Леонид Владовец - В стране монстров
Первые десяток метров по новоявленному туннелю Толька прошел относительно спокойно, потому что кое-какой свет из ущелья сюда еще доходил. Но дальше впереди была совершенно непроглядная чернота. Как идти без фонаря? Да и холодновато становилось в майке и трусах, которые к тому же были насквозь мокрые после полета внутри смерча и недавнего морского купания.
Однако не успел Толька как следует задуматься над всем этим, как впереди, в дальнем конце туннеля появилось какое-то странное, голубовато-белесое свечение, немного похожее на облако табачного дыма, которое папа оставлял после себя в кухне. Разница была только в том, что то облако постепенно рассеивалось, а это, наоборот, все больше сгущалось и светилось все ярче.
Сначала это облако выглядело совершенно бесформенным, напоминающим размазанную кляксу, но затем стало постепенно вытягиваться сверху вниз и стало похожим на ледяную сосульку. Потом в верхней части «сосульки» возникло нечто шарообразное, вроде головы, с боков выдвинулись какие-то отростки, смахивавшие на щупальца. В общем, еще через несколько секунд «сосулька» стала походить на размытые очертания белесой и полупрозрачной человеческой фигуры…
— Привидение!
Толька почувствовал, что у него, и без того ощущавшего холод снаружи, еще и внутри все похолодело. А затем мелкая дрожь пошла гулять по всему телу. Тем более что неведомая фигура заметно увеличилась в размерах и стала неумолимо приближаться к Тольке.
Первая мысль была, конечно, бежать. Толька рванулся с места и что было сил помчался в обратном направлении. Но не пробежал он и двадцати метров, как уперся в ту самую непроницаемую каменную стену, которая образовалась сразу после того, как он обошел камень с надписью «Монстры». Что за черт?! Тольке казалось, будто он уже отошел от этой стены на целый километр, ну в крайнем случае на полкилометра. Откуда же она здесь взялась?
Толька вытянул руку, прикоснулся к стене и сразу же почувствовал, что стена давит на ладонь. Она двигалась! Двигалась и загоняла его обратно в туннель, навстречу таинственной светящейся фигуре. В отчаянии Толька поглядел наверх и увидел, что движущаяся стена вот-вот закроет последний кусочек неба, просматривавшийся в узкую щель между краями двух обрывов. Все! Он в ловушке! Позади стена, впереди чернота туннеля и медленно надвигающееся привидение. Толька в ужасе опустился на пол туннеля, сел, прислонившись к холодной стене, и закрыл лицо руками. Наверно, если б ему уже не исполнилось тринадцать, он бы еще и заплакал. Зачем он только согласился плыть на пароходе? Уж лучше бы остался один на острове. Там теплый песок, море, пальма с кокосами, можно рыбу ловить и купаться от души…
С закрытыми глазами, однако, оказалось еще страшнее. Потому что привидение или то, что Лаптев за него принимал, выглядело наяву не так уж и жутко. Зато Толькино воображение с большой охотой рисовало образы всяких чудовищ, которые один за другим вставали перед мысленным взором. Образы всяких зубастых динозавров, вампиров с кровавыми клыками, огромных змей, пауков и прочей нечисти один за одним выплывали из мрака и наводили на Тольку ужас. Стена продолжала двигаться, и Лаптев волей-неволей вынужден был под ее давлением ехать по полу. А пол в туннеле-пещере был вовсе не паркетный, а каменный и очень даже шероховатый. Поэтому пришлось встать и открыть глаза.
К удивлению Лаптева, вместо жуткого привидения или вовсе придуманных чудищ, перед его глазами предстал высокий старик с бородой до пояса, одетый в длиннополой подпоясанной веревкой хламиде с капюшоном, как у католических монахов. Только католические монахи обычно стригутся коротко, да еще и тонзуру на макушке выбривают, а у этого деда седые как мел волосы ниспадали на плечи. Лицо у старика было строгое, но глаза смотрели на Тольку по-доброму. В руке старик держал красивый резной посох, украшенный золотыми и серебряными насечками, а также самоцветными камнями. На самой верхушке посоха, в золотой оправе в виде старинного свечного фонаря, сиял огромный бриллиант. Причем его сияние происходило не от отраженного гранями света. Бриллиант сам испускал свет, да такой яркий, будто внутри него горела шестидесятиваттная лампочка. Именно поэтому тьма, царившая в туннеле, рассеялась, во всяком случае, в том месте, где находились Толька и таинственный старик.
Конечно, сказать, чтоб Толька этого деда совсем не боялся, навряд ли верно: уж очень старец смахивал на колдуна, по крайней мере — такого, каких в сказочных фильмах показывают. Толька вообще-то придерживался того же мнения, что и папа, то есть считал, что настоящих колдунов не бывает, а имеются только жулики и шарлатаны, которые печатают объявления в газетах типа «Избавлю от порчи и сглаза», чтоб к ним приходили всякие доверчивые люди и платили деньги за оказание подобных услуг. Но то ведь в нормальной жизни было, а тут — компьютерная игра. В играх и монстры, и колдуны, и все, что угодно, встречается, даже инопланетяне.
Но и сказать, будто у Тольки все поджилки тряслись, будет неправдой. Он даже припомнил, что в сказках колдунам и волшебникам никто не говорит: «Здорово, дедуля!», «Здравия желаю, товарищ колдун!» или там: «Салют, господин волшебник!», а, как правило, приветствуют их вежливо: «Здравствуй, добрый человек!»
Правда, Толька решил, что называть старца на «ты», как в сказках, все-таки не стоит — обидеться может, и вслух произнес:
— Здравствуйте, добрый человек!
— Приветствую тебя, о славный рыцарь! — старец чуть склонил седую голову. — Я — старец Трундакс, маг, чародей и волшебник. Позволь мне узнать твое имя?
Толька даже оглянулся на всякий случай: может, у него за спиной и впрямь какой-нибудь рыцарь объявился? Но за спиной была только стена. Получалось, что волшебник или кто он там еще признал его за рыцаря, хотя на Тольке никаких доспехов не было, кроме трусов и майки.
— Меня Анатолий зовут, — представился Лаптев не совсем по-сказочному. Но назваться решил полным именем — для солидности. Он хотел еще сказать, что он вообще-то не рыцарь, но не успел, потому что старец Трундакс резко изменился в лице и стукнул нижним концом посоха о землю. Сверкнула вспышка, от которой Толька на мгновение зажмурился, и послышался треск, как от электростатического разряда.
Когда Лаптев открыл глаза, то увидел, что перед старцем неведомо откуда возник пюпитр с огромной старинной книгой, в темно-коричневом кожаном переплете с золотыми застежками, украшенном такими же самоцветами, как посох Трундакса. Волшебник неторопливо перелистал желтые пергаментные страницы, испещренные непонятными знаками, а затем спросил взволнованно:
— Скажи мне, о доблестный рыцарь, сколько тебе лет?
— Тринадцать… — ответил Толька. — Вчера исполнилось.
— Хвала богам! — просиял Трундакс. — Рыцарь Анатолий, тринадцатилетний, рожденный накануне тринадцатого! Пришедший тринадцатого, в понедельник! Я ждал этого дня тысячу лет!
Он еще раз заглянул в свою книжищу, должно быть, проверяя, все ли так прочел, а затем громко возгласил:
— Свершилось!
Глава VII ВЕЛИКАЯ МИССИЯ
Тольке стало как-то неловко. Уж очень этот дедуля разволновался: того гляди, еще плохо станет… А кроме того, Толька не любил, когда его принимали не за того, кто он есть на самом деле. Слепой этот волшебник, что ли? Неужели не видит, что Толька никакой не рыцарь? Рыцари на конях ездят, в железных доспехах, с мечами и копьями. А Толька на лошади только один раз, в парке, проехался, да и то его коня какая-то тетка вела под уздцы самым медленным шагом. К тому же Толька слыхал, что рыцарям в качестве обязательного атрибута полагались шпоры. А куда он эти шпоры будет привинчивать? К босым пяткам, что ли?
Поэтому Толька все же решил внести ясность в это дело:
— Извините, пожалуйста, господин Трундакс, но я не рыцарь…
— Всякий, перешедший за Камень, — назидательно произнес колдун, — превращается в то существо, которое представляет собой его духовную сущность. Двоедушные становятся кентаврами, алчные — свиноподобными орками, злые — волками-оборотнями и так далее. Если ты сумел, перейдя за Камень, сохранить человеческий облик, значит, ты чист душой и помыслами, благороден, честен и бесстрашен, то есть соответствуешь званию рыцаря.
— Насчет «бесстрашен»… — неуверенно начал Толька, но Трундакс не дал ему договорить.
— Ты хочешь сказать, что испытываешь страх? Бесстрашие не означает полного отсутствия чувства страха. Оно означает умение преодолевать его, сохраняя здравый ум и хладнокровие. Ты можешь бояться, но должен идти вперед. Ибо тебе, рыцарю Анатолию, тринадцатилетнему, рожденному накануне тринадцатого и пришедшему в понедельник, тринадцатого, предстоит великая миссия!
Трундакс вновь стукнул посохом оземь, и пюпитр с книгой исчезли.
