Сергей Давыдов - Путаный след
ВНЕЗАПНОЕ РЕШЕНИЕ
Олег уже засыпал, когда она снова пришла к нему в комнату.
— Кисличкин, — окликнула она. — Спишь? Не притворяйся.
Ага, опять Кисличкин! Что-то ей надо?
— Слышишь?
— Сплю, — сурово отрезал он.
— Что же с походом делать? Возьму уж тебя с собой, пожалуй. Передерешься, конечно, с моими мальчишками, но выхода нет. Встаём рано, учти.
Про старика она забыла, что ли?
— А извиняться?
— Ах да! Надо, Кисличкин. Позор на всю Покровку.
Что она сказала?! Олег даже подскочил в кровати. Покровка?.. Стой, стой, он же слыхал это слово от Василия Ивановича! И майор говорил о Покровке…
— Зачем ты вскочил, Кисличкин? В шесть я тебя подниму. Спи.
— А… а где это «вся Покровка»?
Она пристально поглядела на него.
— Что с тобой? Покровка как раз там, куда ты в сад лазил. Всё?
— Не уходите, тетя Таня, постойте. А она большая?
— Да что ты пристал с этой Покровкой? Небольшая. Не очень большая. Спи.
Она пошла к дверям.
— А там старые деревья есть?
— Полно там деревьев, и старых и молодых. Я гашу свет.
— А ручей? Ручей есть?
— Успокойся немедленно, слышишь?
— Ну скажите…
— Есть, есть… Спокойной ночи.
Она потянулась к выключателю, но Олег внезапно простонал:
— Ой, живот, о-о!
— Что такое? — повернулась она.
Он ответил сдавленным голосом:
— Не знаю. Наверное, от этих витаминов. Да вы не думайте, у меня иногда бывает. Надо только дома посидеть. О-о!
Но она раскусила его уловку:
— Не притворяйся, Кисличкин. Ты не хочешь в поход? Так и скажи!
— Я не притворяюсь. Вы поезжайте без меня, а? А я схожу извинюсь и стану книжку читать. Про этого… Пржевальского.
— Ох, не кончится это добром, — покачала она головой. — Отменять поход, что ли? Есть-то ты что станешь?
— Я сварю «витаминизированную»! — воскликнул он, забыв притворяться. — Я у мамы научился. Не отменяйте поход, а?
Она ушла, качая головой.
— Ну, — радостно прошептал Олег, — держись предатель… Покровка! Ручей и старые деревья! Можно же найти окоп Василия Ивановича! План-то ведь я запомнил. Надо будет утром нарисовать его на бумаге. Ну и ну! Вот это дело! Найти окоп да и приехать к Василию Ивановичу! Адрес проще всего узнать.
Он ворочался в постели. Как жаль, что ещё не утро. Скорее бы приступить к поиску. Только надо зайти к этому старикану извиниться. Да, а вдруг тётя Таня отменит поход?
Но когда он проснулся, тети Тани уже не было дома.
Нахальный воробей задорно прыгал неподалеку от Олега, который сидел на траве возле дома старика.
Ох уж эта тётя Таня. Лучше бы наказала!
Вот она, калитка. Рукой подать. А как трудно постучать в неё.
Искупаться бы, с утра такая жарища!
Воробей громко чирикнул и перелетел на яблоню, выглядывавшую из-за забора. Огромные рыжие яблоки насмешливо сверкали на солнце.
— Из-за вас всё. Не торчали бы, ничего б и не было! Ладно, я пошёл. А потом начинаю поиск!
Олег стукнул в калитку и, не дождавшись ответа, прошел в сад. Тишина. Неужели старик ещё спит? Надо постучать в дом. Но не успел он сделать к дому и двух шагов, как затрещали ветви яблони и вчерашний его противник как кошка бросился на него сверху.
— Явился! — заорал он на весь сад. — А мы-то тебя и ждали.
Славка бегал вокруг сарая и заботливо спрашивал:
— Н-ну как, а? Уд-добно? B-воздуху хватает?
Из сарая ни звука.
— Н-ничего, заговоришь! Целый д-день молчать трудно!
Виталька отыскал в сарае щель и пропихнул туда зеленую антоновку:
— Угощайся, Нева! А мы на Днепр сбегаем.
— Так оставлять нельзя. Д-давай Рекса привяжем, — подмигнул Славка.
— Точно. Сейчас схожу за Рексом. А то эта Нева такая хитрая, что-нибудь да придумает. Значит, сейчас на Днепр, а потом ты со мной на базар, да?
— 3-зачем?
— Ты что, забыл? Мамаша посылает яблоки продавать! — вздохнул Виталька. — Лучше бы у нас их вовсе не было! Пойдёшь со мной?
— Ага. А этот пусть сидит! До вечера. Н-нет, до ночи!
— Дед придёт — выпустит. Пожалеет, вот увидишь. Нева заплачет, и его отпустят, я знаю.
— Он ещё не скоро придёт.
Ну и история!
Ну и получилось! Ловко они его!
Олег внимательно оглядел сарай, попинал ногами дощатые стенки. Попробовал нажать на дверь. Удрать невозможно. Сиди тут, как пленный, и жди, когда над тобой сжалятся. Хорошо хоть собаку не привели! Рычала бы тут!
Но что же делать?! У него военное задание, очень срочное и важное. Не может он задерживаться…
Ещё и ещё бродил он по сараю, надеясь отыскать какую-нибудь щель, но все было напрасно. Неужели придется просить старика? Вот беда!
Что это?
В темноте он наткнулся на какие-то вёдра. И вдруг — лопата!
— Постой! — обрадовался Олег. — А пол-то земляной. Ура! Всё в порядке.
Он схватил лопату и попробовал копнуть. Земля поддалась. Ха! Ну и посмеется же он над этими несчастными смоляками!
Он трудился, наверное, не меньше часа, но подкоп удался на славу. Олег выбрался из сарая и, стряхнув с себя глину, лихо прошелся на руках. Во дворе никого. Можно и яблок нарвать. Впрочем, ну их!.. Лучше написать этим лопухам записку, пусть злятся. Ага, вот и карандаш. А записку приколем к дверям сарая. Правильно! Что ж им написать? Постой, постой, он же читал, что победитель должен быть великодушным.
Пожалуйста, не жалко!
И он написал:
«Сегодня вечером будет дождь. Не забудьте надеть галоши».
Всё же надо их позлить! Он приписал:
«Привет от Граммофонихи». — Вот лопнут от злости!
Оставалось только подписаться. Он поставил «О.» и, подумав, добавил: «Нева».
Так, ну а теперь — на разведку!
ГРАММОФОНИХА ДЕЛАЕТ БИЗНЕС
— Яблочки смоленские! Яблочки-и смоленские-е! — гудел над ранним базаром могучий голос. — Яблочки смоленские!
На широком дощатом прилавке грудой были навалены яблоки всех сортов, а над ними возвышалась огромная тетка. Голову ее украшал выгоревший платок с остатками бахромы, на плечах — мужской, сильно засаленный пиджак, не застегивающийся на животе.
— Яблочки смоленские! — Глазки Граммофонихи блаженно поблескивали: день начинался удачно. Груда на прилавке убывала.
Смоленск — город дорог. Через него проходят магистрали на Москву. Здесь всегда много иностранных туристов. Они приезжают в раскрашенных длинных автобусах или в крошечных горбатеньких машинах. Туристы останавливаются в гостинице, а утром с термосами и яркими сумками идут на базар.
Граммофониха любит туристов. С иностранцами она никогда не торгуется. И они почему-то не торгуются. Она думает, что иностранцы не умеют считать по-русски.
Вот и сейчас к ней приблизился турист в коротеньких, до колен, штанах и в шляпе. На плече у него кинокамера. Турист выбрал два яблока и вежливо спросил:
— Сколько сто-и-т?
— Руб, — не моргнув глазом, объявила Граммофониха.
Женщины, стоявшие рядом за прилавком, охнули. Цена яблокам была копеек десять, не больше.
— О кэй, — ответил турист. — Карошо. Немножко бизнес, да?
— Бизнес, — закивала торговка.
— Ну и жаба! — заговорили в один голос женщины.
А Граммофониха уже опять как ни в чём не бывало:
— Яблочки, яблочки-и смо-лен-ские-е!
До базарной площади долетел колокольный звон. На миг Граммофониха умолкла и, закатив глаза, мелко перекрестилась. Женщины заметили это:
— Никак ты, Никоновна, в бога веришь?
— А как же! Всё от бога, без него и яблоко не вырастет!
— И в церковь ходишь?
— Хожу. Неужто не ходить? Это вы, безбожники, господи! Зато разве ваши яблоки сравнишь с моими?
Она подняла на ладони яблоко:
— Такое разве само вырастет? Все от бога.
Немало народа перебывает за день на базаре. Одни прибегают на минутку, чтобы купить пару огурчиков посвежее, другие долго выбирают картофель и покупают сразу целый мешок. Кого только нет на рынке! Вот в толпе мелькнул круглолицый человек с длинными волосами, с реденькой забавной бородкой.
— Смотри, — заговорили женщины, — никак дьячок из церкви.
Дьячок, молодой, с румяными щеками, подошел к прилавку. Граммофониха всё ещё держала на ладони яблоко.
— Здравствуйте, батюшка-а, — медово пропел она.
— Здравствуйте, — покраснел дьячок. Ему было неудобно, что здесь, на базаре, его назвали батюшкой.
—Берите яблочки у нас. Лучше моих на всём базаре не сыщете.
— Вижу, вижу! Такие только в райском саду! — похвалил дьячок.
— Во! — Граммофониха победоносно поглядела на женщин. — Берите, батюшка.
— А сколько с меня?
