Роберт Стайн - Волшебство хрустального шара
— Осторожно! — крикнула я.
Не знаю, услышала ли она меня. Фургон, сигналя, объехал ее и скрылся из виду. Она улыбнулась мне, продолжая идти:
— Так мило с твоей стороны заботиться о совершенно незнакомых людях.
Неожиданно зажглись фонари, и мокрая улица замерцала в их свете. Все искрилось: кусты и ограда, трава, тротуары. Все выглядело как в сказке.
— Вот мы и пришли. Это Мэдисон, — сказала я, указывая на дорожный знак.
«Наконец-то», — подумала я.
Я хотела скорее распрощаться с этой стран ной женщиной и нестись домой на всех парах. Сверкнула молния.
«Какой мрачный день», — подумала я.
А потом вспомнила о Джудит.
И весь этот несчастный день предстал у меня перед глазами. Я почувствовала прилив ярости.
— Где восток? — Дрожащий голос женщины прервал мои горькие мысли.
— Восток? — Я разглядывала Мэдисон в обе стороны, пытаясь вытеснить Джудит из головы. Я указала.
Вдруг поднявшийся ветер швырнул дождь мне в лицо. Я крепче сжала руль.
— Ты так добра, — сказала женщина, кутаясь в шаль. Ее темные глаза впились в мои. — Так добра. Большинство подростков вовсе не так добры, как ты.
— Спасибо, — смущенно ответила я, дрожа от холода. — Ну, до свидания, — и стала садиться на велосипед.
— Нет, подожди, — попросила она. — Я хочу отблагодарить тебя.
— Э-э? — пробормотала я. — Нет, действительно, не за чем.
— Я хочу вознаградить тебя, — настаивала женщина.
Она опять схватила меня за кисть. И я снова почувствовала холод.
— Ты была так добра, — повторила женщина, — так добра по отношению к совершенно незнакомому человеку.
Я пыталась высвободить руку, но у нее была поразительно цепкая хватка.
— Вы ничего не должны мне.
— Я хочу отблагодарить тебя. — И, приблизив свое лицо к моему, все еще держа меня за кисть, проговорила: — Я тебе скажу как. Я исполню твои три желания.
6
«Она сумасшедшая», — дошло до меня.
Я уставилась в ее черные как уголь глаза. Дождевая вода стекала с ее волос на бледное лицо. Я чувствовала идущий от нее холод даже через рукав ветровки.
«Эта женщина рехнулась», — думала я.
Целых двадцать минут под проливным дождем я шла с сумасшедшей.
— Три желания, — повторила она, понизив голос, как будто не хотела, чтобы ее еще кто-нибудь услышал.
— Нет, спасибо. Мне действительно нужно домой, — сказала я и, выдернув руку, повернулась к велосипеду.
— Я исполню три твоих желания. Любое твое желание сбудется.
С этими словами она осторожно что-то достала из сумки. Это оказался ярко-красный хрустальный шар размером с большой грейпфрут. Он светился в окружавшей нас темноте.
— Это очень мило с вашей стороны, — сказала я, вытирая рукой воду с велосипедного седла. — Но прямо сейчас я действительно ничего не хочу.
— Пожалуйста, разреши мне отплатить тебе за доброту, — настаивала женщина. Одной рукой она подняла светящийся красный шар. Ее рука была маленькой и такой же бледной, как и лицо, пальцы были очень тоненькие. — Я действительно хочу отблагодарить тебя.
— Моя… э-э… мама будет волноваться, — сказала я, поглядывая из стороны в сторону. Никого в поле зрения. Никого, кто бы защитил меня от этого лунатика, если он станет опасным.
«Интересно, в какой степени она не в себе? — мучил меня вопрос. — Может, она опасна? Не рассержу ли я ее тем, что не подыгрываю ей, не загадывая желания?»
— Я не шучу, — сказала женщина, прочтя сомнение в моих глазах. — Твои желания исполнятся. Я обещаю.
Она прищурилась. Красный шар вдруг засветился ярче.
— Загадывай свое первое желание, Саманта.
Обернувшись, я смотрела на нее, напряженно соображая. Я продрогла, промокла, проголодалась и была немного напугана. Я просто мечтала попасть домой и переодеться. А что, если она меня не отпустит? Что, если я не смогу от нее отделаться? Что, если она увяжется со мной домой? Я снова окинула взглядом квартал. Во многих домах горел свет. Наверное, если придется, я смогу добежать до одного из них и попросить помощи.
Но, решила я, может быть, будет проще про сто подыграть этой сумасшедшей и загадать желание.
Наверное, ее это удовлетворит, она отпустит меня и пойдет своей дорогой.
— Какое твое желание, Саманта? — потребовала она. Черные глаза женщины стали красными, как мерцающий шар в ее руке.
Она неожиданно стала выглядеть очень старой. Древней. Ее кожа была такой бледной и тонкой, что под ней, казалось, просвечивают кости.
Во мне все похолодело.
Я никак не могла придумать желания.
И вдруг я выпалила:
— Я желаю… стать самым сильным игроком в баскетбольной команде!
Не знаю, почему я это сказала. Думаю, что у меня сдали нервы. И еще мои мысли крутились вокруг Джудит и всего произошедшего в этот день, который закончился таким кошмаром на тренировке по баскетболу.
Вот такое получилось желание.
Конечно, я тут же почувствовала себя полным ничтожеством. Надо же было выбрать такое при том, что можно было загадать все, что угодно?
Но женщина вовсе не удивилась.
Она кивнула, на секунду прикрыла глаза. Красный шар загорался ярче, ярче, вокруг меня, разлилось огненно-красное сияние. А затем вдруг погас.
Кларисса поблагодарила меня, повернулась, положила стеклянный шар обратно в свою пурпурную сумку и быстрыми шагами пошла прочь.
Я с облегчением перевела дух. Какое счастье, что она ушла!
Я оседлала велосипед, развернулась и что есть силы понеслась к дому
«Отличный конец отличного дня», — с горечью подумала я.
Попасться на удочку сумасшедшей в такой дождь!
А желание?
Я понимала, что это абсолютно глупо. Я знала, что никогда не вспомню об этом вновь.
7
Но за обедом я поймала себя на том, что думаю о своем желании.
Мне не давало покоя то, как этот хрустальный шар разгорался странным красным пламенем. Мама пыталась предложить мне добавку картофельного пюре, а я отказывалась. Это были, знаете ли, такие картофельные хлопья из коробки и по вкусу вовсе не походили на пюре из настоящей картошки.
— Сэм, надо есть больше, если хочешь стать большой и сильной, — говорила мама, держа миску с разведенными хлопьями перед моим носом.
— Мам, я не хочу больше расти! — воскликнула я. — Я и так выше, чем ты, а мне только двенадцать.
— Пожалуйста, не кричи, — сказал папа, дотянувшись до бобовых стручков.
Консервированные стручки. Мама поздно возвращается домой с работы, и ей некогда приготовить настоящую еду.
— Когда мне было двенадцать, я была высокой, — задумчиво произнесла мама, передавая папе пюре.
— А потом ты усохла! — воскликнул Рон, хихикая.
Мой старший братец считает, что он необыкновенно остроумный.
— Я имею в виду, что я была высокой для своего возраста, — ответила мама.
— Ну, а я слишком высокая для своего возраста, — проворчала я. — Слишком высокая для любого возраста!
— Через несколько лет тебе не будет так казаться, — сказала она.
Когда мама отвернулась в сторону я скормила Панкину под столом немного стручков. Панкин — наша собака, маленькая коричневая собачонка. Он-то все съест.
— А есть ли еще фрикадельки? — спросил папа.
Он знал, что они есть, просто ему хотелось, чтобы мама встала и подала ему. Она так и сделала.
— Как прошла тренировка? — обратился ко мне папа.
Я состроила гримасу и опустила оба больших пальца вниз.
— Она слишком длинная для баскетбола, — прошамкал Рон с набитым ртом.
— Для баскетбола нужна выносливость, — заметил папа.
Иногда для меня остается загадкой, зачем папе говорить половину из того, что он произносит.
Что я, собственно, должна на это ответить? Вдруг я вспомнила о сумасшедшей и о своем желании.
— Эй, Рон, не хочешь побросать мяч в корзину после обеда? — спросила я, вилкой размазывая по тарелке стручки.
У нас на гараже висит обруч и прожекторы, чтобы освещать подъездную дорожку. Время от времени после обеда мы с Роном играем один на один.
Так, знаете, чтобы расслабиться перед тем, как засесть за уроки.
Рон выглянул из окна столовой:
— А дождь уже кончился?
— Да, прекратился, — ответила я. — С полчаса назад.
— Все равно еще очень мокро, — заметил он.
— Несколько луж не смогут испортить твоей игры, — засмеялась я.
Рон на самом деле хорошо играет в баскетбол. Он прирожденный спортсмен. И конечно, ему не интересно ифать со мной. Он бы предпочел остаться у себя и почитать. Все, что угодно.
— У меня много уроков, — заявил Рон, надевая на нос свои очки в черной оправе.
— Ну, недолго, — попросила я. — Немножко покидаем в кольцо.
