Владимир Кузьмин - Комната страха
Собственно, этот фельдшер и весь целиком смахивал на медведя. Ростом и шириной плеч точно. Лицо с благодушной улыбкой выглядело простоватым и добродушным. Я успокоилась и шумно выдохнула.
– Сударыня! – обратился фельдшер ко мне предельно вежливо. – Сюда нельзя. Больному покой нужен, а вы без спросу да в верхней одежде! Выйдите немедленно!
– Хорошо, хорошо. Вы только шприц отложите в сторону, – последнее я попросила просто так, на всякий случай.
– Но я должен сделать укол, – в глазах фельдшера что-то промелькнуло, может, испуг, может, недоумение. А уж нежелание убрать шприц явно нарисовалось на лице. Оказавшемся совсем не простоватым и тем более не доброжелательным, едва с него сползла улыбка.
Андрей Андреевич открыл глаза, всмотрелся в мое лицо и заулыбался.
– А в чем дело, Дарья Владимировна? – спросил он.
– Возможно, что доктор прямо сейчас изменит вам предписания по вашему лечению.
– Доктор предписал сделать укол, и он будет сделан, – заявил фельдшер уже без тени вежливости. – А вы немедленно покинете помещение, или я вышвырну вас вон.
Вот зря он это сказал. Только разозлил меня и себя разоблачил. А тут еще подоспел доктор Красильников и заявил с порога:
– Я никаких уколов не прописывал!
– А я прописал лишь успокоительные капли, коллега! – поддержал его профессор Медведев, также появляясь за моей спиной. – Что за самоуправство, господин Копылов!
– Это не самоуправство. Это покушение на жизнь, – сообщила я.
Видимо, в этот раз я сама сказала лишнее и неправильное, потому что этот самый Копылов вдруг перехватил шприц, словно нож, и замахнулся на господина Козловского. Но Андрей Андреевич, благо фельдшер стоял со стороны его здоровой руки, ударил его по запястью, шприц вылетел из руки, отлетел в сторону, но, упав на пол, каким-то чудом не разбился.
Копылов резко выдернул спрятанный у него позади за поясом брюк револьвер.
– Рекомендую стоять всем смирно! – крикнул он, нервно сглотнув.
– Господин Красильников, – бросила я через плечо, – сейчас у вас будет еще один пациент. Вероятно, очень серьезный, с переломами всего и вся!
Нападать первой на такого огромного, несомненно, очень сильного и, вполне возможно, достаточно ловкого человека было бы глупо. А вот смутить его словами удалось. Он в изумлении глянул на меня, словно слон на Моську, но вдруг стал переминаться с ноги на ногу. Значит, занервничал, а возможно, и перепугался.
– Коллеги, а вот еще один образчик психосоматической реакции на внешнюю опасность. Судорожные движения рук, ног, бегающие глаза… – услышала я слова профессора Медведева.
«Господи! Ну отчего они не уходят!» – подумала я, не имея даже возможности обернуться или отвлечься и приказать отойти всем в сторону, и неожиданно почувствовала, как мне в руку что-то вкладывают. Вероятно, медицинскую склянку, довольно увесистую. Я переложила ее чуть удобнее и, не задумываясь, без замаха, снизу вверх метнула этот необычный снаряд в преступника. Что-что, а бросать или метать в цель хоть камень, хоть нож, хоть любой прочий предмет, подвернувшийся под руку, у меня всегда выходило замечательно. Склянка угодила господину Копылову в лоб и разбилась на мелкие осколки. Вопреки моим ожиданиям Копылов лишь тряхнул головой, даже не подумав падать без сознания. Вот у кого здесь самая крепкая голова! Но долей мгновения спустя Копылов схватился обеими руками за лицо, похоже, склянка не была пустой, и жидкость из нее, попав в глаза, вызвала сильное жжение. Собственно в тот же миг я да и все вокруг узнали, чем была эта склянка наполнена, – от разлившегося нашатыря стало невозможно дышать. Тем не менее, я скинула одним движением плеч давно расстегнутую шубку и рванулась вперед, упускать такой момент, когда твой противник почти ослеп, было непозволительно. Но и сама я едва не ослепла и не задохнулась, так что револьвер мне пришлось вырывать практически на ощупь. Это мне удалось, пусть в который уж раз, при этом у моего противника противно хрустнул палец. Но и господин Копылов не остался безучастным, попытался меня схватить и отшвырнуть в сторону. Сразу сбить его с ног не вышло, пришлось его рывок превратить в движение вокруг меня и, улучив момент, сделать подножку. Но он и в этот раз удержался на ногах, лишь выпустил меня или вырвался от меня, тут уж сами решайте, и пробежал несколько шагов, удивительным образом попал точно в распахнутую дверь, сбил пару студентов и сам упал на колени. Но вновь вскочил на ноги и побежал в сторону лестницы. Я бросилась следом, может, больше для того, чтобы вырваться из отравленной палаты, а не чтобы помешать его бегству. Но столкнулась по пути с еще одним человеком в белом халате и отстала. Нагнала я Копылова уже у самой лестницы, по которой как раз поднимался Петя. Он понял все правильно и, не особо изощряясь, просто подставил ногу. Фельдшер Копылов полетел вперед, подобно ныряльщику с вышки, и в этот раз, наверное, разбился бы до смерти, несмотря на прочность своей головы, но удариться со всего размаха в стену ему не дали Андрей Иванович и Михаил, появившиеся на лестничной площадке. Удержать такую тяжесть им не удалось, все трое повалились на пол, и господин фельдшер все же ткнулся головой в выступ на стене. И замер, оглушенный ударом. Во всяком случае, сыщики уже поднялись на ноги и надели на него наручники, а он так и не пошевелился.
– Еле нашел вас! – воскликнул Петя. – А отчего вы плачете? И чем здесь так ужасно пахнет?
– Потому и плачу, что здесь пахнет, а там, где я только что была, вовсе нечем дышать.
– Ну слава богу! А то я увидел, что вы гонитесь за этим типом, и подумал, вдруг он вас чем-то обидел!
– Как же! Не нашелся еще человек, кто нашу Дарью Владимировну обидит, – откликнулся снизу Михаил. – Вон как она его напугала! Вниз головой прыгнул! Кабы не мы, убился! Надо бы ему дать нашатырного спирта понюхать, потому как на себе нам его не отнести.
– Михаил! – всхлипывая, засмеялась я. – Тут и так все пахнет нашатырем!
– А ведь верно! Тогда что же сделать?
– Чем могу быть полезен? – спросил подошедший профессор Медведев.
– Спасибо вам! – сказала я.
– Не за что. Жаль, что склянка не самая подходящая оказалась. Мне господин Еренев про ваше умение метать всякие пепельницы и вообще все подряд рассказывал, как я его голову лечил, вот я и решился помочь.
– А господин Козловский?
– Не извольте беспокоиться. Никто существенным образом не пострадал, а вашего знакомого уже отвели туда, где имеется хоть немного свежего воздуха. Есть надежда, что такое место сыщут.
– Э-э-э… – сказал подоспевший доктор Красильников, взглянув на лежавшего на лестничной площадке бывшего коллегу. – Это что же?
– Это обещанный вам, коллега, новый пациент, – ровно и спокойно объяснил профессор Медведев. И обернулся к одному из своих ассистентов. – Окажите любезность, сходите в аптеку и принесите сюда самую большую бутыль с валериановыми каплями. Они сейчас едва не каждому понадобятся. Вам, сударыня, не надобны капельки? Тогда рекомендую срочно пойти дышать свежим воздухом.
– Я вас провожу, – вскинулся Андрей Иванович, которому уже самому пришлось утирать глаза платком. – Дмитрий Сергеевич велел вам кое-что передать.
39
Мы шли к Петиному дому, совершенно перестав замечать мороз. И молчали. Если кто-то полагает, что подвергаться опасности штука пустяковая, то не прав. Поэтому возбужденное состояние никак не желало меня отпускать. Да и Петя слишком резко размахивал руками, наверное, тоже был возбужден оттого, что очень за меня испугался. После того как я ему все рассказала. Ну и за судьбу господина Козловского мы переволновались.
– Ох, Петя! – наконец сказала я. – Видимо, не судьба нам сегодня фехтованием заняться. У меня вот до сих пор руки трясутся.
Для подтверждения этих слов я вынула руки из муфты, встречный прохожий шарахнулся от нас в сторону. А нам сделалось смешно. В руке я держала револьвер! Ведь умудрилась одеться и укутаться, но забыла о нем напрочь, пусть и держала его все время в руках. И Андрей Иванович с Михаилом, не говоря уже о Пете, его видели, но ничего не подсказали.
– Ладно, мы его вечером полиции сдадим, – сказал Петя. – Раз уж нам предстоит еще раз сегодня встретиться.
Обед вышел приятным и веселым. За столом в основном обсуждали то, как станем завтра встречать Новый год.
– Хотелось бы встретить его так же весело, как мы встретили Рождество! Пусть погода и не благоприятствует, – высказал общее желание Александр Сергеевич, и все стали предлагать развлечения, которые им нравились.
Мы с Петей в такой атмосфере быстро оттаяли во всех смыслах этого слова.
Даже приход Михаила ничуть не испортил нам настроения. Даже поднял его еще выше. Дело в том, что Михаил Аполлинарьевич потребовал короткой беседы наедине со мной и моей маменькой. Петя и его отец спросили, могут ли присоединиться. Против Пети сыщик не стал возражать, а вот господину градоначальнику отказал в категорической форме. При этом спросил разрешения позвать для участия в предстоящем коротком совещании кучера Антона Парфеновича. Кажется, Александр Сергеевич слегка обиделся. Впрочем, разговор получился коротким, и мы вскоре вернулись к столу, где пришлось приложить немало стараний, чтобы, никого не обидев, не раскрыть содержание тайной беседы.
