Мариэтта Чудакова - Завещание поручика Зайончковского
Тогда все-таки выплыла над горами луна. И осветила настежь открытое окно Жениной комнаты и даже постель у окна с лежащей фигурой, закутанной в одеяло в белом пододеяльнике.
Прошло еще полтора часа. Луна продолжала сиять, высвечивая каждый камешек на дороге. А у забора под деревом появились две тени, укрытые от лунного света листвой.
Луна между тем медленно-медленно стала закрываться облаком и постепенно затянулась совсем. Двор и тени у забора погрузились во тьму. И только чей-то очень острый и к тому же тренированный слух мог услышать, как передернули затвор бесшумного автомата.
Но те, кто легко могли бы идентифицировать этот звук, сейчас были еще примерно километрах в ста от Эликманара.
Глава 43
Контрольный выстрел
Шамиль Шульгин был на Алтае первый раз. Горы заставили дрогнуть в его душе какую-то невидимую – опять генетика! – струну. А когда забурлила справа, далеко внизу горная река, зеленоводная Катунь, у него и вовсе возникло приподнятое настроение.
Пассажиры же его были скорее мрачно-сосредоточены. Двое по крайней мере – Ножев и Веселаго – ясно понимали, что именно может их ждать там, куда они так торопятся. На их решимость двигаться в том же направлении это понимание, однако, никак не влияло.
«Да… Запросто можно словить свинец», – думал Сева Веселаго, но мыслями такими ни с кем не делился.
«Что-то детей больно много для такого дела, – думал Ножев, поглядывая на Тома, клевавшего носом на переднем сиденье. – Там девочка, и здесь два пацана… Шальная пуля, и – мама, не горюй!».
Начинало светать. Невидимое солнце медленно всходило за горами, и повсюду еще лежали ночные тени.
* * *За полчаса до этого в полной тьме у вышеописанного дома в Эликманаре две тени переговаривались между собой:
– Что, без контрольного уедем? Это не дело.
– Какой контрольный? Пять пуль всадил – от головы до пояса. Ты ж слышал – даже не ойкнула. В окно я не полезу. Неизвестно, что там. И наследим. Я вообще удивляюсь, почему собаку не слышно. Небось, бросили ее по дороге. Они ж не из Москвы ее везли. Как подобрали, так, наверно, и бросили.
– Как хочешь, только я без контрольного не уеду. Нельзя рисковать. Голова одна. Эти шутить не будут. Мне их четко нарисовали.
– Давай до утра, раз так, дождемся! И ясно станет. Кто-то найдет ее…
– До утра-а?.. Шутки шутишь? Чтоб под самую облаву попасть?
– Какая облава, Сявый? Ты тут хоть одного мента видел?
– Как труп обнаружат – сразу увидишь. И не одного.
* * *Машина Шамиля подходила к Эликманару.
Шамиль настолько хорошо изучил карту, что ехал, не замедляя хода, – Соузга, Манжерок, Усть-Муны… От Усть-Семы он, не сбрасывая скорости, вильнул влево – на Чемал, прямо как к себе домой.
Въехали в Эликманар. Проехали, как объясняла Женя Тому, отделение детского туберкулезного санатория. Второй переулок направо был ее. В двух шагах шумела Катунь. Но пассажирам Шамиля было не до красот природы. И как только повернули – в предрассветных сумерках увидели следующее.
Двое невысоких и явно хорошо накачанных мужчин садились в черную «Тойоту-Лексус», заметно спеша. Один, наголо бритый, сел за руль. Другой, с косицей черных волос на затылке, занес уже ногу в кабину, как вдруг произошло неожиданное – в считаные секунды, прежде, чем Том смог осознать, что перед ними – именно та самая машина.
Какой-то огромный зверь с дыбом торчащей на загривке шерстью, перемахнув через забор далеко стоящего дома, громадными скачками пересек переулок и с рычаньем бросился на плечи человека с косицей на затылке. Отдирая зверя от себя, тот закричал отчаянно:
– Сявый, стреляй!
«Стреляй?! – ухнуло в голове Тома. – Они?!»
Водитель «Тойоты-Лексус» стрелять не стал, а, дотянувшись через сиденье, что есть силы ударил зверя монтировкой по голове. Тот отпрянул, взвыв. Человек с косицей вскочил в кабину, захлопнул дверь, чуть не отхватив зверю лапу. «Тойота» рванула с места. А с той стороны улицы уже бежала Женя с криком:
– Тося! Назад!
И тут же, увидев уже отъехавшую далеко «Тойоту-Лексус», закричала Тому, стоявшему у машины Шамиля:
– Том! Это их машина! Тося их узнала!..
* * *«Тойота» на скорости 140 км летела мимо поселков. Было так рано, что дети, к счастью, еще не появились на улицах.
– Помнишь, что нам до Усть-Семы? Там – налево, и на Чуйский тракт, в обратную сторону. И по главной, без всяких яких – до Монголии.
– Проснись. Нам через пятьдесят километров машину менять. Если все сработало и жигуль там стоит.
Некоторое время неслись молча. Оба были в мрачном состоянии. У каждого на лице отражалась какая-то тяжелая дума.
Вдруг тот, кто был за рулем, медленно проговорил:
– Слышь, Режиссер… А ты видел, что псину кто-то звал с той стороны улицы? Когда ты плюхнулся уже на сиденье, а я по газам ударил?
Тот ответил не сразу.
– Ну, видел краем глаза. Как и ты. Девка какая-то высокая.
– Какая-то? А с чего бы она чужую собаку, да еще такую злобную звала, а? Не знаешь?
– Слушай, Сявый, ты куда тянешь-то?
– Туда и тяну.
– Знаешь, Сявый, ты мне мистику тут не разводи. С моими пулями по улицам за собаками не бегают. Ни за чужими, ни за своими.
И опять замолчали. Машина неслась. Только мелкие камешки барабанили по днищу.
– Тогда еще спрошу. Ты ведь собаку-то узнал? Это она тогда тебя в лесу чуть на запчасти не порвала?
– Узнал… По повадке скорей, чем по виду.
– Так что, как видишь, – съязвил Сявый, – вовсе не брошена по дороге. А раз так – скажи, Режиссер, почему ж она в другом доме ночевала, не с хозяйкой? Не тот ведь это пес, чтоб хозяйку оставить.
– Ну, мало ли причин… – неуверенно протянул спрашиваемый. – Ты прямо как в телепередаче – хочу все знать…
– Да, – жестко сказал Сявый. – Когда я на дело или с дела иду – то хочу все знать. Чтоб за меня потом другие не узнали. Потому и живой. Пока.
И опять оба замолчали. Потом Сявый снова заговорил:
– Так что контрольный выстрел не дурее нас с тобой люди придумали. И не нам с тобою было его отменять. Очень шибко пожалеть можем. Если, конечно, успеем.
На последних фразах голос его наполнился тяжелой, хотя и скрытой тоской. И, помолчав, он добавил нехотя:
– Замочат нас с тобой в Монголии, вот что, Режиссер. И пацаны не осудят. А только скажут – получили свое. То, что им причиталось. Потому что дела не сделали. Если честно – не знаю, куда мы торопимся. По понятиям – развернуться бы надо. И доделать.
– Охренел, что ли, если хуже не сказать? Сейчас если возвращаться – полпоселка уложить придется! Нет, я оружие, пока перчатки не снял, в машине оставляю. Нас сейчас только за скорость любой мент остановит – я не хочу, знаешь, чтоб он это оружие с глушителем у меня из рук брал. И что ты заладил – «доделать»! – взорвался вдруг Режиссер. – Что мы не так сделали-то? Дом был – ее, комната – ее, окно – ее, кровать – ее! Мы ж два дня изучали вопрос – забыл, что ли? Лампа настольная горела, потом она ее потушила – и легла.
– Ты видел, что ли, как легла?
– Видел – не видел, а я тебе сказал и повторю – с моих пяти пуль еще никто не вставал! До дня Страшного Суда.
– Да я вот все думаю, – сказал Сявый с неожиданной у него человеческой интонацией, – может, он кое для кого уже и близок.
Глава 44
Преследование
При этих словах Сявого мимо них неожиданно просвистел мотоцикл – да еще хамски подрезал «Тойоту» справа.
Подельники встрепенулись. Но Слава-байкер – разумеется, он, – уже был далеко. Позади же Славика опять разместился Скин, ставший в последнюю бурную неделю едва ли не главным его корешем. Он просто органически не мог себе представить, чтоб финальные события развернулись без его участия.
Между тем Усть-Сема с поворотом на Чуйский тракт приближалась.
Вдруг Режиссер сказал:
– Сявый! Джип-то не нас пасет?..
И, глянув в боковое зеркало, Сявый уверенно сказал:
– Нас. Вопроса нет.
А джип Шамиля – это был, конечно, именно он, – выехал через две-три минуты после «Тойоты» – в том же направлении. Причем Шамиль, проявив неожиданную жесткость, сказал, что Том останется с Женей.
– Ты свою задачу выполнил на все сто. Лишний риск никому не нужен. Петра берем как человека военного.
Том не успел ничего сказать, как трое пассажиров оказались в джипе, и он рванул за «Тойотой».
В машине Ножев осведомился у Петра, владеет ли тот боевым оружием, и получил, натурально, утвердительный ответ. Пояснять, что он в прошлом году стал чемпионом России по пулевой стрельбе, кадет Волховецкий не стал. Ножев вытащил из сумки тщательно завернутый небольшой предмет и передал Петру со словами:
– Заряжен. Стреляй только в целях самообороны.
Петр кивнул, бережно развернул предмет и удовлетворенно атрибутировал: «Arminus HW 357». Знакомая модель. Приводится в полную боеготовность с использованием одной руки. Шершавая рукоятка. Вещь.
