Антон Иванов - Загадка Клетчатого
— И без Темыча, — подхватила Катя.
— Правильно, — тут же согласился Тема. Ему совсем не хотелось больше беседовать с мясником.
— Ладно. Завтра сообразим, кто куда пойдет, — ответил Олег. — Домой, Вульф!
И они с псом повернули направо к Портняжному переулку…
Наутро все пятеро столкнулись у входа в школу. Ее здание из красного кирпича пряталось во дворе, сразу за домом Олега. Что же касается восьмого «В», в котором учились друзья, то он еще с той поры, когда был первым «В», завоевал стойкую репутацию самого дружного и самого неуправляемого класса во всей 2001-й школе. С ними боялись связываться даже десятиклассники. Почти каждый учебный год директор школы Михаил Петрович грозился, что «еще одна проделка, и класс будет расформирован». Но тучи как-то рассеивались, и бурное сообщество «В» продолжало победное шествие к аттестату зрелости.
— Значит, сегодня после уроков, как договорились, — напомнил друзьям Олег. — Только с Вульфом сперва погуляю. С собой его брать не будем.
— Естественно, — хором откликнулись остальные. — В кафе нас вообще с ним не пустят.
— Секреты-секретики! — раздалось за их спинами. — Опять что-то задумали?
Друзья обернулись и увидали Лешку Пашкова. Он во весь рот ухмылялся. Глаза у него блестели.
— Отстань, — поглядел на него исподлобья маленький Темыч.
Все пятеро уже давно знали: с Лешкой связываться опасно. Непременно влипнешь в какую-нибудь историю.
— Да я что. Не хотите, не надо, — легко согласился Пашков и, оттеснив какого-то старшеклассника, первым проник в здание школы.
— Только бы он не пронюхал, что мы опять преступников ищем, — шепнул Олег. — Все ведь испортит, если за нами увяжется.
— Это уж точно, — кивнул головой Женька.
— Катя! — приблизился к девочке Мишка Клыков. — Можно тебя на минутку?
Катя отошла в сторонку.
— Не задерживайся! — с мрачным видом крикнул ей Темыч. — Скоро звонок.
— Конкурирующая фирма! — ткнул его пальцем в бок Женька.
Темыч надулся и ничего не ответил.
— Пошли, что ли? — поторопил Олег.
Но Тема с места не двигался. Делая вид, что его заинтересовало воронье гнездо на тополе, он наблюдал украдкой за Катей и Мишкой.
— О! — воскликнул Женька. — Моя Длина идет!
Моей Длиной ребята называли пухлую блондинку Машу Школьникову. Однажды она пришла в класс в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Ребята изумленно охнули. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.
— Ну ты, Машка, даешь! — вырвалось тогда у непосредственного Пашкова. — Все прямо наружу!
— Много ты понимаешь! — подбоченилась Школьникова. — Это просто теперь моя длина и мой стиль.
С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Маше. Правда, сегодня она была одета, по ее представлениям, неброско: голубые джинсы-стрейч, оранжевый топик, из-под которого виднеется полоска голого живота, и небрежно накинутая на массивные плечи красная виниловая куртка.
— Салют, мальчики-девочки! — картинно взмахнула рукою Моя Длина. — Так, — немедленно оценила она ситуацию. — Катька Мишку кадрит.
— Не твое дело! — скрипнул зубами Тема.
— Зря ревнуешь, Мартынов! — грянула на весь школьный двор Моя Длина. — Катька для Мишки мала еще!
Темыч побагровел. У Мишки с Катей беседа тоже разладилась. Мишка немедленно кинулся в школу. Катя вернулась к друзьям.
— Птенчики разбежались по гнездышкам! — тут же последовал комментарий Моей Длины.
— Потише нельзя? — сердито уставилась на нее Катя.
— Дети вы еще все-таки, — фыркнула Маша Школьникова и, виляя крутыми бедрами, тоже скрылась за школьной дверью.
— Сегодня на дискотеку поход отменяется, — объяснила Катя. — Мишкин брат простудился. А без него не пройдешь. Кстати, Мишка потом вас всех тоже приглашает.
— Отлично! — воскликнул Женька. — Попрыгаем!
— Обойдемся без их дискотеки, — пробубнил тихо Темыч.
— Ты чего там бормочешь? — посмотрела на него Катя.
— Не твое дело! — окрысился он. — Лучше поторопилась бы.
— Вообще, не мешает, — сказала Таня. — Десять минут до звонка.
— Успеем, — махнул рукой Женька. — Хорошо, что весна. Раздеваться не надо, — уже протискиваясь в дверь, добавил он.
Ребята взбежали на четвертый этаж. Вот и родной восьмой «В». Они вошли. Весь класс почему-то чинно сидел за партами. Лишь Пашков возился сосредоточенно возле доски.
— Ты чего? — спросили ребята.
— Светланы сегодня не будет! — усиленно вытирая доску, сообщил Пашков. — Урок вместо нее проведет Лерка. Вот я и решил подготовиться. Не мешайте. А то не успею.
Лешка вновь принялся тереть доску. Остальные с большим интересом за ним наблюдали.
— Эй, Сидоров! — не отрываясь от работы, крикнул Пашков. — Постой на атасе за дверью! Если Лерка появится прежде, чем я тебе крикну, займешь ее разговором.
Мишка Сидоров послушно кинулся к двери.
— Не понимаю, с каких это пор у нас на атасе стоят, чтобы доску перед уроком вытереть? — посмотрела Катя внимательно на Пашкова.
— Смотря как и чем вытираешь, — ухмыльнулся Лешка.
Тут только пятеро друзей разглядели: в руках у Пашкова была не тряпка. Он натирал доску куском мыла.
— Сдурел, что ли? — покрутил пальцем у виска Олег.
— Сам ты сдурел! — обиделся Лешка. — Надо же Лерку как следует обкатать.
— Скоро, по-моему, тебя самого обкатают, — тоном пророка проговорил Темыч.
Пашков и впрямь был генератором почти всех «гениальных идей» восьмого «В». Роман Иванович после одной из Лешкиных шуточек вообще входил в этот класс с таким видом, будто боялся, что потолок или стены обвалятся. И вот теперь Лешка избрал практикантку Лерку, или, точнее, Валерию Григорьевну, которая уже неделю вела в их классе математику.
Восьмому «В» студентка как-то сразу не пришлась. Она показалась им существом агрессивным и недоброжелательным. Колкости и каверзные вопросы из нее так и сыпались. Класс затаился, но смолчал. На всех Лерки-ных уроках сидела математичка Светлана Сергеевна, а ее ребята любили. И вот наконец представился великолепный случай для мести.
— Может, не стоит, Лешка? — предостерег Темыч. — Лерка и так злобная.
— Как это не стоит? — дотер окончательно мылом доску Пашков. — Я, значит, работал, старался, а теперь все насмарку? Ты мне бы, Темка, еще сказал, что я должен эту доску теперь вымыть.
— И вообще, ей можно, а нам нельзя? — вскочил с места Марат Ахметов.
— Если не мы, то кто же? — передалось общее настроение класса Кате.
— Ну, если все, то ладно, — смутился Тема. — Но, вообще, это может добром не кончиться.
— Жить вообще вредно, — бодро ответил Пашков. — Но тут никакой опасности. Я все досконально продумал.
Пашков все свои трюки продумывал досконально. Жизнь, правда, частенько вмешивалась в его замыслы с неожиданными коррективами, но Лешка от этого не унывал.
— Трюк, конечно, не новый, — принялся объяснять он. — Но о нем обычно знают только опытные педагоги. А эта… Куда ей, — махнул он рукой. — Еще в институте учится. В общем, должно получиться классно.
— Она после такого вообще профессию сменит! — оглушительно захохотала Моя Длина.
— На то и практика, — серьезно заметил Пашков. — Их зачем посылают в школу? Чтобы они поняли, есть у них призвание или нет. Поэтому Лерке наше испытание только на пользу. Должна же она врубиться, что учитель — профессия трудная.
Класс внимательно слушал. После такого теоретического обоснования эксперимент с натертой мылом доской показался всему восьмому «В» не только желательным, но и вообще необходимым.
— А если она сразу поймет, в чем дело? — заволновался Марат Ахметов.
— Не каркай. Еще накличешь, — испугался Лешка. — Вдруг она больше без Светланы к нам никогда не явится. Столько сил зря пропадет.
— Лерка на горизонте! — влетел в класс со звонком Сидоров.
Все расселись по местам. Тотчас же после этого в класс широкой походкой вошла сухощавая Валерия Григорьевна. Класс разом поднялся в приветствии.
— Садитесь, — скомандовала она. Устроившись за столом, практикантка раскрыла журнал.
— Мартынов. К доске, — сказала она минутою позже.
Темыч встал с места и послушно пошел вперед.
— Не робей! — услышал он за спиной вдохновенный шепот Пашкова.
Он подошел к доске.
— Почему мел не берешь? — посмотрела на него практикантка.
— Я беру, — схватил палочку мела Тема.
— Не болтать! — крикнула Валерия Григорьевна.
— Сами же спрашиваете, — пробубнил Темыч. — А потом кричите.
По классу пронесся сдавленный смех.
