Анна Данилова - Кукла из темного шкафа
И она услышала через тысячи и тысячи километров телефонных проводов воздушный поцелуй друга.
Никитка в отличие от сестры заснул мгновенно. Он так намаялся, пока устраивал свой вечерний спектакль с «трупом» и «маньяком», так промерз, поджидая в подъезде начала представления, что едва голова его коснулась подушки, как он тут же провалился в сон. И долго летел куда-то на большой скорости, до свиста в ушах, пока не приземлился в мягкую и мокрую траву того же Люблинского парка.
И приснился ему артист-кукловод. Он выступал на летней площадке под аркой деревянной эстрады – держал в руках палочки с нитями, которыми и управлял своими двумя куклами. Первая кукла была в зеленом платье. Ее маленькое худенькое личико сильно напоминало Валерию. А вот вторая кукла была раза в полтора выше Валерии, и лицо у нее было сильно нарумянено. Капли дождя стекали по гладким кукольным лицам, падая на смешные игрушечные одежды. Сам же кукловод был во всем черном. Из-за маленького роста и тонких кривоватых ножек он был похож на лягушонка. Звучала странная дребезжащая музыка, а в воздухе пахло почему-то сладкими духами и гарью. Ну и еще дождем, само собой. И тут Никитка не поверил своим глазам. Прямо на полу эстрады, поливаемая дождем, лежала сумка. Тоже зеленая, блестящая. Она была раскрыта, и из нее высыпались куски нескольких разорванных фотографий.
И вот Никитка – там, в своем сне, – встал со скамьи, на которой сидел, и подошел прямо к эстраде. Но только он хотел взять сумку, как его больно ударили по рукам. «Не смей прикасаться!» – услышал он над головой противный визгливый голос кукловода… И от неожиданности проснулся.
Оглянулся. Было утро. Он потянул носом и улыбнулся: мама печет блины. И нет никакого кукловода. Ничто вокруг не напоминает картинку из его странного сна. А за окном плещется солнце. Солнце, по которому они все за время тоскливой дождливой непогоды так соскучились.
В штабе Машу встретила Света. Она была в квартире одна и сказала, что Людмила Николаевна с Валерией уехали, оставив записку. Двойную. «Дорогая Машенька, – писала Людмила Николаевна. – Я забираю к себе Валерию. Все заботы о ней беру на себя. Звоните, если что. Ваша Л.Н.». А ниже имелась приписка, сделанная явно другой рукой: «Ребята, спасибо вам за все. Я позвоню. Валерия».
– Ты позавтракала? – спросила Маша Светлану.
– Да, мы втроем позавтракали. Ты не переживай так за меня. Я в последние дни вообще мало ем. Не могу.
– Ну и напрасно. Тебе еще понадобятся силы.
А когда пришли Сергей с Сашей, Маша рассказала им о ночном звонке Соломона, о том совете, который далекий друг дал в отношении Конобеева.
– Он прямо-таки мои мысли читает, – сказал Горностаев несколько обиженным тоном. – Я и сам об этом подумывал. Вот только не уверен, что меня примут в бригаду. Света, а ты как считаешь?
– Если честно, то понятия не имею. Но попробовать-то можно.
– Ты домой не звонила?
– Нет, боюсь почему-то.
– А у меня тоже предложение есть, – неожиданно заявил Дронов. – Вот ты правильно вчера говорила: в твоей квартире должен кто-то находиться, чтобы в случае звонка было кому взять трубку и получить информацию о твоих родителях.
– Ты предлагаешь мне вернуться домой? – Света широко раскрыла глаза.
– Нет, что ты! – успокоил ее храбрый Дронов. – Предлагаю тебе довериться мне. Я готов подежурить там до тех пор, пока не найдутся твои папа с мамой. Ты как, не против?
– О чем ты говоришь?!
И тут вдруг Дронов замялся. Он не знал, как сказать Светлане о том, что ему не очень-то просто взять ключи от ее квартиры, которая буквально набита дорогими вещами. А вдруг в отсутствие Светы там кто-то уже побывал и что-то украл? Мысль о том, что в подобном могут обвинить его, Сашку Дронова, беспокоила парня.
Похоже, Света прочла это в его глазах.
– Ты не смущайся, что будешь там один. Я тебе полностью доверяю.
Маша настороженно посмотрела на Горностаева. Трудно объяснить, но и она тоже почувствовала нечто, что и ее заставило заволноваться. И вдруг, как гром среди ясного неба, Сергей выдал:
– А почему бы вам, ребята, не подежурить в квартире вдвоем? И не страшно, и не скучно.
– Действительно, – оживилась Света и покраснела. – С тобой мне уже не будет страшно. Я согласна.
– А я тем более. – Сашка расплылся в счастливой улыбке.
Маша, потрясенная предательством Горностаева, ничего не подозревавшего о ее душевных муках, тоже засияла.
– Ну вот и все. Теперь нам остается только ждать. А я, в свою очередь, постараюсь все же устроиться в какую-нибудь бригаду Конобеева. Может, меня все же возьмут? – И, не дав Маше опомниться, он вдруг сразу перешел на другую тему: – Слушай, а где снова твой брат? Где Пузырек? Вечно мы из-за него волнуемся.
– Он поехал в парк, – убитым голосом ответила ему Маша и отвернулась к окну.
«Похоже, – думала она, – мне здесь делать нечего. Все роли распределены. Никитка поехал в Люблинский парк искать сумку Валерии. Дронов со Светой сейчас отправляются на ее квартиру ждать звонка. Горностаев собирается устроиться в бригаду строителей, чтобы хотя бы что-то узнать о Конобееве…»
– А ты не хочешь заняться поисками Светиной мамы? – вдруг услышала Маша и усмехнулась:
«Ничего себе задачка. И как же это я смогу ее найти, если мне о ней ровным счетом ничего не известно».
Девочка хотела уже вспылить и даже уйти, хлопнув дверью, потому что неожиданно почувствовала себя несчастной и лишней на этом празднике жизни. Но, встретившись взглядом со Светланиными печальными глазами при упоминании о ее матери, смягчилась. Кивнула головой. Слова вылетели сами:
– Да, пожалуй, я постараюсь вычислить круг ее знакомых. Света, ты не знаешь, в каком косметическом салоне или парикмахерской бывала твоя мама?
– Знаю. Салон называется «Флора», – с готовностью откликнулась Света и назвала адрес.
– Тогда я еду туда… – немного растерянно проговорила Маша, пока еще смутно представляя себе, что она там будет делать. – Вот только дождусь Никиту.
Все разъехались. Маша осталась одна. Она обошла квартиру, осмотрелась и, вспомнив Валерию, нахмурилась. Ей вдруг показалось, что Людмила Николаевна как-то уж слишком активно взялась помогать Валерии. С чего бы это? Хотя, может быть, она по природе добрый и чуткий человек и ей доставляет удовольствие устраивать чужие судьбы? Ведь и «Фосса», если разобраться, действует по таким же принципам. Все они – Машины друзья, да и она сама, Маша, – стремятся помочь людям. И практически бескорыстно. Что в этом плохого?
Осмотрев квартиру и с удовлетворением отметив, что в ней ничто не нарушено и кругом чистота, о которой позаботилась Людмила Николаевна (наверное, ей помогала заниматься уборкой Света), Маша вышла на лоджию и стала поджидать брата.
Но вскоре ей это занятие надоело. Девочка вернулась в комнату, включила телевизор. Поудобнее устроившись в кресле, Маша принялась нажимать все кнопки на пульте в поисках интересного фильма. И в эту минуту произошло то, о чем она будет думать постоянно и что надолго лишит ее сна и покоя.
Послышался скрип. Тихий, но неприятный, какой-то настороженный. Так скрипят двери.
Маша медленно повернула голову и увидела дверцу шкафа. Выходит, что она открылась сама.
Девочка пожала плечами, как бы разговаривая сама с собой: подумаешь, открылась дверца. Какая ерунда.
И все-таки картинка, которую «сфотографировали» ее глаза, осталась где-то в ее сознании. Маша тут же вспомнила и ее, и возникшее при взгляде на открывшуюся дверцу ощущение: ей показалось, что в шкафу кто-то есть.
От этой мысли волосы на ее голове зашевелились. А тут еще на очередном включенном канале телевизора попался фильм ужасов, и зловещая, будоражащая музыка, заполнившая комнату, лишь подстегнула воображение Маши.
С бьющимся сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, девочка заставила себя встать и сделать несколько шагов по направлению к шкафу. Она заглянула внутрь и… закричала от ужаса. Прямо на нее смотрели остекленевшие глаза Валерии.
При солнечной погоде Люблинский парк выглядел уже не так мрачно. Пушистая трава, покрывавшая берег пруда, казалась зеленым пледом. На нее так и хотелось лечь и немного поспать.
Никита вообще-то любил поспать и спал много. Он знал, что в это время растет, и был очень даже рад этому обстоятельству.
Но сейчас спать было некогда. Надо было искать сумку. Но где? И была ли она вообще в парке? Вот вопрос.
По аллеям парка прогуливались мамаши с шикарными разноцветными колясками, в которых орали или спали малыши. В ветвях высоченных тополей и елей щебетали птицы. Пахло мясом, которое жарили на углях в маленьких летних кафе, тут и там раскиданных в парке. Всюду чувствовался покой, и хотелось побездельничать, «оторваться»: закусить шашлыком, выпить ледяной фанты, похрустеть луковыми чипсами…
Но дело есть дело. Пузырек обошел парк вдоль и поперек, осматривая каждый куст. Забрался даже под скамейки для зрителей по краям небольшого футбольного поля. Но все безрезультатно. И вдруг он увидел округлую крышу эстрады. Среди зелени парка деревянная, с облупившейся краской, она словно явилась ему из сегодняшнего сна. Во сне сумка находилась как раз на сцене, почти в центре. Но сейчас там громоздились сломанные скамейки и прочий хлам – как будто дети пытались сделать из них нечто вроде шалаша.
