Дмитрий Щеглов - Принц Черного моря
– Что, нашли на берегу холерные вибрионы?
– Понаедут дебилы! – рокотал басом наш недавний собеседник, – они здесь, что хочешь найдут. А вроде приличный с виду, уважительно так разговаривает, болтун…
Продолжения характеристики мы уже не слышали. Данила всматривался в очередную жертву. Это был его излюбленный трюк, когда он деревенской бестолковостью и простодушно-почтительным видом доводил собеседника до белого каления. Что самое интересное, почти все клевали на его открытое лицо, и лишь по прошествии времени начинали соображать, что мой приятель не такой уж и дурак, каким представляется. Злость быстро проходила, а оставалось лишь повышенное внимание к его персоне. Через день после заезда Данилу знала каждая собака. С нами и так сейчас заговаривал почти каждый встречный или молча раскланивался. Данила, как кинозвезда, сам себе создал популярность.
Мы подходили к отелю. Кирпичное трехэтажное здание после небольшого косметического ремонта носило гордое название «Принцесса Черноморья». Мы встретили Анну Николаевну в холле отеля, она просматривала газеты.
Данила гордо выпятил грудь.
– Мы с Максом Анна Николаевна, с двумя дельфинами подружились. Вот, наверно после обеда объезжать их будем. Только надо их чем-нибудь поощрить за это, сами понимаете, за так никто стараться не будет, даже среди дельфинов, дураков нет.
– Это точно, – рассмеялась Анна Николаевна, – меркантильный интерес превыше всего.
– И я о том же говорю, – Данила толкнул меня в бок. – Желудок – двигатель прогресса. Пошли, Макс, на помойке полазим, может быть, что-нибудь найдем.
– Дельфины рыбу любят, – подсказала нам Анна Николаевна, – вы бы удочки взяли.
Но Данила уже тянул меня к мусорным бакам, стоящим в ряд неподалеку от столовой.
– Смотри бутылку из-под пепси-колы.
Чего ее было смотреть, этого добра нынче валяется где угодно и в бак лезть не надо. Прямо в кустах мы увидели искомый предмет.
– Во, двухлитровая, подойдет? – спросил я Данилу.
– То, что надо, – обрадовался он, ныряя в кусты.
– Сколько сгущенки будем брать? – спросил я его.
– Как сколько, одиннадцать банок, в каждой по двести грамм.
С арифметикой у него видно было что-то не в порядке. Я его переспросил:
– Одна-то, лишняя останется.
– Не останется, – Данила сразил меня неотразимым аргументом, – должен же я дельфинам показать, как это вкусно.
Я расхохотался.
– Так это и я могу продемонстрировать, как мне сгущенка течет в рот.
Данила отрицательно покачал головой.
– И даже не пытайся, ничего у тебя не получится.
– Почему?
– Еду смаковать надо, а ты не умеешь, глотаешь, как крокодил, все подряд. Не развито в тебе эстетическое чувство прекрасного, ешь ты как плебей.
– Как кто?
– Как плебей!
– А как надо?
– Как аристократ…, утонченно…, со смаком.
– Чавкая, что ли? – поддел я его.
Моя издевка осталась без ответа. Мы не стали заходить в магазинчик, так как один раз уже покупали банку сгущенки и знали, что она стоит восемнадцать рублей. Данила предложил мне сходить за деньгами. У меня с ним была одна на двоих, единая касса. А деньги, пять тысяч рублей, мы держали в его чемодане, он имел двойное дно. Даже если кто залезет туда, пусть догадается, где они. У Данилы не очень найдешь то, что он спрятал. Ему бы клады только зарывать, их бы и в четвертом тысячелетии не нашли, с самой суперсовременной техникой.
– Двести рублей хватит, – крикнул он мне вслед. – Банка стоит восемнадцать рублей. Итого, сто девяносто восемь… Макс, тебе еще с Настей на карамельку останется, может быть даже на две.
Вот такой у меня казначей. Не выпросишь у него денег на мороженное. Только и слышишь:
– Горло простудишь.
Я сходил в номер за деньгами. Настя сладко спала. Я не хотел ее будить, и шел на цыпочках. Чемодан стоял во встроенном шкафу. Дверца скрипнула и Настя проснулась.
– Ты чего ищешь, Макс, вы куда? – спросила она меня.
– Спи, спи, – постарался я ее успокоить, – мы с Данилой с дельфинами познакомились, идем вот их приручать.
Но разве после такого объявления кто уснет? Настя выскользнула из-под простыни и стала натягивать шорты.
– И я с вами.
– Мне не жалко, иди.
Небольшой магазинчик, с крикливой вывеской «Супер шоп» красовался напротив отеля. В нем мы отоваривались самым необходимым. Данила ждал нас у прилавка. Перед ним уже стояло одиннадцать банок со сгущенкой, которые он складывал в целлофановый пакет. Когда мы вошли, он попросил еще на два рубля конфет. Продавщица недовольно спросила:
– Каких?
– Самых лучших.
Самыми лучшими конфетами оказался «Мишка на севере». Продавщица кинула одну конфету на весы и сказала:
– С тебя еще рубль.
Данила недовольно поморщился.
– Не-е, дорого получается, дайте что полегче и подешевле.
Продавщица убрала с чашки весов «Мишку на севере» и кинула «Белочку».
– Ровно на два рубля. Все?
Данила с недовольным лицом покосился на меня. Весь его вид говорил, что я зря привел Настю, она здесь лишняя Он не торопился брать конфету и рассматривал прилавок.
– А на две карамельки «Белочку» поменять нельзя? – спросил он продавщицу.
Та молча кинула конфетку в картонную коробку и положила две карамельки.
– Эти пойдут?
Она не знала, с кем имеет дело. Как-то раз с Данилой мы пошли на рынок покупать ему обувку, кеды. Пришли к открытию, а ушли чуть не в пять часов, когда и продавцов не осталось. Данила зачем-то примерял даже валенки. К концу дня весь рынок нас знал в лицо, а Данила ходил и степенно твердил: – «Не то! Скрыпу нет!» Вот и теперь он склонил над карамельками голову, изучая их как под микроскопом.
– А на разные их поменять, нельзя, а то они одинаковые? – попросил он продавщицу. Продавщица попалась вежливая, она и эту его просьбу выполнила, сменила одну карамельку.
– Теперь все?
Данила поднял низко склоненную голову и вежливо, как ученый, рассматривающий таракана, спросил:
– Та, что с краю, с чем она?
Я поразился терпению продавщицы. Другая бы на ее месте, давно выставила такого въедливого покупателя, а эта выполняет все его прихоти.
– С какого краю?
– С правого, от вас, – уточнил мой приятель.
– Та, что справа – с яблочным повидлом, а слева – со сливовым. Устраивает?
Данила неопределенно пожал плечами.
– Я не для себя беру, понимаете, вот друзей хочу угостить, – и он показал на нас с Настей. Наша подружка явно уже сто раз пожалела, что зашла со мною в магазин. Сгорая со стыда, она стояла, отвернувшись к окну. Видно было, как заалели ее уши от такого кавалера. А Данила обращался к нам:
– Настя, ты с чем любишь, с яблочным или со сливовым повидлом? Карамель с яблочным слаще, бери ее, не прогадаешь.
Меня в расчет он не принимал, я как рыцарь должен был уступить право выбора даме. Данила взял с чашки весов правую карамель и протянул ее Насте.
– Угощайся… Макс, ты тоже бери.
Продавщица, улыбнувшись, сказала:
– С вас двести два рубля.
– Как двести два? – удивился я, – ты же Данила сказал взять двести?
– Правильно, – подтвердил он, – сто девяносто восемь рублей одиннадцать банок сгущенки и вам с Настей пошиковать на два рубля… Итого двести рублей… Тетя, вы должно быть обсчитались.
В голосе продавщицы послышались жесткие нотки.
– Ничего не обсчиталась. Сто девяносто восемь за сгущенку, два рубля за пакет, и два рубля за конфеты, сколько будет? Двести два рубля.
Я молча протянул ей две сотенные бумажки.
– У нас больше нету, забирайте обратно свои конфеты.
Не удалось Насте покайфовать от Данилиных щедрот, я выхватил у нее из рук карамель с яблочной начинкой и положил вместе со своею сливовой конфетой на прилавок.
– Теперь мы в расчете?
А Данила высыпал на прилавок банки со сгущенным молоком освобождая пакет.
– Не нужен нам ваш пакет за два рубля, забери конфеты обратно Макс, я угощаю.
И тут в магазин заглянул еще один покупатель, наш новый знакомый, сынок директора отеля – Гарик. Мы с ним уже неделю как подружились, с первого дня заезда. Он павлином распускал хвост перед Настей, наверно, и сейчас стерег ее где-нибудь за углом, вон как вырядился, новые кроссовки, ковбойская шляпа и фирменные джинсы «Леви».
Когда мы вселились в отель, то в первый же день столкнулись нос к носу с Гариком, нашим одногодком. Он не обратил на нас с Данилой никакого внимания, а вперился восхищенным взглядом в нашу подружку. Мы как раз втроем шли в столовую, где нас дожидалась Анна Николаевна. Задержались мы из-за Насти В тот первый день она вырядилась в столовую как на праздник, белые чулочки, кремовые туфельки и пышное розовое платье. Как бабочка она была, воздушная спасу нет. А уж как парфюмерией от нее несло, чем-то неуловимо тонким, перебивающим все южные запахи, даже сказать невозможно. Данила и тот полюбопытствовал, что за духи? Настя гордо ответила:
