Роберт Стайн - Тухлые аплодисменты
— Не понял. Я-то тебе зачем?
— Видишь ли, у меня нет куклы. А чревовещатели всегда выступают с какой-нибудь куколкой. И ты как раз сойдёшь за неё.
— Че-его? Нет уж, дудки! — воскликнул я.
Она улыбнулась:
— Ты ведь рад, правда? Я вижу. Мы им всем покажем на этом конкурсе! Да, пирожок?
— ПОЖА-А-А-ЛУЙСТА, не называй меня пирожком! — взмолился я.
— Да, теперь мы точно выиграем, — продолжала Дженнифер.
Она сгребла меня и усадила к себе на колени.
— Мы должны показать что-то особенное, — сказала она. — Такое, чего ещё не делал ни один чревовещатель. — Дженнифер обняла меня за талию. Я почувствовал у себя на шее её горячее дыхание.
— Ну ладно, ладно, — вздохнул я. — Давай начинай.
Я ждал, когда она начнёт чревовещать. Или расскажет анекдот. Или хотя бы спросит меня о чём-нибудь.
Я ждал, ждал.
Ждал.
— Э-э-э… Дженнифер?
Она схватила мою руку и крепко сжала её в своих. А потом начала покрывать её страстными поцелуями.
— Э-э-э… Джен… — растерялся я. — Никакой ты не чревовещатель, да?
Чмок. Чмок. Чмок.
Рука у меня стала мокрой.
— Э-э-э… Ну-у-у… Да, — наконец призналась она.
— И ты не умеешь говорить так, чтобы губы не двигались? — спросил я.
Чмок, чмок.
— Нет, не могу, солнышко моё. Не могу.
Я вздохнул.
— Так, значит, всё это было лишь предлогом для того, чтобы усадить меня к себе на колени? — возмутился я.
— Да, — просто ответила Дженнифер.
Глава 9
БУМ-БУМ-БУМ!
На следующий день я столкнулся с Шерманом Оуксом перед зданием, где у нас проходят уроки. Он одарил меня своей акульей улыбкой:
— Угадай, Берни, где я только что был?
— У скульптора? Он собирается отлить твою голову из бронзы? — предположил я.
— Нет. У директора Гадюка. Мы с ним репетировали. — Шерман снова оскалился. Его шестьдесят пять зубов так засверкали на солнце, что мне пришлось заслонить глаза рукой.
— Ну ты даёшь! — сказал я. — Во повезло! Директор Гадюк — лучший из лучших! На таких надо равняться. Хотя, конечно, равняться на того, кто метр с кепкой, довольно трудно. Но какая разница, какого он роста? Он — ТИТАН мысли! Он…
Шерман закатил глаза:
— Берни, разве тебе не интересно, что именно мы репетировали в его кабинете?
— Ах да, точно, — отозвался я. — Что же вы там репетировали?
— Мы репетировали, как он будет мне вручать главный приз за победу в конкурсе талантов.
— Что-что? — Упс… Я проглотил жвачку. — Ты… ты…
— Директор хочет, чтобы всё прошло гладко, — объяснил Шерман. — Ну, сам понимаешь. Когда он выйдет на сцену, чтобы вручить главный приз. Хочет убедиться, что при награждении не возникнет заминки. Вот поэтому мы с ним целый час репетировали.
Я глубоко вздохнул:
— Только он не с тем репетировал, Шерман. Ведь в конкурсе победишь не ты, а я!
Шерман откинул волосы, раскрыл рот и засмеялся. Смеялся он минут десять, до тех пор, пока не начал икать. Тогда, смахнув с глаз слёзы, он взял меня за руку.
— Берни… ик!.. идём со мной. Я покажу тебе… ик!.. одну вещь, из-за которой… ик!.. ты не сможешь победить.
Шерман приволок меня в своё общежитие Милый дом. Меня тут же пробрала дрожь, пот градом покатился со лба. Со мной всегда так бывает, когда я оказываюсь неподалёку от Милого дома. Тут всегда чисто, убрано и тихо.
Ну кто же захочет жить в таком жутком месте?
В вестибюле я увидел комендантов этого общежития, Сэма и Джанет Покелинт. Они были в одинаковых форменных пиджаках и с одинаковыми метёлочками для вытирания пыли.
Сейчас коменданты как раз этим и занимались.
Жуть!
Шерман привёл меня в свою комнату. Я чуть не задохнулся от ужаса. У него кровать заправлена!
На кровати лежало белое пушистое покрывало из овечьих шкур. На полу — такой же ковёр. На столике стоял телик с широченным экраном. Ещё у Шермана была стереосистема с такими большими колонками, что они почти что подпирали потолок. На стене над его кроватью висел гигантский плакат, на котором был нарисован чёрно-зелёный знак доллара.
— Гляди! — сказал Шерман и подтолкнул меня к огромному синтезатору — он стоял у стены. — Это моя новая цифровая барабанная установка.
Меня всё ещё била дрожь. Но я всё же как-то умудрился взять себя в руки.
— Отлично, Шерман! — воскликнул я, хлопнув его по плечу. — И зачем тебе эта штуковина? Чтобы доставать соседей?
— Нет, — ответил он. — Мне её предки купили, чтобы я мог играть на барабанах в группе Уэса Апдуда. — Шерман глянул на знак доллара на стене. — Она стоила пять тысяч баксов. Но родители очень-очень хотят купить мою любовь, так что пришлось им раскошелиться.
— Но ты же совсем не умеешь играть на барабанах, — заметил я.
— А какая разница? — Шерман фыркнул.
Он включил установку. Тут же послышался тихий барабанный бой. Шерман прибавил звук.
— Гляди сюда. Выбираешь любой ритм, — начал объяснять он. — Потом темп. Вот так.
Он повернул выключатель. Я услышал:
БУМ! БУМ-БУМ! БУМ-БУМ! БУМ!
— Ну что, понял? — спросил Шерман. — Здорово, правда? Незаменимая вещь для нашей группы.
— Всё понятно. А сам ты что будешь делать?
— Я? — Шерман прищурился. — Я ничего не буду делать. Она цифровая. Сама играет. Я ведь богатый. Зачем мне вкалывать?
— Можно, я попробую? — попросил я. — Так… Дай-ка взглянуть… — Я схватился за переключатель. — Эта штука переключает ритмы?
И я повернул её направо до самого конца.
БУМ! БУМ-БУМ!
Раздался оглушительный барабанный бой. В окнах треснули два стекла.
— Сделай тише! — завопил Шерман, закрыв уши руками. — Берни! Тише! Сделай ТИШЕ!
Я прикинулся, будто никак не могу найти нужный переключатель.
— А где переключатель? — крикнул я в ответ. — Это он? Нет. Может, вот этот? Нет. Прости. Шерман, я не особо разбираюсь во всяких этих цифровых штуковинах.
Я оторвал переключатель громкости и поднял его над головой:
— Этот, что ли? Так он, кажется, сломался!
БУМ! БУМ-БУМ!
Тряслись стены. По потолку поползла огромная трещина. Овечьи шкуры прыгали так, будто снова ожили.
Шерман упал на колени, по-прежнему прижимая ладони у ушам, и жалобно застонал.
Ещё бы! ПО ушам бьёт что надо!
Я вылетел из комнаты. Весь Милый дом сотрясался от электронного барабанного боя.
Я уже почти добрался до выхода, но ненадолго задержался у распахнутой двери в гостиную.
— Ух ты!
В комнате я увидел Юлию-Августу. Она сидела на диване рядышком с Уэсом Апдудом.
Ну и что?
Он играл на саксофоне. Выпендривался, как всегда. Его саксофон то крякал, как утка, то издавал жуткие, неприличные звуки.
А Юлия-Августа хлопала себя по коленям, отбрасывала назад золотистые волосы и смеялась как ненормальная. Наверное, она считала, что Уэс просто супер.
— Не может быть! На самом деле ей совсем даже не нравится этот Уэс Апдуд, — проворчал я себе под нос. — Ей нравлюсь я. Только она ещё об этом не догадывается. Ничего, вот выиграет Тухлое общежитие конкурс талантов, так она будет умолять меня взять её с собой на концерт «О-пы».
Вдруг стало тихо. Уэс заметил меня в дверном проёме и помахал рукой.
— Жареные блинчики! — крикнул он. — Салют, Берни. Жареные блинчики! Самые лучшие! Ты понял, о чём я?
— Ага. О жареных блинчиках, — промямлил я и выбежал из Милого дома.
Глава 10
ОЙ!
После ужина ко мне в комнату ввалились Бельцер, Финмен и Кренч. Они были явно чем-то взволнованы. И говори все разом:
— Мы придумали, Берни!
— Теперь мы победим!
— Мы придумали номер! Придумали!
— Неужели? Давно пора! — воскликнул я, вскочив со стула. — Я так и знал, что вы, ребята, что-нибудь придумаете. Нашли жутко талантливого парня из нашей общаги?
— Не совсем, — ответил Бельцер.
— Бельцер, ты что, на ужин ел шпинат? — спросил я.
— Вообще-то да. А как ты узнал?
— У тебя в брекетах застряли здоровенные куски.
— Ничего, Берни, — отмахнулся он. — Через пару дней сами исчезнут.
Финмен оттащил меня в сторону:
— Берни, забудь об этом шпинате. Сейчас мы покажем наш номер. Ты будешь в восторге!
— Ваш номер? — Я подался назад. — Вы трое собираетесь исполнить номер? Интересно какой? Знаете, любой может сожрать двойной чизбургер, не прожевав его. Для этого не нужно никакого таланта!
— Не, у нас номер получше, — заявил Кренч. — Ты когда-нибудь смотрел старую комедию по телеку? Ну эту, чёрно-белую, про трёх сумасшедших?
— «Три урода», что ли? — удивился я.
— Ага, — продолжал Кренч. — Помнишь, они всё время дубасили друг друга, а ещё тыкали друг другу пальцами в глаза? Клёвые парни, правда?
— И знаешь, что у нас за номер? — спросил Бельцер, выковыривая из зубов шпинат.
