Элли Картер - Воровская семейка
— Удиви меня.
— Кэт. — Голос отца заставил девушку замереть. Она даже рискнула взглянуть на него: мужчина выглядел эффектно на фоне древней церкви и площади, вымощенной булыжником. — Я полагаю, ты не захочешь помочь своему старику выбраться отсюда?
Кэт улыбнулась и направилась в самую гущу толпы, сжимая в руках камеру — просто очередная туристка. Когда девушка увидела пару парижских полицейских и громко закричала: «Простите!» — она казалась типичной иностранкой, готовой вот-вот разрыдаться. Мертвой хваткой вцепившись в сумочку, Кэт бросилась к полицейским, изображая полную беспомощность.
— Офицер, помогите!
— Да? — спросил один из полицейских на ломаном английском. — Что-то случилось?
— Те люди! — завопила Кэт, показывая на плохо одетых мужчин из Интерпола, которые только что вышли из кафе и болтали со своим коллегой на лавочке. — Они хотели, чтобы я… — Кэт осеклась. Полицейские выглядели нетерпеливо, но явно заинтригованно.
— Да-да?
— Они… — Кэт жестом подозвала одного из офицеров поближе и шепнула что-то ему на ухо. В ту же секунду оба полицейских ринулись сквозь толпу.
— Vous lá! — по-французски закричал полицейский мужчинам из Интерпола. — Vous lá! Arrétez! — Мужчины были уже почти у фонтана, когда полицейские снова закричали: — Arretez-moi disent![5]
Мужчины попытались скрыться, но было слишком поздно. Люди уже начали оборачиваться. Полицейские набросились на мужчин. Карманы были вывернуты, удостоверения изучены — а голуби все так же рылись в отбросах, и колокола не переставали звонить.
Но Кэт знала, что ее отец уже исчез.
Она повернулась спиной ко всему этому переполоху, готовая сесть в такси и отправиться в долгий и спокойный перелет над Атлантическим океаном. Но внезапно кто-то схватил ее за руку. Девушка услышала, как за ее спиной открылась дверь, и вот уже второй раз за прошедшие два дня она обнаружила себя на заднем сиденье лимузина, где ее приветствовал незнакомый голос:
— Здравствуй, Катарина.
Глава пятая
Единственным человеком, который всегда называл Кэт ее полным именем, был дядя Эдди, но мужчина на заднем сиденье автомобиля меньше всего напоминал ее дядюшку. Девушка принялась изучать его: кашемировое пальто, идеально подходящее к дорогому костюму, шелковый галстук и зачесанные назад волосы, блестящие от геля. Кэт пришли на ум слова Гейла: «По-настоящему плохой». Ее первой мыслью было начать сопротивляться, но по обе стороны от нее уже уселись двое здоровых мужчин, и Кэт поняла, что вырваться не удастся. Так что она просто спросила:
— Вы ведь меня не отпустите, даже если я вежливо попрошу?
Тонкие губы мужчины сложились в улыбку.
— Я слышал, что ты унаследовала отцовское чувство юмора. — Его темные глаза оставались ледяными, пока он изучал девушку. — И глаза своей матери.
Несмотря на все происходящее, это замечание застало Кэт врасплох.
— Вы знали мою мать?
— Я знал о твоей матери, — поправил ее мужчина. — Она была очень талантливой женщиной. Мне говорили, что она напоминала кошку. Ведь ты тоже любишь, когда тебя сравнивают с этим животным, не так ли, Катарина?[6]
Он говорил по-английски с легким акцентом, происхождение которого Кэт никак не могла определить: вроде бы похож на итальянский, но не совсем — словно этот мужчина был гражданином мира.
— У вас прекрасные осведомители, — сказала Кэт.
— У меня все самое лучшее, — улыбнулся мужчина. — Меня зовут Артуро Такконе.
— Чего вы хотите?
— Я подумал, что тебя не помешает подвезти до аэропорта. — Такконе с гордостью обвел рукой салон своего шикарного автомобиля, но Кэт только пожала плечами.
— Я собиралась взять такси.
Мужчина рассмеялся.
— Ну, зачем же такие траты. К тому же, мы с тобой отлично поговорим. А по дороге можем заехать за моими картинами, если ты не против.
— У меня их нет, — выпалила Кэт прежде, чем успела подумать, как глупо это прозвучит. — И у моего отца тоже нет. — Она наклонилась ближе к мужчине, надеясь, что это заставит его поверить ее словам. — Послушайте, он не делал этого. Вы охотитесь не за тем парнем. В ту ночь он был занят парижской галереей. Загляните в газету, она на переднем…
— Катарина, — перебил Такконе таким зловещим шепотом, что это было страшнее любого крика. — Эти картины мне очень дороги. Я приехал в Париж, чтобы объяснить это твоему отцу, но сейчас он что-то слишком популярен. — Кэт подумала об офицерах из Интерпола, которые следили за каждым шагом отца. — Так что мне было удобнее встретиться с тобой. Я хочу получить свои картины обратно, Катарина. Я готов пойти на самые крайние меры — и причинить много боли, если придется, — чтобы получить их обратно. Ты будешь так любезна передать мои слова своему отцу?
Кэт сидела напротив Артуро Такконе, зажатая между двумя крупными мужчинами, повсюду тенью следовавшими за своим боссом, и ни о чем не подозревала. Она еще не знала о делах Такконе на Ближнем Востоке. Она не слышала ни о взрывах на берлинском складе, принадлежавшем ему, ни о таинственном исчезновении банковского менеджера в Цюрихе. Она знала только то, что видела своими глазами: это был хорошо одетый мужчина, в руках он держал старинную трость с причудливым набалдашником из сплава олова и свинца, его сопровождали двое телохранителей, и ей было совершенно некуда деваться.
— Но он не может вернуть вам то, чего не крал, — умоляющим голосом проговорила Катарина. Но элегантный мужчина лишь издал ледяной смешок и подал знак водителю.
— Двух недель будет вполне достаточно, тебе не кажется? Конечно, это слишком большая щедрость, но я проявлю ее из уважения к твоей матери и ее семье.
Лимузин медленно остановился. Телохранители открыли двери и, выходя на залитый солнцем парижский тротуар, Артуро Такконе произнес:
— Приятно было побеседовать, Катарина. — Он бросил на сиденье рядом с девушкой визитную карточку. — До скорой встречи.
Только когда дверь захлопнулась и машина направилась по оживленной улице в аэропорт, Кэт снова начала дышать, медленно и с трудом. Она уставилась на белую визитку, на которой простыми черными буквами было выведено имя Артуро Такконе. А рядом приписано от руки: «Две недели».
— Он не крал их!
Кэт стояла в дверном проеме, глядя на очертания человеческого силуэта, видневшиеся в большой кровати посреди темной комнаты. Девушка увидела, что человек вскочил на ноги, почувствовала, как в глаза ударил яркий свет. Но она так устала, что у нее не было сил даже зажмуриться.
— Кэт, — простонал Гейл, падая обратно на подушки. — Забавно, но я не расслышал звонка в дверь.
— Я вошла без звонка, надеюсь, ты не против.
Гейл улыбнулся:
— И без стука.
Кэт вошла в комнату и бросила на кровать Гейла карманный набор инструментов.
— Тебя только что повысили.
Гейл приподнялся на кровати, опираясь на старинное изголовье, и хитро улыбнулся девушке.
— Она возвращается! — Парень скрестил руки на обнаженной груди. — А ты не боишься, что на мне нет одежды?
Но Кэт даже не думала о том, что скрывалось под роскошными простынями из египетского хлопка.
— Он не делал этого, Гейл. — Девушка рухнула в кресло около камина. — У моего отца есть алиби.
— И ты веришь ему?
— Обычно? — спросила Кэт. — Иногда верю. — Пожав плечами, она добавила: — А иногда и нет. — Кэт опустила глаза, разглядывая свои ладони. — Но я уверена в том, что он не мог провернуть большое ограбление в Италии одновременно с маленьким в Париже.
Гейл одобрительно присвистнул, и Кэт вспомнила: несмотря на все таланты и богатства У. У. Гейла Пятого, самым опасным в нем было другое. То, что он всегда мечтал походить на ее отца, когда станет взрослым.
— Он все еще в Париже? — спросил Гейл.
Кэт кивнула. Гейл спустил с кровати голую ногу и посмотрел на девушку.
— И… почему же? Он спрятал свою добычу, но круглосуточный «хвост» мешает ему забрать добро и смыться из города?
— Что-то вроде того.
— И что он намерен делать?
— Ничего.
Гейл покачал головой.
— Ох, Бишопы… Один застрял на месте, а другая, — он выразительно посмотрел на Кэт, — то и дело убегает куда-то.
Кэт автоматически достала из кармана визитку Такконе и провела пальцем по шершавой бумаге.
— Что это? — спросил Гейл.
Глядя на угасающий огонь в камине, девушка внезапно почувствовала дрожь.
— Визитная карточка Артуро Такконе.
В одно мгновение Гейл отбросил одеяло и оказался рядом с Кэт. Какая-то часть ее разума не могла не заметить, что Гейл вовсе не был обнажен, но другие части разума Кэт — та, что была отличным вором, та, что была хорошей дочерью, и, наконец, та, что видела темную бездну в глазах Такконе, — едва обратили внимание на пижамные штаны с изображением Супермена.
