Роберт Стайн - Собаки-призраки
— Ха-ха, это не смешно. — Я рассердился. — Наш дом нехороший, и лес тоже!
— Хватит, Купер, — вмешался папа, — займись своим завтраком.
— Да, — фыркнул Микки, — ешь свой завтрак, нытик-заяц!
Я чувствовал, что краснею. Ненавижу, когда Микки зовет меня зайцем. Он прозвал меня так за мои большие, оттопыренные уши.
— Заткнись, тупица! — бросил я.
— Прекратите! — резко оборвал нас папа.
Я воткнул вилку в тост. И почему они мне не верят? Неужели они и вправду считают, что я все выдумал?
Я откусил большой кусок от тоста.
— Аааай!
Я с отвращением выплюнул его на тарелку.
— Фу, как некрасиво! — наморщил нос Микки. — Отвратительно! С тобой потеряешь всякий аппетит.
У меня слезились глаза, я кашлял. — Что с тобой, Купер? — встревожилась мама.
— Кто-то насыпал соли на мой тост! — в сердцах воскликнул я.
Микки захохотал. Негодяй.
Папа поднялся из-за стола. Не говоря ни слова, он вышел из комнаты.
Он всегда так поступает, если рассердится. Он становится очень спокойным и просто уходит. Наказания следуют позже.
Я залпом выпил стакан молока, стараясь избавиться от привкуса соли во рту. Мама вновь встала у плиты, чтобы поджарить мне новый тост.
— Микки, — вздохнула она, — это было глупо. Извинись перед братом.
— Извиниться? Но ведь это всего лишь шутка! — оправдывался Микки.
— Мы все просто полопались от смеха, — язвительно пробурчал я, заливая в себя второй стакан молока. — Вот уж остряк так остряк!
— Извинись, — снова потребовала мама. Микки опустил голову и уставился в пол. Я скрестил руки на груди.
— Я жду, — радостно пропел я.
Микки состроил мне страшную рожу, а когда мама обернулась, сменил ее на слащавую улыбочку.
— Извини меня, Купер, — протянул он. — Этого больше не повторится. — И он заморгал с невинным видом.
Добившись своего, мама отвернулась к плите.
В то же мгновение Микки оттянул свои уши, чтобы они стали похожи на мои.
Но я сдержался. Я встал из-за стола и выбежал из кухни. Не хотелось снова ввязываться в драку со своим глупым братцем.
У меня были дела поважнее. Мне нужно было поговорить с папой насчет собак. Я должен был заставить его поверить мне.
Папа сидел в своем любимом кресле, которое совсем не вписывалось в обстановку новой гостиной. Даже папа, казалось, заметил это. Он все пытался устроиться поуютнее.
— Наверное, пора уже завести новое кресло, — пробормотал он.
— Пап, можно мне оторвать тебя ненадолго? — попросил я.
— Что стряслось, Купер? — спросил он, придвигая прабабушкину лампу поближе к креслу.
— Я о собаках… Папа вздохнул.
— В самом деле, Купер, не делаешь ли ты из мухи слона? Что с того, даже если ты видел их в лесу? У собак наверняка есть хозяева!
— Но они гнались за мной! — Я содрогнулся от нахлынувших воспоминаний. — А потом растворились в воздухе! Вот и эта девочка сказала мне, что лес населен призраками…
— Какая девочка? — прервал меня папа.
— Она сказала, что ее зовут Маргарет Фергюсон. Что они наши соседи.
Папа потер подбородок.
— Странно, продавец дома никогда не упоминал Фергюсонов.
— Ну, а я встретил ее сегодня утром, и она сообщила, что вся округа знает, что наш дом нехороший!
— Может быть, поэтому нам и удалось так выгодно купить его, — посмеиваясь, пробормотал папа.
Я, впрочем, не находил во всем этом ничего забавного.
Он перестал смеяться и посмотрел на меня серьезно.
— А теперь выкинь этих собак из головы, Купер. Мы ими займемся, если ты их опять встретишь. А я тем временем выясню, кто их хозяин. Договорились?
— А как быть с домом? — спросил я. — Маргарет говорила, что мы должны как можно быстрее съехать.
— Тост готов! — позвала мама из кухни. — Поторапливайся, Купер, не то он остынет.
— Иди поешь, — сказал папа. — И пожалуйста, ни слова больше о собаках и нехорошем доме.
Вздохнув, я направился обратно на кухню. Из-за двери с громким криком выскочил Микки.
Естественно, он перепугал меня до смерти.
— Мама! — завопил я.
— Микки, прекрати! — приказала мама. — Перестань дразнить Купера. Ему и так тяжело привыкать к новому дому.
— Ничего подобного, — закричал я. — И почему никто не хочет принимать меня всерьез? Этот дом нечистый. Вы еще пожалеете о том, что не слушали меня. Еще пожалеете!
С этими словами я вылетел из кухни и понесся к себе в комнату. Все вещи были родными, но комната казалась мне чужой.
Я просидел в ней весь день. Мне не хотелось натыкаться на Микки. Не хотелось видеть родителей. А уж встречаться с собаками и подавно не хотелось.
К обеду я распаковал почти все свои вещи и почувствовал себя поуютней. Комната стала немножко походить на мою старую спальню в Бостоне.
После обеда я перетащил все свои семьдесят семь снежных сувениров в ванную и каждый тщательно вымыл. Никто и не подозревает, что их надо поддерживать в чистоте и наполнять водой, чтобы скульптурки не усохли.
Когда все купола засверкали, я бережно расставил их в новом книжном шкафу.
Как чудесно они выглядели!
Я хотел поставить их по размеру, но из этого ничего не вышло. Тогда я расположил их в алфавитном порядке — от Аннаполиса до Техаса. Конечно, свой любимый купол — с «Рэд Соке» из Бостона — я поместил на видное место в центр средней полки.
К одиннадцати часам я закончил работу и приготовился лечь в постель. Распаковывать вещи оказалось очень утомительным делом, и я просто с ног валился от усталости.
Я закрыл глаза и уже погружался в сон, когда услышал звук.
Громкий и отчетливый.
Лай.
Завывание.
Под моим окном.
Я резко сел в кровати.
Я ожидал, что сейчас примчатся родители и Микки. Должны же они были услышать лай на этот раз!
Я ждал и ждал.
Лай раздавался все громче.
Никого больше в доме он не тревожил.
Я спустил на пол одну ногу, потом вторую. Встал и напряженно прислушался.
Прислушался к лаю двух собак.
К своему ужасу я понял, что лай доносился не снаружи. На этот раз он шел из дома!
11
Я заметался по комнате в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы защититься от собак.
В кладовке мне попалась на глаза алюминиевая бейсбольная бита. Я крепко зажал ее в руке и подкрался к двери.
Настежь распахнул дверь и прислушался.
Точно.
Лай явно доносился из дома. Мне показалось, что из гостиной.
Набравшись смелости, я выскользнул в коридор. Где родители? Их спальня располагалась на втором этаже как раз над гостиной. Должны же они были услышать лай.
Почему же не выбежали?
Комната Микки находилась на первом этаже, так же как и моя, но в другом конце коридора. Приглядевшись, я увидел, что дверь в его спальню закрыта.
«Чем он занимается? — раздумывал я. — Куда все подевались?»
Я тихо крался по коридору к гостиной. Явственно было слышно, как носятся по ней собаки.
Неожиданно от громкого стука у меня екнуло сердце.
Что-то свалилось на пол. Прабабушкина лампа, догадался я. Я взглянул на потолок — прямо над этим местом была комната родителей. Оглохли они, что ли?
С битой на изготовку я ворвался в гостиную и включил верхний свет. Собаки были… Собаки были… НЕ ТАМ!
В комнате никого не было. Я заморгал от яркого света, а потом оглядел все вокруг.
Собак не было.
Не слышно было ни воя, ни лая.
Но что это?! Прабабушкина лампа лежала опрокинутая на полу.
Я сделал шаг к софе. Что-то хрустнуло у меня под босыми ногами.
Картофельные чипсы?
Да, чипсы. Рассыпанные по всей комнате.
Я увидел на полу пакетик из-под чипсов — разодранный в клочья.
Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди от ужаса.
Когда я наклонился, чтобы поднять разорванный пакет, на меня упала чья-то тень.
Я услышал тяжелое дыхание.
Горячий, дурно пахнущий поток воздуха обдал мою шею.
12
— Зайчик, что ты тут делаешь?
Я выпрямился и круто обернулся.
— Микки!
— Он самый. Не ждал?
— Микки! Ты слышал? Слышал? Микки окинул взглядом комнату.
— Что я должен слышать? удивился он. И не успел я ответить, как он заорал — Купер, зараза, зачем ты раскидал чипсы по всей комнате?
— Это собаки! — закричал я. — Собаки раскидали! Ты слышал их?
Микки помотал головой.
— Ничего я не слышал. Я был поражен.
— Ты не слышал, как только что здесь бегали дикие собаки?
Микки вытаращил глаза и присвистнул.
— Ты спятил, Купер. Мало того что тебе мерещится лай каких-то собак, так ты еще скармливаешь им картофельные чипсы. Ты действительно рехнулся.
— Ничего я не скармливал! — огрызнулся я. — Я же сказал, что тут бегали собаки.
Микки покрутил пальцем у виска.
