Владимир Сотников - Хонорик на тропе кладоискателей
Ладошка просто завизжал от восторга, когда Макар прокатился таким образом впервые, и сразу же полез на дерево сам. Он был до того бесстрашный, что бояться за него приходилось окружающим. А к тому же у него была обманчивая внешность: из-за длинных волос, которые Ладошка ни за что не соглашался остричь, он был похож на девочку. Это его ничуть не смущало, хотя обычно ведь мальчишки злятся, когда им говорят, что они похожи на девчонок. Но Ладошка вообще не обращал внимания на то, что о нем говорят, и всегда вел себя так, как ему нравилось. Например, даже в школе откликался только на имя Ладошка, хотя на самом деле его звали Володей – просто в раннем детстве он называл себя Ладодя, вот к нему и приклеилось такое смешное домашнее прозвище, которое он привык считать своим настоящим именем.
У Ладошки не хватало сил забраться по стволу высоко, да и березка не слушалась его – не хотела сгибаться. Макару приходилось подсаживать его, выбирая деревца потоньше, чтобы он испытал радость плавного приземления. Но ему это быстро надоело: Макар устал от поднимания Ладошки, к тому же ему хотелось развить собственное мастерство.
Вскоре он сравнился в этом мастерстве с самим Тарзаном – не забирался по стволу вверх, а прыгал на него с соседней толстой березы. Это было зрелище! Для Ладошки и Сони, конечно. Для Макара прыжок был сложным упражнением, требовавшим точного расчета и цепкости рук. Ведь высота была приличной, и если промахнуться… Но с каждым новым прыжком Макар чувствовал себя все уверенней. Особенно ему приглянулась одна сосна, на которую было легко взбираться. Рядом с ней стояли две березки, на них Макар и прыгал до тех пор, пока Соня не пожалела деревца:
– Хватит, Мак! – попросила она. – Наверное, они уже не распрямятся никогда.
– Ничего, – успокоил ее Макар, – они завтра опять будут вертикальными, у них же пружинная гибкость.
Но на всякий случай он помог березкам распрямиться, выровняв их в обратную от частого сгибания сторону. За час таких тренировок он устал не меньше, наверное, чем березки.
Речка, которая протекала у рощицы, восстановила силы и приятно освежила. Ладошка мог плескаться в воде бесконечно, но что толку от обычного купания? Макар и речку использовал для тренировки. Он сломал длинную тростинку, дунул в нее для проверки проходимости воздуха и нырнул. Под водой он одной рукой вцепился в корягу, чтобы не всплыть, а второй держал у рта тростинку и дышал через нее, одновременно зажимая пальцами нос. Когда он вынырнул через несколько минут, то увидел испуганное лицо Ладошки.
– Я подумал, – пробормотал тот, – что ты утонул.
– Утонул! – воскликнул довольный Макар. – Учись, пока я жив! Так можно скрываться под водой сколько хочешь. Только ты сначала на воздухе потренируйся, непросто же это.
Действительно, у Ладошки не сразу получилось и нос зажимать, и одновременно тростинку удерживать. Маленькая ладошка была у Ладошки! Но потом он приспособился и оставался под водой не меньше Макара, выныривая с невыразимым восторгом на мордочке.
– Ладно, хватит плескаться, – остановил эти бесконечные ныряния Макар. – А то Соня волноваться начнет. Да у нас еще многое впереди, чему надо научиться.
Когда поднимались к роще, Макар повязал на голову майку, как бандану, и воткнул под нее несколько густых веточек. Потом опустился в высокую траву и пополз в ней. Над травой покачивались зеленые листья.
– Ух ты! – оценил его мастерство Ладошка. – Как заяц.
– При чем тут заяц? – отмахнулся Макар, вставая из травы. – Заяц совсем не зеленый и прыгает. А при таком способе маскировки надо, наоборот, прижиматься к земле, как ужик. И даже не ползать зря, а затаиться и сидеть, сколько надо.
– А сколько надо? – спросил Ладошка.
– Сколько потребуется, – недовольно поморщился Макар.
Неугомонный у него все-таки брат! Как можно ответить на такие глупые вопросы? Ведь Макар сам пока не знает, для чего все это потребуется и сколько надо будет сидеть в засаде.
– Ты пока учись у старших, – отмахнулся он. – Все пригодится в жизни. Особенно в нашей, деревенской.
Ладошка с уважением посмотрел на Макара и прекратил свои расспросы. Ему было достаточно и того, что старший брат с ним занимается. Вон, и веточки на его майке-бандане заботливо поправил.
Соня их даже не заметила, пока они не вынырнули перед ней прямо из травы.
– Ой! – воскликнула она. – Как рейнджеры!
Макар, услышав про рейнджеров, сразу же набрал пальцем с мольберта немного коричневой краски и вымазал Ладошкино лицо. Вид у Ладошки стал устрашающим и смешным одновременно. Во всяком случае, Соня прыснула:
– Кузнечик! Только краска, между прочим, не очень-то и отмывается, – тут же добавила она.
А Ладошке, похоже, и не надо было, чтобы краска отмывалась. Он опять нырнул в траву и уполз в сторонку.
– Видно? – таинственным голосом шепнул он из укрытия.
– Растворился в зарослях! – похвалил Макар и спросил Соню: – Ничего не видела подозрительного? Ты же вот деревню срисовываешь…
– Но не фотографирую же, – ответила Соня. – Хотя… Кажется, я видела нашего утреннего гостя. Хорошо, что у него голова такая заметная, а панаму он не носит.
– И куда он направился? – встрепенулся Макар.
– Его лысина мелькнула несколько раз среди домов и пропала, – ответила Соня.
– Об этом я и спрашиваю: где пропала? – нетерпеливо уточнил Макар.
– Кажется, за крайним домом, – неуверенно сказала Соня. – Да, за домом, а потом и в кустах, там, где стожки.
– Ничего себе! – воскликнул Макар. – Да это же направление к усадьбе! Самое важное заметила, а говоришь так, будто птичку какую-нибудь нечаянно увидела. Ведь Клюев отправился к дворцу. Утром сказал, что нам там нечего делать, а сам… Что его интересует?
– Но он же художник, – стала будто бы оправдывать Клюева Соня. – Может, натуру выбирает.
– Натуру! – хмыкнул Макар. – Чего же он нас туда не пускает? Это его собственность? Нам нельзя, а ему можно?
– Вот ты сейчас как раз ему уподобляешься, а сам не замечаешь этого, – поморщилась Соня. – Почему ты считаешь, что он не может везде гулять?
– Не считаю, не считаю, – отмахнулся Макар. – Только пусть и он не считает. Если он хочет там бродить в одиночестве, без лишних свидетелей, значит, что-то интересует его, да? И интересует так, что он совсем не хочет присутствия посторонних. Этого уже достаточно для слежки!
Соня пожала плечами:
– По-моему, можно просто его спросить. Это будет нормальная человеческая реакция.
– Нет уж, не будем мы его ни о чем спрашивать, – решительно сказал Макар. – Выследить интересней.
Ладошка даже подпрыгнул при этих словах от радости – так, что ветки на его голове качнулись, как целый куст.
– Быстрей, быстрей пойдем следить! – воскликнул он.
Наверное, это был один из редчайших случаев в жизни, когда Макар соглашался с младшим братом.
– Ты будешь нас прикрывать, – сказал он Соне. – Твой мольбертик как раз для этого пригодится. И старайся быть на виду, будто ты ищешь эту, как ее, натуру.
Соня вздохнула. Видно, ей не очень хотелось подчиняться.
– Мольберт, между прочим, – сказала она, – служит для других целей, а вовсе не для прикрытия слежки.
Но мольберт она все-таки сложила – значит, согласилась помогать.
Рощу от усадьбы отделял овраг. Соня обошла его кругом, через луг, а братья юркнули в густые заросли – напрямик. Ладошка старался не отставать от Макара, да это было и нетрудно: из-за крапивы и высокой травы тот шел медленно. По дороге он сделал маскировку на себе и Ладошке еще гуще, добавив веточек. Теперь можно было не особенно и приседать – над верхним краем крапивы только покачивались ветки на их замаскированных головах.
На противоположном берегу оврага в траве виднелись остатки древней каменной ограды – границы усадьбы. Макар поднял руку.
– Сейчас – тише, – шепнул он. – Повторяй все мои движения.
Но и без этого предупреждения Ладошка копировал Макара, как волчонок волчицу во время обучения на охоте.
Соня мелькала вдалеке за деревьями. Она двигалась по склону холма и была видна как на ладони. Если лысый и заметит посторонних, то, конечно, увидит сначала ее. Макар порадовался своему точному расчету. Он решил не торопиться – не высовываться же на открытую площадку.
Когда-то, наверное, здесь был прогулочный парк: в траве различались тропинки с утрамбованными мелкими камешками, по сторонам торчали пни от старых деревьев. Макар удивился: зачем кому-то понадобилось спиливать деревья в парке, если совсем рядом находится самый настоящий лес?
На противоположной стороне этой открытой площадки виднелись руины дворца. Макар прислушался. Шагов не слышно, куда же девался Клюев? Может, Соня ошиблась? Но надо было ждать – слежка требует выдержки и терпения. Пять и даже десять минут – не время для получения желаемого результата. А вот какого результата они ждут? Макар не мог ответить на этот вопрос. Но ведь для того слежка и существует, чтобы разобраться, что к чему.
