю высовываться.
— А ты, оказывается, трус, дружище! — воскликнул я.
— Да как сказать, — возразил он. — Пороха и пуль я определенно не боюсь. Не боюсь и контрабандистов, браконьеров и грабителей, а также диких зверей. Но честно признаюсь, что немного побаиваюсь фрекен[1] Ларсен. Посмотрите только, как она орудует садовыми ножницами!
— Так она же срезает розы, — вмешалась в разговор Катя.
— Не хотел бы я быть на месте этих цветов, — ответил Эрик, содрогнувшись.
В этот момент фрекен Ларсен заметила нас и подошла к калитке. Нам страшно захотелось немедленно удрать оттуда, но мы с трудом пересилили себя и остались на месте.
— Что вы здесь делаете, бездельники?
— Да… вот… — пробормотал я.
— И как это вы здесь очутились? Разве у вас нет занятий в школе?
— Сейчас осенние каникулы, — объяснил Очкарик.
— Тогда вам следует поискать другое место, где бы вы могли лентяйничать.
— Да, конечно, — сказал Эрик. — Но нам хотелось бы…
— Чего же?
— Поговорить с вашим братом, — закончил я его мысль.
— О чем? Опять что-нибудь натворили?
— Мы-то, — ответил Эрик, — ничего не натворили. Этого мы никогда не делаем, точнее говоря, почти никогда. А если бы и натворили, то вряд ли пришли бы сюда по собственному желанию.
Фрекен Ларсен прищурилась и посмотрела на нас с недоверием. От этого взгляда у меня даже пробежал мороз по коже. Совесть моя почему-то в таких случаях всегда становилась неспокойной.
— Вас что же, сюда послали родители?
— Не-е, — буркнул Эрик. — Мы сами себя послали. Я хотел сказать…
Но она не дала ему договорить.
— У моего брата нет времени выслушивать вашу болтовню и глупости. Так что убирайтесь!
— Да, но… — начала было говорить Катя, но замолкла, как только дракон в юбке перевел свой взгляд на нее. Я поспешил Кате на помощь:
— Речь идет о преступлении.
— Что ты сказал?
— Правда, оно еще не совершилось, — добавил Эрик, явно не к месту.
— Очень опасное преступление, — подчеркнул я, чтобы прояснить ситуацию.
— Так, так, — ответила сестра полицейского. — А что это за преступление?
— Мы и сами не знаем, — пробормотал Очкарик.
— Что за чепуха! Вы хотите поговорить с моим братом о преступлении, которое еще не совершилось! И при этом сами не знаете, что это за преступление. Вы что же, решили меня подурачить?
А ведь по нашим лицам она могла бы понять, что это совсем не так. Лица не бывают такими бледными, когда кто-то собирается кого-то разыграть.
— Что здесь происходит?
На пороге дома появился Ларсен.
— Так что же здесь происходит? — повторил он хмуро.
Обращаю ваше внимание на то, что полицейские говорят именно так, когда прибывают на место происшествия. Этот вопрос они заучивают наизусть еще в полицейской школе: «Что здесь происходит?»
Он хотел было повторить свой вопрос в третий раз, когда мы все разом заговорили, спеша рассказать о случившемся.
Но фрекен Ларсен нас перебила:
— Они пришли сюда и несут всякую чепуху о преступлении, которое еще не совершено.
— Чего вы, собственно, хотите? — включился в разговор ее брат, с недоверием рассматривая нас. Наверное, он был все еще сердит на нашу компанию.
— Мы напали на след преступников, — начал я. — Они находятся в доме, что на холме у пляжа. В доме с голубыми ставнями. Вчера вечером мне удалось подслушать их разговор. Речь идет о преступлении, которое должно совершиться сегодня вечером в одиннадцать часов. Мы не знаем, что это за преступление. Может быть, оно связано с контрабандой. И мы хотим, чтобы вы пошли туда вместе с нами, господин Ларсен.
Некоторое время он стоял молча, задумчиво глядя на нас, как бы оценивая обстановку. А затем произнес: — Заходите в дом!
10
Войдя в комнату, Ларсен подошел к телефону и набрал номер, хорошо мне знакомый: это был номер владельца местной лавки.
— Добрый день! Это Ларсен. Скажи, Йоргенсен, ты не сдавал в аренду дом на холме у пляжа?.. Да?!. Да нет, ничего особенного… Нет, нет! Я хотел только знать, кто его арендует… Да, подожди секундочку, я только возьму бумагу и ручку, чтобы записать… Я готов!.. Нет, сначала фамилию владельца. Как его зовут?.. Ларсен?! Отличная фамилия! Директор Альфред Ларсен… Нет, его адрес мне пока не нужен. Он сейчас в отъезде, говоришь. А когда должен возвратиться? В ноябре?.. Хорошо, а кому он сдал в аренду этот дом? Да, да, я записываю: Карл Инверсен, Копенгаген, улица Нёрребро, дом номер 243… Ты говоришь, что их двое?.. Нет, это не столь важно. А какое впечатление они на тебя произвели?.. Ах, так… Нет, нет. Это просто неофициальная информация для меня, понимаешь! И об этом, пожалуйста, никому ничего не говори! Вполне вероятно, что все это абсолютная чепуха… Да, Да, большое спасибо!
Положив трубку на рычаг, полицейский посмотрел на нас и почесал затылок.
— Н-да, не знаю, — произнес он затем, — не плод ли вашей фантазии все сказанное?
— Нет! — с жаром ответил я.
— Мы так боялись, что вы нам не поверите, — сказала Катя. — Но это правда!
Тогда он попросил нас рассказать ему все с самого начала.
Когда мы кончили, он встал и заявил:
— Да, да… Надо подумать, что я могу сделать. Может быть, это все-таки какая-то чепуха. Но разобраться в этом надо!
— Это хорошо… — начал было говорить Эрик.
Я не знаю, что он хотел сказать, так как Ларсен перебил его:
— Но с этого момента не впутывайтесь более в эту историю. Не хватает еще, чтобы вы продолжали совать свой нос в чужие сады и дома. Тогда вам придется иметь дело со мной!
— Да, но… — сказал я.
— Я говорю вполне серьезно. И впредь занимайтесь только своими делами. Вы все поняли? Или мне придется поговорить с вашими родителями, чтобы они вообще не выпускали вас из дома?
— Не-е… — ответил Эрик.
— Хорошо, — подвел итог Ларсен уже более дружелюбным тоном, — тогда будем считать этот вопрос решенным. А теперь сматывайтесь!
Сказав, как положено, «До свидания!», мы направились к гавани. Внутри нас, однако, все кипело от возмущения. Какое Ларсен имеет право так с нами разговаривать? Ведь преступников-то обнаружили мы!
— А знаете что, — произнес Очкарик. — Я не думаю, что он вообще станет что-нибудь делать.
— Это Ларсен-то? Наверняка даже нет, поскольку считает, что вся эта история — пустая болтовня, — поддержала его Катя. — Как же нам быть?
— Мы должны сами заняться этой историей, — предложил Эрик. — И сегодня вечером устроить засаду около дома и быть начеку.
— Но, Эрик…
— Я слышал, что сказал Ларсен, ведь не глухой, — ответил Эрик. — Но на это можно и наплевать. Вы же ведь не хотите, чтобы те типы, совершив задуманное, беспрепятственно скрылись.
Нет, этого мы, безусловно, не желали. Тут же договорились встретиться после обеда и разработать план действий.
Большую часть послеобеденного времени мы провели в хижине. Очкарику пришла в голову чудесная мысль — использовать обе пороховые ракеты, собранные нами еще летом в его гараже, о которых мы совершенно забыли. Когда он вместе со своими родителями покидал летний домик, который они арендовали, Очкарик попросил разрешения перенести кое-какие вещи в подвал дома Эрика. В их числе были и ракеты.
Теперь мы чувствовали себя более уверенно. Как только преступники появятся, мы тут же пустим свое оружие в ход!
В половине шестого разъехались по домам на ужин. Мы с Очкариком мыли руки, когда во входную дверь постучали.
Идя к двери, тетушка крикнула мне:
— Чего же ты не открываешь, Ким?
— Да я намылил руки, тетя!
Она открыла дверь, и мы услышали ее удивленный возглас:
— Что случилось, дорогая моя? Мы с Очкариком переглянулись.
— Это Катя, — прошептал он.
Быстренько смыв мыло, мы бросились в прихожую. Там стояла тетя, прижав к себе Катю.
— Что произошло, Катя? — спросил я.
Ведь не прошло и десяти минут, как мы расстались. Тогда у нее было прекрасное настроение. Теперь же она всхлипывала.
Катя попробовала ответить, но не смогла. Вместо этого протянула мне листок бумаги. Присмотревшись, я разглядел лишь какие-то каракули. Ничего не поняв, передал листок Очкарику.
— Я этого не могу прочесть, Катя, — сказал я. Она всхлипнула громче. Моя тетя стояла рядом с ней и гладила ее по голове, стараясь успокоить.
Наконец, Катя вытерла слезы и попыталась даже улыбнуться.
— Извините меня, что я как сумасшедшая примчалась сюда, — сказала она моей тете. — Это все из-за того, что они забрали моего отца.
