Мария Некрасова - Твой друг вампир
– Могу свиньями перебиваться некоторое время. Только живыми, ага?
Живыми. Говядина из магазина, значит, его не устроит. Глупо было сомневаться: говядины он бы попросил давно, если бы хотел. Говядина – не великая жертва. А свинья… Живая… Что я мог сказать? Сам связался с вампиром, вот и добывай теперь жертвенных животных. Спасибо, что не людей.
– Конечно, я достану тебе свинью.
Свинью можно. Свиней все равно едят.
Глава VII В которой мы с Машкой спасаем водителя
Для свиньи пришлось нанять маленький грузовик. Невидимка сам помог с деньгами, нашел водителя (не всем нравится везти в кузове животное), сам договорился с продавцом. В мои задачи входило только съездить, заплатить, забрать. Даже увозить ее далеко не надо было: Невидимка может прилететь в любое время в любое место, а за свиньей – тем более.
Мы тряслись по грязной зимней дороге, я разглядывал в окно чистые кипенно-белые сугробы на полях. Вот так остановишь грузовик, откроешь дверь, сделаешь шаг и – «Хопа!» – ты уже по пояс в снегу. Красотища! Нет, из машины я по дороге не выходил, так, мечтал. Водитель, из вежливости или от скуки, болтал, как радиоприемник. А может, он и правда решил заменить собой магнитолу, которой в грузовике не было. «Вырвали, – успел пожаловаться он, – я только за сигаретами вышел, возвращаюсь: ни стекла, ни магнитолы. Стекло-то сразу вставил – холодно, а мафон… Пока соберешься за ним, пока выберешь – со скуки сдохнуть можно». Я кивнул, типа: «Да, неприятно», – и уставился в окно. О чем болтать людям с разницей в возрасте двадцать лет? Я тоже думаю, что не о чем, если один другому не родитель, не учитель, не командир и никто из них никого не застукал курящим ночью на бензоколонке секретного объекта. Но шофер находил темы, вполне для него приемлемые.
– А зачем тебе свинья, парень, разводить будешь? Не советую, они знаешь какие противные?! Грязь, вонь, и характер – тот еще. Меня однажды свинья укусила, представляешь? – Он задрал рукав и показал шрам на запястье.
– Солидный! – Рука выглядела так, словно водила пытался натереть ее на крупной терке, но, почувствовав первую боль, оставил это занятие.
– Во, а ты говоришь «свинья»! Не советую, парень: много возни, много вони… Мяса, правда, тоже много.
– Я для мяса и беру…
– А! Тогда хорошо. А ты свиней-то умеешь готовить? Я тебя научу: берешь свинью, сажаешь на стул и говоришь без обиняков: «Ты скоро умрешь!» – чего готовить-то, ходить вокруг да около?!
Я вежливо посмеялся и подумал: «Когда наконец приедем?» На улице потихоньку темнело, и снег на полях становился синим, блестящим. «Ты скоро умрешь!» – ну и шуточки у водилы!
Грузовик свернул на узенькую ухабистую дорогу (явно в деревню), и я понял, что скоро, уже скоро. За окном проползали дощатые заборы, светящиеся окна домов, редкие фонарные столбы, давно лишившиеся фонарей. Хозяин свиньи встречал нас у калитки:
– Наконец-то! Я уже начал волноваться, на дорогах сейчас такие заносы бывают, такие заносы… – Мужичок в кроличьей ушанке: низкорослый, широкий, как тумба. Как мы с ним свинью-то грузить будем?! Она же большая, небось и не захочет так, за здорово живешь, забираться в кузов…
– Один момент, я трап постелю.
– Трап? – Это что-то новенькое.
Хозяин исчез на секунду в сарае и вышел с широкой доской:
– Подгоняй к сараюхе! – крикнул он водителю, а сам остался у дверей – дирижировать.
Чертыхаясь и бубня: «Ничего не вижу», – водитель задним ходом заехал в ворота, подрулил так, чтобы кузов вошел аккурат в сараюхину дверь.
– Хорош! – Лязгнула щеколда (мужичок открыл кузов), шаркнуло что-то деревянное. А, понял: свинохозяин пристроил к кузову доску как трап. Я вышел из грузовика (вдруг понадобится помощь), подошел… То есть хотел подойти. Водитель грамотно загнал грузовик: кузов аккуратно вписался в ворота сарая, протиснуться внутрь мимо него не было никакой возможности. Мужичок у трапа тоже оказался заперт:
– Лезь через верх, парень, поможешь!
Это пожалуйста: ногу на колесо, раз-два, и мы в кузове. По трапу спустился, и наступила темнота.
– Чунь-чунь-чунь, Машка, выходи!
В следующий момент мне наступили на ногу чем-то острым, задели чем-то большим и шуршащим, царапнули по руке чем-то, похожим на наждачную бумагу, и от души хряпнули за ботинок – явно зубами.
– Ой, блин!
– Цел, парень?
– Большей частью.
– Где она? Видишь?
Хороший вопрос! Черная кошка в темной комнате – это все ерунда, потому что в городскую комнату проникает хотя бы свет уличного фонаря. А тут – мрак. И глаза у свиньи в темноте не светятся. По крайней мере, я этого не вижу.
– Чунь-чунь-чунь! Машка!
По руке меня мазнул сопливый пятачок, мужик крикнул: «Хватай за ухо!» Я скользнул рукой вдоль свинячьего рыла, без труда нащупал ухо, схватил… И понял, что жестокое обращение с животными наказуемо. Какая там овчарка?! Какой там, на фиг, мастиф?! Тот и другой меня кусали, так вот: по сравнению с Машкой – они просто щенки! Хряп был такой силы, мне показалось, что кость хрустнула и режется изнутри своими осколками (может, так оно и было, но Невидимка всегда со мной, не дал загнуться от боли).
– На трап затаскивай, на трап! – Вопил мужичок, и я послушно потянул Машку на трап. Интересно, сколько она весит? Визг, хряп (чуть послабее первого), удар копытцем в подбородок (хорошо идет, молодец!) – и свинья в грузовике.
– Отходи, закрываю.
Отошел, отошел. Услышал, как лязгнул запор кузова. Хотел пересчитать синяки, да не успел: Невидимка быстро среагировал, и от боли остались одни воспоминания. Я только привычно вытер шею салфеткой. У меня салфеток теперь полные карманы – а как же иначе?!
Водитель отогнал грузовик, и я увидел свет, весь, имеющийся в наличии: на улице уже темно, а фонарей я что-то не заметил. Фары грузовика освещали дорогу, а мы с мужичком стояли у сараюхи, свет падал сюда совсем чуть-чуть. Мне хватило, чтобы спокойно расплатиться и уйти, попав ногой только в одну грязную лужу (остальные я вовремя разглядел). Машка визжала в кузове. Говорят, свиньи чувствуют близкую смерть. Я запрыгнул в кабину и поймал струю теплого воздуха в лицо. Только сейчас почувствовал, как продрог в сараюхе.
– Поехали.
Водитель молчал, странно. Грузовик трясся по грязной дороге, на обочине белели сугробы, Машка визжала. Визжала она страшно, как девчонки в детективах: длинно, высоко, иногда сбиваясь на хрипы. А я сидел, как дурак, и уговаривал себя, что трачу вампирские желания не как эгоист, а как нормальный парень; что уже вылечил, наверное, сотню инвалидов, омолодил, наверное, тысячу стариков. Ну и так, по мелочи: бездомные люди и животные, погода, простуда… Неужели это все не стоит жизни одной-единственной свиньи?! Я тоже думаю, что стоит. Только Машка так не думает, и вряд ли ее удастся разубедить. К тому же что-то подсказывает мне, что одной свиньей дело не обойдется.
Грузовик резко затормозил, водила чертыхнулся. В свете фар я увидел одинокую «шестерку», раскорячившуюся поперек дороги. Все бы ничего, да дорога больно узкая, а объезжать по таким сугробам – верх легкомыслия.
– Что у них случилось?
– Не зна… Опа!
Из «шестерки» выскочили двое, один с монтировкой. Они бежали к нам, а я не знал, что делать. Выскакивать из машины? С дороги не убежишь – сугробы вокруг. Запереться в машине и ехать напролом? А что, «шестерка»-то стоит пустая… Только грузовик – не мой, и за рулем не я, так что все варианты…
Тот, что с монтировкой, рванул на себя водительскую дверь грузовика. Второй подбежал с моей стороны, сказал:
– Отвали, пацан! – И ушам стало холодно.
Секунду спустя я сообразил, что торчу в сугробе вверх ногами, как герой мультика. Снег набился всюду: в штаны, под свитер, в уши и нос. Как там водитель справится с этим, с монтировкой – вопрос риторический. Я работал пальцами, пытаясь выбраться, а снег с каждым гребком становился тверже и набивался под ногти парализующими стекляшками. Зато хоть ноги были в тепле: они торчали над сугробом, и в ботинки не попало ни горстки снега. Пальцы ломило, саднило и царапало. Я уже начал задыхаться и наконец увидел свет. Свет стоп-сигналов уезжающего грузовика и «шестерки» следом. Уехали. На снегу, прямо у меня перед носом, лежал водитель и бессовестно пачкал кровью бело-голубой сугроб. Зрачки его не двигались.
Не совру, что не испугался, не совру, что мне не привыкать, что видел такое не впервые. Но, по крайней мере, я точно знал, что делать. Собрал кое-как в кулаки окоченевшие пальцы и от души завопил:
– Не хо-чу!
– Спасибо, Андрюх. – Невидимка расправил крылья и сладко потянулся. – Я совсем ослабел в последнее время, свинья была очень кстати.
Мы стояли на дороге у грузовика, в кабине нетерпеливо бибикал водитель. Машки, само собой, не было. «Пожалуйста», – я, конечно, сказал, но наружу рвался вопрос, от которого пальцы коченели еще сильнее. Невидимка это заметил:
