Буало-Нарсежак - Тайна невидимого убийцы
Чтобы не потерять лицо, я вяло произнес:
— Читал, конечно… Но я как-то не придавал этому значения. Я думал, это выдумки газетчиков…
— Выдумки?! Бог с вами! Речь идет о потрясающе интересных явлениях. Хотя во дном вы правы: действительно, еще никто не дал научного толкования этим странным фактам. Но это совсем не значит, что их нет! Более того, существует уже целая классификация подобных явлений, и в ней сотни примеров…
Говоря все это, Альфред Нурей утратил свой беззаботный и немного пренебрежительный вид. Глаза его блестели от возбуждения, лицо раскраснелось; такое труднообъяснимое волнение слегка смутило меня. Он не давал мне слова вставить, а ведь у меня было к нему еще множество вопросов… Но он говорил и говорил, все сильнее жестикулируя, и я решил его не перебивать. Вскоре он добрался до полтергейста и его проявлений, известных еще с античных времен. Он говорил так убежденно, что нагнал на меня страху, честное слово!
Я так заслушался, что пропустил клубничный пирог; впрочем, Альфред тоже. До еды ли нам было, когда мы обсуждали проблемы телекинеза! Признаюсь, до этого дня я ни о чем подобном и не слыхивал. Оказывается, некоторые люди обладают способностью передвигать предметы на расстоянии, не дотрагиваясь до них. Должен тебе признаться, Нурей в этих делах настоящий эксперт. Вот что он рассказал:
— Когда происходит инвазия (это научный термин, означающий вторжение некой силы), часто случается, что гравий или мелкие камешки начинают сами по себе подскакивать и ударяться в двери или ставни домов. Поскольку влияние потусторонней силы постепенно усиливается, начинают летать и более крупные камни. При этом они могут попадать внутрь дома, появляясь там таинственным способом, будто пролетая сквозь стены.
Тут я уже не смог сдержаться.
— Вы меня просто разыгрываете!
— Клянусь, это чистая правда! На эту тему написано много литературы. Образцы таких камней были подвергнуты исследованиям, и они оказались самыми обыкновенными, кроме того, что появлялись непонятно откуда.
— Может, их просто кто-то приносил? — бросил я.
— Какой вы упрямый! — воскликнул Нурей. — Жаль, что у меня под рукой нет книги о подобных вещах… Прочитав ее, вы бы узнали, что такое сверхъестественные силы!
— Хорошо. Допустим, что ваше объяснение случая с булыжниками правильно…
Он схватил меня за руку и нагнулся ко мне.
— Это только первый этап! — прошептал он. — Потом начинаются еще большие чудеса: разбиваются вазы, ломается мебель… Иногда на чердаке или в платяном шкафу что-нибудь само по себе загорается. Полное впечатление, что мы становимся свидетелями бунта вещей. Словно они сговорились против человека! Это и есть наступление потусторонних сил… Ну, теперь понимаете, что эти таинственные камни — не просто глупая шутка? Может быть, мы на пороге сенсационных открытий…
— Вам бы этого хотелось?
Похоже, что, прежде чем ответить, он взвесил все «за» и «против».
— Мне было бы интересно оказаться свидетелем подобного события, — сказал он наконец. — Но вряд ли нам с вами выпадет такая возможность.
Подозвав официанта, Альфред заказал две чашки кофе. А потом протянул мне пачку сигарет.
— Они очень легкие, — пояснил он. — Их даже мне разрешают курить.
И тогда, поверишь ли, я взял одну, так, из фанфаронства, чтобы не ударить лицом в грязь. Кхе… телеки… как его там… кхе, какие-то там летающие камни… Меня этим не возьмешь! Я дважды выпустил дым через ноздри, стараясь не закашляться, и с равнодушным видом задал вопрос:
— Вы, конечно, поделились своими мыслями с Раулем Шальмоном?
— О нет! — Он покачал головой. — У этого бедолаги и так слишком много забот, чтобы я еще забивал ему голову разговорами о том, что…
Не закончив фразу, Нурей положил в чашку кофе сначала один кусочек сахара, потом другой, проследил, как они медленно растаяли, и покачал головой.
— Если я окажусь прав… если эти явления будут продолжаться, то настанет момент, когда придется искать виноватого.
— Разве во всем этом кто-то виноват?
— Знаете, я много читал, но я не специалист в этом деле. Я лишь повторю то, что прочел. Итак, обычно такие явления не возникают сами по себе: их всегда кто-нибудь провоцирует одним лишь своим присутствием. Обычно это бывают подростки, девушки или юноши…
— Э, э! — запротестовал я. — В этом замке единственный подросток — это я.
— Есть еще Мишель, посыльный. Вы его пока не видели, но если вам, например, что-то потребуется из Сен-Пьера, то с поручением пошлют именно его. Он очень расторопен и заслуживает, чтобы к нему хорошо относились. Его отец погиб в море во время шторма под Туссеном. Работая в замке, мальчик помогает матери.
От сигаретного дыма у меня слегка закружилась голова. Надеюсь, папа ничего не заметит. Я раздавил окурок в раковине, которая служила пепельницей.
— Значит, это он вызывает…
— Не торопитесь! Вот если что-то случится, если мы станем свидетелями этого, то тогда… Знаете, при подобных обстоятельствах возникает слишком много «если».
Он легонько хлопнул меня по руке и добавил:
— Простите, Франсуа, что я испортил вам аппетит своими россказнями. Забудьте об этом. Случай с камнями — скорее всего, чья-то глупая шутка. Клянусь, если даже сейчас перед нами появится призрак старого Шальмона, это не помешает мне вздремнуть пару часиков после обеда. Всего доброго, Франсуа.
И он преспокойно удалился… А у меня от всего услышанного голова пошла кругом. Как жаль, что в тот момент тебя не было рядом! Мы с тобой от души посмеялись бы над этими баснями… Ты бы скорчил гримасу, крикнул: «Ну, полтергейст, берегись!» — и мы пошли бы с тобой гулять в дюны… Но, к сожалению, тебя со мной нет, я один, голова моя в тумане, и полон тревоги. После всего, чему я был свидетелем, я поневоле могу допустить, что Нурей, возможно, и прав. Когда я расскажу тебе о вчерашней ночи, ты со мной согласишься. Знаю, тебе надоели мои обещания, но я просто хочу, чтобы ты узнал и прочувствовал события в той же последовательности, что и я, и пережил такой же ужас. Иначе ты решишь, что я просто рохля и трус. Я так ждал этого путешествия, а теперь уже начинаю тосковать по своей комнате, своим книгам и беззаботной жизни… Может, Нурей просто хотел посмеяться надо мной, и все, о чем он говорил, только бабушкины сказки?
Мадам Биболе заметила, что я болтаюсь без дела, и пригласила меня сыграть с ними в скрабл. Я потащился за ней в гостиную безо всякого энтузиазма. Здесь, старина, я поподробнее опишу тебе этих людей. Как только началась игра, эти пожилые господа превратились в двух непоседливых подростков. Они кидали друг на друга кровожадные взгляды, как команчи на бледнолицых, шептали друг другу на ухо какие-то ядовитые замечания… Я не улавливал, что они говорили, но понимал, что они провоцируют меня. Когда наступала моя очередь называть букву или слово, они сверлили меня ненавидящими взглядами и только что открыто не издевались. Они очень бойко, даже не затрудняя себя обдумыванием следующего хода, подставляли друг другу слова — капканы, например, молибден, перепончатокрылые, самбук, — и смеялись над моей неосведомленностью. А потом с довольным видом объясняли мне, что все это означает… Впрочем, я уже забыл, что такое молибден. Если хочешь узнать, загляни в словарь. В общем, через четверть часа я скис от обилия новой информации и отказался от продолжения игры.
— Вы еще научитесь, — успокаивала меня мадам Биболе, — надо только попрактиковаться.
А ее муж в это время изобретал для нее очередную ловушку в виде особого трудного слова.
Я не стал следить за развитием игры. А стариков уже никто и ничто не могло отвлечь, даже самосвал, если бы таковой вдруг въехал в гостиную и высыпал перед ними груду камней.
Я пошел к себе, чтобы прополоскать рот от неприятного привкуса американского табака. Пожалуй, если я когда-нибудь начну курить, то только трубку… Было около трех часов. Я раздвинул шторы; на море начинался прилив. Купаться в это время — одно удовольствие. Я запер комнату на ключ и, проходя по коридору, вдруг услышал… Этот звук шел откуда-то издалека, словно скользя по стенам. Похоже, играли на фортепьяно — или нет, скорее на фисгармонии. Наверняка это старый хозяин замка! Я узнал нервное вибрато плохо настроенного инструмента, напоминавшее стон отчаяния. Я замер. Мне представилось, что я слышу доносящиеся из глубин океана, с борта «Наутилуса», стенания капитана Немо… Какое новое потрясение предвещала эта музыка?
Она притягивала меня. Я ничего не мог с собой поделать. Очень осторожно, держась за стены, как слепой, я двинулся по коридору в сторону двери с надписью «Вход воспрещен», нажал на ручку, и дверь открылась. Я ни о чем не думал в этот момент; я был как крыса, завороженная волшебным звуком флейты. Сделав шаг, за ним второй, я оказался в жуткой тишине застывшей Верденской битвы. Я помнил топографию боя, помнил также, что между столом и стеной оставался проход. Инстинктивно я догадывался, что эта комната должна сообщаться с покоями хозяина замка. Я шел на звук мелодии — и не ошибся. Вскоре я нащупал другую дверь. Я открыл ее с осторожностью грабителя. И действительно, я был словно грабитель: ведь я шел к старику за секретом, который он прятал от всех.
