Владимир Сотников - Операция «Джеймс Бонд»
– Конечно, на Мосфильмовской, – сказал Алексей. – На киностудии «Мосфильм». Я вас с Тасей отвезу – ну, скажем, к университету, на смотровую площадку – пока мы с Женей будем на просмотре.
Мама вышла из машины, открыла переднюю дверь, наклонилась к Жене и шепнула:
– Женечка, ты оставайся самим собой. Не пытайся ничего там играть, не старайся понравиться. Понимаешь? Будь таким, как всегда.
Женя кивнул. Когда мама говорила таким голосом, в котором слышалось что-то волнующее и знакомое еще с детства, он ее понимал сразу и без всяких слов. Достаточно было им глянуть друг другу в глаза.
Машина въехала в одни ворота, во вторые, остановилась. Дверь – охранник, дверь – охранник.
«И где столько охранников берут? – удивленно подумал Женя. – Целый день на месте стоять, проверять документы…»
– Я бы умер от скуки, если б был охранником, – сказал он.
– Это почему же? – удивился Алексей.
Женя замялся. Он вспомнил слова, которые мама сказала в Сергиевом Посаде. Может, он и сейчас глупость ляпнул?
– Ну-у, все же хочется что-то делать – в смысле, создавать, а не… сторожить, – неуверенно пробормотал он.
– Что ж, пойдем, будешь творить, – как-то суховато произнес Алексей.
Режиссер оказался маленьким человечком с пронзительными глазками.
– Прочти какое-нибудь стихотворение, – сказал он, едва Женя вошел вслед за Алексеем в небольшую комнатку, в которой стояли только стол и два стула. – Пушкина любишь? Ну вот, Пушкина и прочти.
Женя читал и удивлялся: как можно по стихотворению определить, сумеет человек сыграть роль или нет?
Впрочем, даже и в чтение режиссер не слишком вслушивался. Он с довольно безразличным видом смотрел в окно.
Потом в комнату бесшумно вошел еще один человек и, не говоря ни слова, начал фотографировать Женю – то справа, то слева.
– Анфас сними. Только волосы убери ему со лба, – громко сказал режиссер и, словно спохватившись, обратился к замолчавшему Жене: – А ты читай, читай, не обращай на нас внимания.
Волосы у Жени были длинные, давно не стриженные, да еще вились на лбу дурацкими светлыми кудряшками. Чтобы выполнить указание режиссера, фотограф даже приколол их какой-то девчачьей заколкой.
Настроение у Жени почему-то испортилось. Хотя – что такого особенного? Ну, не очень внимательно его слушали. Но ведь, наверное, так и происходят эти самые кинопробы… Можно подумать, режиссер Пушкина не читал!
– Пошли. – Алексей тронул Женино плечо. – Будем ожидать решения худсовета.
Они вышли в гулкий коридор. Женя осмотрелся. Он ожидал увидеть огромную, шумную толпу детей и подростков, которые мечтают сняться в фильме, но в коридоре никого не было. Может, из-за выходного дня? Он спросил об этом Алексея.
– Конечно, суббота ведь, – кивнул тот. – А тебя я попросил посмотреть именно сегодня, чтобы и мама смогла приехать в Москву.
Мама с Тасей ждали их на площадке на Воробьевых горах.
– Ну как? – бросилась навстречу Тася.
Женя пошутил:
– Да как вам сказать? Сказали, Ди Каприо отдыхает!
Все засмеялись.
– Через три часа объявят решение, – сообщил Алексей. – Поехали пока по Москве покатаемся.
Если со смотровой площадки Москва казалась далекой, немного даже нереальной, то вблизи она просто ошеломляла. Женя с Таськой прилипли носами к стеклу машины и даже не сразу соображали, когда Алексей предлагал выйти, чтобы немного прогуляться пешком – например, на Поклонной горе, возле фонтанов.
– Как чисто стало, как красиво! – то и дело восклицала мама. – А ведь всего несколько лет назад – Боже, какой был ужас! Вы не поверите, Алексей, я однажды видела, как прямо по улице шла крыса! Вот именно не бежала, а так неторопливо шла и никого не боялась!
– Почему же не поверю? – улыбался Алексей. – Прекрасно я все это помню. К счастью, времена изменились.
Что времена изменились, догадаться было нетрудно. Одни вывески и рекламные плакаты чего стоили – просто как в американских фильмах.
«Макдоналдс», возле которого Алексей остановил машину, довершал впечатление прекрасной заграницы.
К машине сразу же подбежал шустрый мальчишка, Алексей сделал заказ – и уже через пять минут четыре пакета были протянуты прямо в окно.
– Алексей, мне просто неловко… Ну почему вы должны так опекать нас? – снова смутилась мама, увидев битком набитые пакеты.
– Геля, вы просто не знаете правил этого мира, – засмеялся в ответ Алексей. – Вот подождите, станет Женя кинозвездой, быстро привыкнете к шикарной жизни. Еще капризничать будете, когда в Шереметьево вас встретят не на «Роллс-Ройсе», а на обычном «Мерседесе».
– Вы только не обижайтесь, но я абсолютно уверена, что из вашей затеи ничего не выйдет, – покачала головой мама. – А все равно на душе тревожно, словно провожаю сына куда-то в неизвестную, новую жизнь. Странное ощущение!
Тут она замолчала, заметив рядом с машиной оборванного, грязного мальчонку лет десяти. Сухие губы попрошайки чуть слышно шептали: «Подайте на еду…» Женя с Тасей вопросительно глянули на маму. Она торопливо открыла кошелек, в котором было всего лишь две купюры, но рука Алексея сразу легла на ее руку.
– Геля, вы такая доверчивая! – сказал он, мягким, но властным движением закрывая мамин кошелек. – Да у этого пацана денег больше, чем у вас в день зарплаты.
Тася все-таки протянула мальчишке пятьдесят копеек. Он презрительно хмыкнул и отвернулся.
В кармане у Алексея что-то затренькало. Женя никогда не видел настоящего мобильного телефона – только по телевизору – и с интересом вглядывался в маленькую трубку с крышечкой.
Алексей выслушал чей-то голос в трубке, и лицо его помрачнело.
– Ну, и что вас не устраивает? – переспросил он. – Ладно, я сейчас заеду. Кажется, худсовет уже вынес вердикт, – сказал он, захлопывая крышечку и пряча телефон в карман белой рубашки. – Но придется уточнить детали, так что подкрепляйтесь на ходу.
Пока Женя с Таськой пробовали все, чем были набиты макдоналдсовские пакеты, машина уже остановилась у «Мосфильма». Алексея не было минут двадцать. Когда он вернулся и сел за руль, мама торопливо произнесла, словно заготовила свою речь заранее:
– Алексей, если вы думаете, что сообщите нам какие-то неприятные известия, то ошибаетесь. Сегодня вы устроили для нас праздник!
– А у меня, как в анекдоте, две новости – хорошая и плохая, – улыбнулся он. – С какой начать?
– С плохой! С хорошей! – одновременно крикнули Женя и Тася.
«Мерседес» тронулся с места. Если бы Женя не посмотрел в окно, он бы не почувствовал движения.
– Начну с плохой – в двух словах. На роль Женю не взяли, – сообщил Алексей и поспешил добавить: – Но его фото останется в картотеке, которую постоянно пересматривают! Скоро в нашей стране начнут снимать много фильмов – и тогда, кто знает… Но дело уже и не в этом. Я, конечно, чувствую свою вину за то, что нарушил вашу привычную жизнь… Но оправдаться перед вами мне помог случай. – Алексей с загадочной улыбкой покосился на Женю, выдержал паузу и произнес: – Жень, а что, если тебе съездить на каникулы – ну, скажем, в Америку?
В машине установилась тишина. Алексей, вероятно, понял, что сейчас надо говорить четко, быстро и понятно. И без того в течение дня было столько сюрпризов и неопределенностей!
– Геля, это уже не кино, а вполне реальные дела, – сказал он. – Все очень просто. «Мосфильм» участвует в международном школьном обмене. Ну, в фильмах ведь много детей всегда снимается, вот нас и включили в эту систему. В порядке поощрения! Дети ездят за границу, живут в семьях. И вот только сейчас мне сказали, что из Америки хотят прислать очередного мальчика. Из русскоговорящей семьи. Но родители ставят условие, чтобы он жил не в Москве, а в какой-нибудь недалекой глубинке, среди нормальных русских людей. Понимаете, это семья эмигрантов, родители журналисты, они не хотят, чтобы сын забыл русский язык… Наши уже собирались отказаться. Где они вот так, с ходу, найдут подходящую семью из глубинки? И тут Женя появился, как по заказу! Как вам эта новость?
– Алексей, не многовато ли новостей для одного дня? – устало улыбнулась мама. – По-моему, мы…
– А если Тасю отправить – ну, по этому обмену? – быстро перебил ее Женя. – Ведь там же, наверно, только люди считаются – неважно, мальчик или девочка!
– Конечно, – кивнул Алексей. – И вообще, вам самим решать, кого отправить. Правда, мне это предложили, так сказать, в качестве моральной компенсации… Как сказал режиссер: пусть мальчик не расстраивается, что не попал в фильм. Зато попадет в Америку! Неизвестно еще, что лучше.
Тася взглянула на Женю так торжествующе, как будто выиграла какой-то приз.
– Вот видишь, получается, что тебе и надо ехать! – заявила она. – Жень, это же ты про путешествия любишь читать, а не я! Съезди, а? Потом целый год всем рассказывать будешь. Мам, ну соглашайся! Когда еще он сможет куда-то съездить? А тут – Америка, – жалобно скулила Тася.
