Лемони Сникет - Кошмарная клиника
— В «Дейли пунктилио» и так перепутали наши имена, — шепотом ответил Клаус, — может, нам лучше называться своими, настоящими?
— Так, давайте познакомимся, — бодро заявил бородатый. — Я хочу знать всех своих волонтеров до единого.
— Меня зовут Салли, — начала Вайолет, — я…
— Нет, нет, — остановил ее бородатый. — Мы в Г.П.В. не пользуемся именами. Называем друг друга просто «сестра» или «брат». Мы считаем, что все люди — сестры и братья.
— Я как-то не понимаю, — сказал Клаус. — Я всегда думал, что братья и сестры это те, у кого одни родители.
— Не обязательно, брат, — отозвался бородатый. — Иногда это люди, объединенные общим делом.
— Значит ли это, брат, — спросила Вайолет, попробовав применить новое слово «брат» в новом значении, но чувствуя, что ей это совсем не нравится. — Значит ли это, что вы не знаете имен тех, кто с вами в фургоне?
— Ты угадала, сестра, — ответил бородатый.
— И вы не знали по имени никого, кто когда-либо служил в Группе Поющих Волонтеров? — поинтересовался Клаус.
— Ни одного имени, — подтвердил бородач. — А почему это вас интересует?
— Мы знаем одного человека, — осторожно выбирая слова, ответила Вайолет, — он, как нам кажется, мог быть членом Г.П.В. У него была одна бровь вместо двух и на щиколотке вытатуирован глаз.
Бородатый наморщил лоб.
— Никого не знаю такой наружности, а ведь я с Поющими Волонтерами с самого начала.
— Бред! — выпалила Солнышко.
— Сестра хочет сказать, — объяснил Клаус, — что мы разочарованы. Мы надеялись узнать побольше об этом человеке.
— А вы уверены, что он был членом Группы Поющих Волонтеров? — осведомился бородатый.
— Нет, — признался Клаус. — Знаем только, Что он работал волонтером чего-то там.
— Ну так волонтеров чего-то там полным-полно, — ответил бородач. — Вам, ребятки, нужно какое-нибудь Хранилище Документов.
— Хранилище Документов? — переспросила Вайолет.
— В Хранилище Документов содержится официальная информация. Там можно найти список всех до единой волонтерских организаций в мире. Или же поищите сведения именно об этом, интересующем вас лице, проверьте, существует ли его досье. Может, узнаете, где он работал.
— Или откуда знал наших родителей, — нечаянно подумал вслух Клаус.
— Ваших родителей? — Бородатый завертел головой. — Они тоже тут?
Бодлеры обменялись взглядами. Вот если бы родители были здесь, в фургоне, пусть бы и пришлось тогда обращаться с нелепыми «брат» к отцу и «сестра» — к маме! Порой детям казалось, будто прошли сотни и сотни лет с того ужасного дня на пляже, когда мистер По сообщил им страшную новость.
Но не менее часто им казалось, будто с тех пор прошло всего несколько минут. Вайолет представила себе, как отец сидит рядом и, возможно, показывает на что-то интересное за окном фургона. Клаус представил себе, как мама улыбается и покачивает головой, потому что ее позабавили нелепые слова песни волонтеров. А Солнышко представила себе, как все пятеро Бодлеров опять собрались вместе и не надо спасаться от полиции, никого не обвиняют в убийстве, никто не ломает себе голову над решением разных загадок и, главное, никто не погибает во время страшного пожара. Но представлять себе что-то — это одно, а реальность — совсем другое. Бодлеров-родителей в фургоне не было. Дети посмотрели на бородатого мужчину и печально помотали головами.
— Ух, какие мрачные! — сказал бородатый. — Ну, ничего, не беспокойтесь. Где бы ваши родители сейчас ни находились, они наверняка довольны жизнью, так что долой хмурые лица. Быть жизнерадостным — вот смысл организации Поющих Волонтеров, помогающих бороться с болезнями.
— А что конкретно мы будем делать в больнице? — задала вопрос Вайолет, чтобы переменить тему.
— Именно то, чем занимается Г.П.В. Мы — волонтеры, и мы будем бороться с болезнями.
— Надеюсь, нам не придется делать уколы, — заметил Клаус. — Мне всегда как-то не по себе от вида шприцев.
— Конечно, не придется, — успокоил его бородатый. — Мы делаем все только жизнерадостное. В основном мы бродим по коридорам, поем для больных и дарим им воздушные шарики в форме сердца.
— Но каким образом это помогает бороться с болезнью? — с недоумением спросила Вайолет.
— Получив жизнерадостный шарик, легче представить себе, что ты поправляешься, а если что-то представлять себе, оно становится реальностью, — объяснил бородатый. — В конце концов, жизнерадостное отношение ко всему — самое эффективное средство против болезни.
— А я думал, такое средство — антибиотики, — вставил Клаус.
— Эхинацея! — добавила Солнышко. Она хотела сказать «Или хорошо проверенные лекарственные травы».
Но бородатый мужчина перестал обращать внимание на детей и уставился в окно.
— Волонтеры, подъезжаем! — крикнул он. — Вот и больница! — Он повернулся к Бодлерам и показал пальцем в окно. — Правда, красивое здание?
Дети выглянули наружу и решили, что могут согласиться с бородатым волонтером лишь наполовину по той простой причине, что больница представляла собой лишь половину здания или в лучшем случае две трети. Левая сторона больницы была белой и сияющей, с рядом высоких колонн и небольшими барельефами — портретами знаменитых врачей над каждым окном. Перед зданием имелась аккуратно подстриженная лужайка с пятнами ярких полевых цветов. Но правую сторону больницы никак нельзя было пока назвать зданием, и тем более красивым. Это было сооружение из наспех сколоченных планок, образующих что-то вроде клеток. Вместо пола были набросаны доски, стены и окна отсутствовали, а все вместе выглядело как скелет больницы. Не было в помине колонн, никаких изображений врачей, лишь кое-где развевались на ветру большие куски пластиката, и вместо лужайки перед зданием простиралась пустая грязная площадка. Создавалось впечатление, будто отвечавший за строительство архитектор, не достроив здания, вдруг решил поехать на пикник, да так оттуда и не вернулся. Водитель припарковал фургон под вывеской, которая тоже была не закончена: половина слова «больница» выведена красивыми золотыми буквами на поверхности чистой деревянной доски, вторая же половина нацарапана шариковой ручкой на куске картона, оторванного от старой коробки.
— Уверен, что когда-нибудь ее закончат, — сказал бородатый. — А пока мы можем представлять себе, как будет выглядеть другая половина здания, а когда представляешь что-то, оно может стать реальностью. Итак, представим себе, как мы выходим из фургона.
Троим Бодлерам не понадобилось ничего представлять, они просто взяли и вышли вслед за бородачом и остальными волонтерами на лужайку перед более привлекательной половиной больницы. Члены Г.П.В. некоторое время потягивались, расправляя руки и ноги после долгой поездки, потом помогли бородачу вытащить из глубины фургона огромную связку воздушных шаров. Дети просто стояли рядом и с тревогой гадали, что делать дальше.
— Куда нам деться? — размышляла вслух Вайолет. — Если бродить по коридорам и петь, кто-нибудь может узнать нас.
— Это верно, — согласился Клаус. — Не все же доктора, медсестры, администраторы и больные считают, что «отсутствие новостей — хорошая новость». Нет сомнений, что кто-нибудь из них уже прочел утренний выпуск «Дейли пунктилио».
— Аронек, — добавила Солнышко, что означало «Пока мы ничего не узнали ни про Г.П.В., ни про Жака Сникета».
— Ты права, — сказала Вайолет. — Может быть, надо найти Хранилище Документов, как советовал бородатый мужчина.
— Где же его искать? — возразил Клаус. — Мы находимся невесть где.
— Не ходить, — заявила Солнышко.
— Мне тоже больше не хочется без конца бродить, — сказала Вайолет, — но что нам еще остается?
— А ну-ка, волонтеры! — позвал бородатый. Он вынул из фургона гитару и взял несколько знакомых жизнерадостных аккордов. — Каждый берет по воздушному сердечку и начинает петь!
Мы братья-волонтеры, с болезнью борцы,
Поем — распеваем день напролет.
Кто нас печальными зовет,
Бессовестно тот соврет.
— Внимание! — прервал его голос, который шел откуда-то с неба. Голос был женский, но очень хриплый и слабый, казалось, женщина говорит сквозь налепленную на рот фольгу. — Прошу внимания!
— Тихо все! — скомандовал бородач, перестав петь. — Это Бэбс, Зав Человеческими Ресурсами. Должно быть, какое-то важное объявление.
— Внимание! — повторил голос. — Говорит Бэбс, Зав Человеческими Ресурсами. Я хочу сделать важное объявление.
— Где она? — спросил Клаус, обеспокоенный тем, что вдруг среди волонтеров Г.П.В. она узнает троих обвиняемых в убийстве.
— Где-то в больнице, — ответил бородатый. — Она предпочитает общаться по аппарату внутренней связи.
Слова «внутренняя связь» в данном случае означают, что кто-то где-то говорит в микрофон, а голос выходит из динамика совсем в другом месте. Дети и в самом деле заметили ряд квадратных ящичков, помещенных над барельефами врачей на завершенной половине здания.
