Антон Иванов - Загадка почтового голубя
— А вдруг и наш оттуда? — почти шепотом проговорила Таня. — Летал вместе со всеми, а потом с ним что-то случилось.
— Вполне вероятно, — кивнул Олег. — Поэтому я предлагаю сходить к хозяину голубятни. Если далее это не его птица, то, может, он знает, чья она. И уж во всяком случае мы у него выясним, как голубей лечить и как с ними правильно обращаться.
— Если этот голубь его, надо потребовать вознаграждение за находку, — сказал практичный Темыч. — Такие породистые экземпляры на улицах не валяются.
— В нашем случае он у меня на балконе валялся, — не преминула отметить Моя Длина. — А это, считайте, почти на улице.
— Неважно, — ответил Темыч. — Все равно нам вознаграждение полагается. Тем более что мы этого голубя от кота спасли.
— Темик вознаграждение получит и положит в копилочку, — прыснула Катя.
— Естественно, не вроде некоторых, которые деньги на ветер бросают, — обиженно пробубнил Тема.
— Ох, и какой же ты нудный, — всплеснула руками Катя.
— Зато ты, по-моему, слишком веселая, — тут лее отбил выпад Темыч, и коротко стриженные волосы на его голове от ярости встали дыбом.
— А ну прекратите! — крикнул Олег.
Этих двоих ему приходилось разнимать еще в детском саду. Именно с того времени Темыч был тайно влюблен в Катю. Она это прекрасно знала и постоянно над ним подтрунивала. Мальчик ужасно страдал, однако до сей поры еще на что-то надеялся. Хотя на личном фронте у него были большие трудности.
Во-первых, ветреная Катя постоянно в кого-то влюблялась, но никак не в Темыча. А, во-вторых, ему сильно мешал маленький рост. Вернее, сам Темыч считал, что у него вполне мужественный облик и, по его словам, «нормальный средний рост*. Однако в свои пятнадцать лет он выглядел, как двенадцатилетний. Лицом же вообще смахивал на девочку.
Правда, у Темыча было одно утешение. Его папа Никита Владимирович тоже плохо рос. Однако к пятнадцати годам вымахал за лето до метра восьмидесяти, после чего стал пользоваться неслыханным успехом у женского пола. Темычу уже было пятнадцать. Видимо, в его случае процесс отложился еще на год. Так что ждать оставалось совсем недолго. Это несколько вдохновляло мальчика. И он не терял веры в лучшее будущее.
Тут Женька отвлек Тему от мрачных мыслей:
— А идти-то куда? У голубя, что ли, спрашивать, где хозяин живет?
Остальные расхохотались.
— Думаю, что без голубя в данном случае обойдемся, — весело произнес Олег. — Я много раз наблюдал за этой стаей с балкона своей квартиры. А потом мы с Вульфом однажды гуляли, и я нашел дом, где голубятня. Она в Уланском переулке.
Не успел он это произнести, как Женька грянул:
— Зевс! Вперед!
И они с баранообразным псом первыми устремились по направлению к Садовому Кольцу.
— А потише нельзя? — взмолился Пашков. — Мне, между прочим, голубя в этой штуковине тяжело нести.
Женька, послушно замедлив шаг, предложил:
— Может, мы клетку Зевсу к спине привяжем? Чего ему налегке ходить.
Услыхав это, пес рванул вперед. Поводок натянулся и лопнул. Баранообразный пес, ощутив долгожданную свободу, пересек Большую Спасскую улицу и мигом исчез за распахнутыми воротами Таиландского посольства.
— Ко мне! Назад! — кричал Женька, топчась на границе территории иностранного государства.
Из будки немедленно показался милиционер.
— Вы это чего, ребята?
— Собака! — выпалил Женька. — Сорвалась с поводка! Кличка Зевс!
— Че-его? — с ошалелым видом протянул милиционер.
— Собака наша у вас! — еще громче закричал Женька.
— Как это наша? — не доходило до стража порядка.
— Обыкновенно. Сбежал. Ворота нужно держать закрытыми, — вмешался в беседу Лешка Пашков.
— Ты меня, парень, не учи, — уязвили его слова милиционера. — Без тебя как-нибудь разберусь, когда открывать, а когда закрывать. У меня отсюда посол сейчас выедет.
— А собаку-то можно забрать? — не сдавался Женька.
— Посторонним не положено, — отрезал милиционер. — Как-никак территория суверенного иностранного государства. А это у вас что такое? — заинтересовался он клеткой с голубем.
Катя, которой явно передался дар бабушки — в прошлом очень известной кино- и театральной актрисы, вкрадчиво проговорила:
— Это у нас голубь. Голубь мира.
— Только раненый, — добавил Темыч.
— Историческая птица! — с пафосом воскликнула Катя. — Родного прадедушку этого голубя выпускали на Московском международном фестивале молодежи в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году.
— Неужели родного прадедушку? — проникся уважением к раненой птице милиционер. — Вот дела! Я еще не родился, а его прадедушка уже летал.
— А потом дедушка летал! И папа тоже летал! — поторопилась закрепить успех Катя.
— Надо же! — совсем растаял милиционер.
— И сын будет летать, — убежденно проговорил Темыч. — Только ему сейчас срочно нужно к врачу. А мы задерживаемся из-за собаки.
— Сейчас доставим вашу собаку.
Милиционер, войдя в будку, куда-то позвонил по телефону. Затем вернулся к ребятам.
— Сейчас приведут. Ваша собачка с сынишкой посла там играет.
Тут семеро друзей увидали еще одного милиционера, который вместе с широкоплечим мужчиной в спецовке тащил упирающегося Зевса.
— Держите, — пропыхтели мужчины. Женька схватил Зевса за ошейник. Олег и Темыч тем временем постарались как можно крепче связать порванный поводок. Затем пристегнули его к ошейнику.
— А собака у вас оригинальная, — пригляделся милиционер., — Тоже небось чей-то правнук?
— Авраама Линкольна! — уже на ходу прокричала Катя.
— То-то, я вижу, порода какая-то для России совершенно новая, — сказал милиционер.
Но семеро друзей его слов не расслышали. Они спешно двигались по направлению к Садовому Кольцу. Выбравшись на него, они миновали Дом военной книги, во дворе которого жил Пашков, и спустились в подземный переход. Оказавшись на внутренней стороне Садового Кольца, они вернулись немного назад и сразу после монументального здания банка «Менатеп» свернули в кривой и вечно сумеречный даже в такие ясные дни, как сегодня, Уланский переулок.
Там Зевс остановился и преспокойно лег на тротуар.
— Вперед! — заорал на пса Женька. Баранообразный Зевс прикинулся, будто слова мальчика его не касаются.
— Кому сказано? — дернул изо всех сил за поводок Женька.
Зевс и тут не отреагировал.
— Мне что, тротиловой шашкой тебя с земли поднимать? — рассвирепел Женька.
Пес явно задумался и нехотя встал. По всему судя, Зевсу совсем не хотелось знакомиться с тротиловой шашкой.
— Еще раз остановишься, будешь знать, — погрозил кулаком своему подопечному Женька.
Пес вяло вильнул хвостом и позволил тянуть себя за поводок дальше. Ребята прошли еще метров двадцать.
— Кажется, это здесь, — указал Олег на шестиэтажный дом постройки тридцатых годов.
— А в какой квартире? — спросил Женька.
— Ума палата! — захохотал Пашков.:— Кто же в квартире устраивает голубятни? Они всегда на крышах располагаются. Или на чердаках.
— Поэтому поднимемся, — снова заговорил Олег. — А там и выясним, кто держит голубятню. Наверняка этого человека все в доме знают.
— И этого поведем с собой? — указал на пса Темыч.
— Куда же его девать? — развел руками Женька.
Остальным пришлось согласиться, что пса и впрямь никуда не денешь.
— Одна надежда, что у хозяев голубятни нету кота, — заметила по этому поводу Катя.
— Если они голубей разводят, то кот им не в кассу, — отозвалась Школьникова.
Голубь вновь принялся громко бурчать, то ли выражая согласие с Моей Длиной, то ли делясь
явно неприятными воспоминаниями о встрече с доблестным Мурлоком Леопольдом де Грие.
— Ладно. Пошли, — отворил дверь в подъезд Олег. — А то еще потом уроки надо учить.
— Это как раз подождет, — отмахнулся Женька, которого всегда удручала перспектива сидеть в одиночестве за домашними заданиями.
— У тебя подождет, а у нас нет, — не согласился с ним Темыч.
Зевс на сей раз проявил невиданную прыть и с такой резвостью устремился в дом, что державшему его за поводок Женьке лишь чудом удалось не упасть.
У лифта баранообразный пес радостно встретил какого-то дедушку, который, по-видимому, спустился вниз за почтой.
Не успел старичок и глазом моргнуть, как Зевс оттеснил его обратно в кабину. Там дедуля был накрепко прижат к стенке. Вслед за чем Зевс оперся ему на плечи передними лапами и тщательно облизал лицо.
— Безобразие! — взвизгнул дедуля,
— Как раз наоборот, — пытался оттащить от него пса Женька. — Зевс показывает, что вы ему понравились.
— А он мне — нет! — еще сильнее разорался дедуля.
