Евгений Некрасов - Блин и неуловимые киллеры
– Если только булочку для Митьки, – по-прежнему морщась, ответила мама.
Едва ли стоило приравнивать булочку к боевой награде, но Блинков-младший немного повеселел. Похоже, не такие уж глупости он говорил! Но когда минут через двадцать семья собралась на кухне, мама начала громить единственного сына, как Петр Первый шведа под Полтавой.
Сначала старший Блинков доложил результаты своей экспертизы: дырочки действительно от пули, а калибр ее был семь и шестьдесят две сотых миллиметра.
– Конечно, на глазок, – скромно добавил папа. – Есть похожий калибр в западных странах: семь и шестьдесят пять. Их не различишь по пробоине.
Папиному глазу можно было верить. Он полтора года палил по афганским душманам калибром семь и шестьдесят две, а ему отвечали калибром семь и шестьдесят пять. Так что пулевых пробоин он повидал, как грязи.
– Иностранное оружие пока брать не будем: не в банкира стреляли, – сказала мама и посмотрела на единственного сына. – Калибр семь шестьдесят две, гильзу ты не нашел. Вывод?
– Надо еще поискать, – вздохнул Блинков-младший, понимая, что говорит не то. В маминых словах была подсказка, которую он так и не понял.
– Револьвер. «Наган» скорее всего, – ответил за него папа. – Ты ешь булочку-то.
Булочка не лезла в горло. Блинков-младший засыпался на детском вопросе: ну конечно, револьвер! (Если кто-то путается: револьвер – с барабаном, пистолет – без. Пистолет сразу выбрасывает стреляную гильзу, а у револьвера она остается в барабане. Ее нужно потом вынимать.)
– А почему «наган»? – спросил он.
– Потому что он был на вооружении с тысяча восемьсот девяносто пятого года до конца Второй мировой войны, – объяснила мама. – Представляешь, сколько их наделали?!
Блинков-младший представил. Русско-японская война, две мировые и одна Гражданская. Миллионные армии! И у каждого офицера – по «нагану». Конечно, не все потом угодили в переплавку. А сколько «наганов» прилипло к нечестным рукам, никто не знает.
– С бумажной трубочкой ты хорошо придумал, – подбодрил его папа.
Словом, разговор пошел специальный, сыщицкий. И вдруг мама сказала:
– Ну что ж, Митек, потренируйся.
Тон у нее был такой равнодушный, что оставалось только добавить: «Если тебе больше делать нечего».
– Ты не веришь, что совершено преступление?! – спросил Блинков-младший.
Мама опять сморщилась и выдала готовую фразу:
– Нет жертвы – нет и преступления.
– А человек пропал!
– Бомж, – уточнила мама.
– Он тоже человек.
– Ну конечно, не коза. Я имела в виду, что если пропадает человек, у которого есть работа, дом и семья, то за этим почти всегда стоит преступление. А если пропадает бомж, это почти всегда означает, что он подыскал себе подвал поближе к овощной базе.
– А выстрел? – из упрямства буркнул Блинков-младший. У него были точно такие же сомнения.
– Выстрел был, но неизвестно, когда и даже в какую сторону. Мы только предполагаем, что пальнули в подвале из револьвера. Жертв нет. Вот потому я и говорю: потренируйся, разыщи пулю, отнеси в милицию. Только никто этим не станет заниматься. Знаешь, что тебе скажет твой знакомый старший лейтенант Сидякин?
Блинков-младший вздохнул и стал рассматривать носки домашних тапочек. Этот Сидякин однажды серьезным тоном спросил его, не подозревает ли Дмитрий Олегович, что ограбление совершили Винни-Пух с Пятачком.
– Мам, а ты поможешь?
– У меня нет времени расследовать каждый выстрел в Москве. Хочешь, занимайся этим сам. Если выйдешь на результат, я подключусь. А с экспертизой помогу, если будет пуля. Даже свожу тебя в нашу лабораторию.
Вот это подарок единственному сыну! Теперь найти пулю стоило уже для того, чтобы побывать в лаборатории контрразведки.
Глава V. ОБЫСК ПО ПЛАНУ
Из-за морозов или других причин стройка стояла. В вагончике у закрытых ворот дежурили сторожа. Но восьмикласснику, который подтягивается на турнике восемнадцать раз, и ворота, и сторожа могут помешать не больше, чем ленточка на коробке с конфетами. Гораздо больше ему может помешать восьмиклассница, от которой Блинкову-младшему не удалось отвязаться.
– Я через забор не полезу, – заявила Ирка. – У меня и так шуба под мышкой лопнула.
Начинается, понял Блинков-младший. Ну что тут сказать?
– Значит, пойдешь домой. Никто тебя не просил шубу одевать.
– Не одевать, а надевать, – поправила начитанная Ирка. – Митек, ты, что ли, не понимаешь, что я девушка? Молодая леди! Мне уже неудобно ходить в курточках до пупа и лазить по заборам. Лучше выломай доску.
– А в дырки лазить молодым леди удобно?
– Только ради тебя, мой рыцарь, – подольстилась Ирка. – Ты же знаешь, что нужно девушкам. Им нужен пролом доски в две, лучше в три.
Блинков-младший растаял и готов был сдаться, но для порядка возразил:
– Если каждый начнет заборы ломать…
– Мы же не просто так, а по оперативной необходимости! – убедительно заявила Ирка. – Все сыщики так делают. Твой ненаглядный Шварценеггер если не снесет небоскреб, то кино, считай, неудачное.
– Лучше поищем готовую дыру, – предложил Блинков-младший.
– А кто ее нам приготовил?
Не отвечая, он пошел вдоль забора. Морозы установились недавно, и под ногами была застывшая в лед бугристая снежная каша, истоптанная во всех направлениях глубокими следами. В одном месте лед сохранил отпечатки шин. Было видно, что машина не просто проехала мимо забора, а разворачивалась и скорее всего останавливалась. Блинков-младший попробовал доски рукой, и целая секция забора вдруг подалась, как незапертая дверь. Она была прибита к столбу только одной стороной, и то кое-как. Со стройки воровали.
– Печально, – заметила Ирка, протискиваясь в щель. Она все поняла.
Само собой, воры выбрали место для пролома подальше от вагончика сторожей. Блинкова-младшего с Иркой никто не заметил. Достав из кармана тетрадный листок с планом улицы и стройки, он стал искать нужные окна. План вычертил папа («Конечно, на глазок») и по клеточкам перенес на него траекторию «нагановской» пули из маминого справочника. Выходило, что выпущенная из подвала пуля попала в окно второго или третьего этажа либо в стену между ними.
– Ну что ты канителишься, Митек! – теребила его Ирка.
– Не отвлекай… Вот эти четыре нам нужны. – Блинков-младший оторвался от плана, чтобы показать окна Ирке, и обнаружил, что на втором этаже они уже застеклены! Вчера он особо не присматривался, да и плохо было видно в сумерках. А сейчас как по заказу в стеклах отражалось неяркое зимнее небо, и даже снизу, метров с пяти, было заметно, что они целехоньки. Значит, работа облегчается вдвое: остается искать пулю за двумя окнами на третьем этаже.
Вторая неожиданность была неприятная: на подъезды строящегося дома успели навесить двери. Блинков-младший с Иркой ткнулись в одну, в другую – везде замки. Пришлось обежать вокруг всего дома, рискуя попасться на глаза сторожам. В конце концов они разыскали на первом этаже выбитое окно, для тепла заложенное фанеркой. Ирка опять немного поныла, но делать нечего – влезла. Блинкову-младшему досталась роль ступеньки.
Через несколько минут, еще чувствуя в спине боль от Иркиных каблуков, он обыскивал подозрительную комнату на третьем этаже. Ирка орудовала в соседней.
Здесь в окнах еще не было ни стекол, ни даже рам. Свесившись в оконный проем, Блинков-младший посмотрел вниз, на стену. Если пуля попала сюда, то, конечно, ее не найдешь. Но хоть выбоина должна была остаться… Нет. Отметины пуль в бетоне он видел, когда мама брала его в тир: от прямого попадания остается круглая червоточина, рикошет откалывает неровный кусочек. А тут стена как стена, шершавая, но без подозрительных выбоин.
Ирка высунулась из своего окна и тоже смотрела на стену.
– Митек, у тебя есть что-нибудь?
– Нет.
– И у меня нет.
– Значит, пуля в комнату влетела.
На осмотр ушло меньше минуты. Когда на потолке и на новенькой гладкой стенке нет ни следа, долго присматриваться не к чему. В пустом дверном проеме показалась Ирка.
– Ничего. Что теперь, Митек?
Блинков-младший пожал плечами. У него ум за разум заходил! Стекла в подвальном окне прострелены? Прострелены. Их два, и в каждом по дырочке. А наука геометрия говорит, что между двумя точками можно провести только одну прямую. Вставленная в пулевые пробоины бумажная трубочка и была отрезком этой прямой (вот с какими примерами надо писать учебники. «Геометрию» читали бы, как детектив!). Один конец трубочки указывает на стройку, другой – на железный ящик в подвале. Значит, либо на ящике, либо на стене в новостройке должен остаться след от пули.
Но следа нет ни там, ни там. Пробив стекла, пуля как будто растворилась в воздухе.
Ирка уселась на подоконник и стала болтать ногами.
– Митек, я так думаю, что, когда стреляли, этого дома просто еще не было. Старые дырки в старом стекле, вот и все, а ты что-то ищешь.
