Поль-Жак Бонзон - Тайна старинного рояля
Кроме того, — заметила Мади, — ему нравилось жить у слепого, тот заботился о Кафи лучше, чем мы. К тому же мы навещали их почти каждый день, и вы все видели, что он и не думал следовать за нами, когда мы уходили. Я уверена, что Кафи не сбежал.
Что мне кажется странным, — заговорил Сапожник, — это то, что Кафи пропал так же, как и Брике, собака слепого. Оба исчезли, когда их отпустили одних во двор. Значит, собак украл человек, который только и ждал такой возможности.
Да, собак украли!.. Мне тоже пришло это в голову. Я рассказал о поведении старьевщика вчера вечером, когда я осматривал двор. Зачем он вмешался, когда я расспрашивал мальчишек? Боялся, что они о чем-то проболтаются?
Конечно, — пожала плечами Мади, — люди там живут своеобразные, но я не вижу причины, зачем им воровать Кафи.
Чтобы продать его, черт возьми! — взорвался Сапожник. — Такие собаки, как Кафи, на дороге не валяются. В Лионе есть торговцы, которые скупают собак, а потом перепродают.
Может быть, и так, — возразила Мади. — Но ведь Брике особой красотой не отличался. Слепой сказал, что он хромал. Кто же купит хромую собаку?
Мади была права. Оставалось предположить, что Кафи, как и Брике, попал под машину.
Я предложил сходить к слепому. Кто знает, может быть, Кафи ночью вернулся?
— Правильно, — одобрила Мади, — пошли все вместе.
Когда мы подошли к дому, верзила, который вчера мне нахамил, стоял посреди двора. Он подбоченился, посмотрел на нас исподлобья и пропустил, не проронив ни слова.
Едва мы добрались до верхней площадки, как дверь открылась и появился слепой.
— Ничего нового, милые мои! Пока ничего! Я целую ночь провел без сна, все прислушивался, не скребется ли наш Кафи в дверь…
Он впустил нас и повторил ребятам вчерашнюю историю. Было десять минут десятого (у старика были специальные часы без стекла: он узнавал время по положению стрелок), когда он выпустил Кафи. Пока он одевался, тот ни разу не залаял; слепой утверждал, что даже с высоты пятого этажа узнал бы его голос. Отсюда он заключил, что Кафи ничто не угрожало и никто на него не нападал. Слепой был прав: если кто-нибудь угрожал Кафи, тот лаял перед тем, как Укусить.
Мы выдвигали одну гипотезу за другой, пытались объяснить происшедшее, и тут слепой, сидя в своем старом кресле, вздрогнул всем телом и пробормотал дрожащим голосом:
— А если… если это дело рук… того злоумышленника?..
ВСТРЕЧА НА ЛЕСТНИЦЕ
Злоумышленника?.. Нам это и в голову не приходило. Но какое отношение могут иметь визиты торговца роялями к исчезновению Кафи? Даже Мади, которой часто приходили в голову блестящие идеи, не могла найти тут связи.
— Бедняга просто вообразил, что ему что-то угрожает, — сказала она, когда мы вышли на улицу. — Торговец настаивал, чтобы старик продал ему рояль, цену которого, возможно, он знал, но это еще не значит, что он хотел причинить зло слепому. В любом случае я не понимаю, зачем понадобилось этому незнакомцу красть Кафи.
Прошло пять дней, пять бесконечных дней, полных ожидания, тревоги и, несмотря ни на что, надежды. Как можно было поверить, что мы никогда больше не увидим Кафи? К нашей печали добавлялось беспокойство за слепого музыканта. После исчезновения Кафи он больше не чувствовал себя в безопасности, его не покидала уверенность, что собаку похитил торговец роялями. Когда мы пытались его разубедить, он отвечал своим тихим голосом:
— Я знаю, вам кажется, что я схожу с ума. Нет, дети мои. Слепые угадывают некоторые вещи лучше, чем зрячие. Манера говорить, голос раскрывают намерения человека точнее, чем его слова. Голос выдал человека, который приходил ко мне. Я знаю, что он хочет причинить мне зло.
Чтобы поддержать старика, мы пообещали приходить к нему почаще. Приближались рождественские каникулы. Скоро мы будем посвободнее. А пока каждый день после уроков я проходил по улицам Круа-Русс, направляясь к слепому и оглядываясь по сторонам в надежде найти свою собаку. Старик узнавал меня по шагам на лестнице. Когда я добирался до верхней площадки, он почти всегда встречал меня перед дверью.
Но в один из вечеров дверь не открылась… Она не отворилась и после того, как я постучал, позвал его… Никакого ответа. Может, он у клиента? Тогда он скоро дернется. Я долго ждал его, сидя на лестнице, и наконец всерьез заволновался. Настройщик не любил ходить по улицам в темноте. Вечерами движение увеличивалось, слепому было опасно переходить улицы: прохожие и водители могли не заметить его белой I палки. Я спустился на четвертый этаж и постучался в дверь мадам Лазерг. — Как? — удивилась добрая женщина. — Он все еще не вернулся? Он ушел после обеда. По дороге на минуту задержался у меня, чтобы передать белье для стирки. Он шел к клиенту, на улицу Полайри, на тот берег Соны. Ты уверен, что его нет дома?
— Я стучался, звал его…
Долгое отсутствие старика показалось странным и ей. Мы вместе поднялись на верхний этаж, но все попытки докричаться ничего не дали. Женщина задумалась.
— Может, он заговорился или настройка пианино затянулась? Тогда клиент подвезет его домой на машине. Так уже бывало.
Я подождал еще немного. Однако мне нужно было выучить много уроков, а маме не нравилось, когда я засиживался над ними допоздна. Я вернулся в Круа-Русс.
В эту ночь я плохо спал, опасаясь, что с нашим старым другом что-то случилось. Наутро я встал одновременно с отцом, который выходил из дому в половине восьмого, направляясь на свою ткацкую фабрику. Если поторопиться, я успею до школы сбегать к старику.
Было еще совсем темно, когда я добрался до улицы Сен-Бартелеми. В спешке я даже упал во дворе, споткнувшись о какой-то мешок. Одним духом я взбежал по лестнице и забарабанил в дверь. Ничего, если я даже разбужу его… Никакого ответа!
Я спустился к мадам Лазерг. Она молола кофе. Ее встревоженный вид подтвердил, что мои предчувствия меня не обманули.
Бедный мсье Воклен! — вздохнула она. — Он попал под машину. Вчера вечером, едва ты ушел, ко мне пришла женщина, медсестра, и сказала, что мсье Воклена отвезли в больницу Гранж-Бланш. Он передал ей ключи, чтобы забрать кое-какие вещи и необходимые документы, и попросил зайти ко мне.
Он сильно пострадал?
В больницу его привезли без сознания. Его сбил мотоцикл на набережной Соны, часа в четыре. Когда он пришел в себя, то сообщил свой адрес.
Его жизнь в опасности?
Не думаю. В сознание он пришел быстро. Несчастный старик! Еще вчера я ему твердила, что не стоит выходить в город без собаки. Видно, он снова растерялся, когда переходил улицу, как тогда, у моста Сен-Венсан. Кажется, утром посещений нет, я пойду к нему после обеда, хоть у меня ноги больные…
Потрясенный услышанным, я сказал мадам Лазерг, что забегу за новостями вечером, и, покрепче сжав под мышкой портфель, отправился в школу. Я не опоздал и, входя в школьный двор, встретил друзей. После пропажи Кафи они услышали от меня вторую печальную новость.
Да, — со вздохом сказал Корже, — это надо было предвидеть. Он становится совсем беспомощным без собаки-поводыря.
Будем надеяться, он быстро выздоровеет, — проговорил Гиль. — После уроков сразу пойдем к нему.
К несчастью, больница Гранж-Бланш находится на другом конце Лиона, — заметил Стриженый. — Туда нам пешком не дойти.
— Надо ехать на троллейбусе, причем с пересадкой — добавил Бифштекс. — Я знаю, в том году я навещал там двоюродного брата, он тоже попал в аварию.
Во время перерыва я побежал предупредить Мади. Я встретил ее в начале улицы От-Бют, она тоже шла из школы.
— Боже мой! — воскликнула она. — Какое несчастье! Попал под машину! — И тут же добавила: — Надеюсь, он не считает, что это тоже подстроил торговец роялями?
Я попросил ее быть вечером на Крыше Ткачей. Оттуда мы вместе пойдем к мадам Лазерг.
Весь день, вместо того чтобы слушать учителей, я думал о страданиях нашего старого друга на больничной койке. К этому добавлялось еще горе из-за потери Кафи…
В пять часов мы, все семеро, двинулись в путь. На улице быстро темнело, да к тому же все заволокло таким густым туманом, что с моста Сен-Венсан не было видно Соны. Во дворе старого дома, несмотря а почти полный мрак, старьевщики сортировали Дневную добычу. Я первым вошел в плохо освещенный подъезд и почти сразу натолкнулся на человека, который осторожно спускался по лестнице и отступил в сторону, чтобы дать нам пройти. На четвертом этаже я постучался к мадам Лазерг. Она открыла не сразу.
— Ах, это вы… — пробормотала она, увидев нас. — А я испугалась… Заходите. По ее крайне взволнованному виду можно было подумать, что произошло самое худшее. Однако женщине тут же все объяснила:
— Я навестила мсье Воклена… Была у него недолго, несколько минут, но мне, наверное, позволят еще)раз прийти к нему.
— Как он себя чувствует?
