Роман Грачёв - Томка. Тополиная, 13
Впрочем, именно это я собирался сделать в ближайшие минуты – забрать у Татьяны свою дочь и отправиться домой. Моя миссия окончена, я выполнил свой долг и в качестве частного детектива (которого, кстати, никто из местных официально не нанимал), и в качестве гражданина.
Я нащупал в кармане ключи от машины, зажал их в кулаке как талисман. Домой, домой, домой… на диван…
– Ребята выехали, – доложил Геннадий, ковыряясь в телефоне. – Ориентировки на Семенова разосланы всем. Если у него нет какого-нибудь лежбища, то его скоро примут.
– Бог в помощь, – сказал я. В голове мелькнула мысль, не стоит ли мне поставить в известность Володю Стрельникова, моего старого знакомого из городского главка, но потом отмел эту идею. С Володей я предпочитал контактировать лишь в тех случаях, когда решить проблему можно было только при его непосредственном участии. Обзаведшийся за время службы приличным животиком и сомнительными связями, мой Лестрейд крайне неохотно выходил в поле, особенно во внеурочное время, так что вызывать его сейчас себе дороже.
Со стороны магистрали к нам направлялись Татьяна и Томка. Дочь вертела в руках какую-то светящуюся игрушку – одну из тех, что в изобилии продаются в цирке в перерыве между отделениями. Из кармана джинсов торчал длинный леденец. Кажется, Тамара была вполне себе счастлива, несмотря на поздний час и прохладу.
– Пап, смотри, что у меня есть!
– Да, родная, я вижу, очень рад за тебя. Сколько я должен?
– Перестань, – отмахнулась Таня. – Ты для нас делаешь больше. Что-нибудь выяснил?
– Ничего особенного. Старик в гробу нас всех видал.
– Но он подтвердил?
– Да. Этого вполне достаточно.
Местные жители сгруппировались вокруг участкового, шушукались между собой, косо поглядывая на нас. Только Владимир Петрович предпочитал держаться поближе, потому что он знал кое-что, чего не знали остальные.
И еще к нам присоединился Дима Картамышев. Увидев его съежившуюся от холода фигуру, я пожалел, что не разрешил прихватить Семенова сразу. Возможно, сейчас это решило бы много проблем.
– Привет. Чувак с флягой ушел. С большой сумкой за плечами. Надо было брать.
– Знаю. Но это не наша война.
Дима посмотрел на меня озадаченно. «Не наша? – будто бы спрашивал он. – А какого рожна мы с Олегом торчали тут двое суток?».
Они правы, черт возьми. Но мне больше не хотелось связываться с этим делом.
– Томочка, поехали домой, уже поздно.
– Но, пап… давай погуляем еще с Татьяной Валерьевной! Еще рано спать, это просто стемнело… Я не успел ответить. Мы все как один обернулись к дому номер тринадцать.
Все произошедшее далее я смог скрупулезно восстановить лишь спустя время. Что-то почерпнул из рассказов очевидцев, что-то удалось понять и представить с помощью моей всевидящей «французской булочки» Тани Казьминой («я не волшебник, только учусь», – постоянно напоминала она, но я должен констатировать, что училась девочка быстро и на одни пятерки). Если вам покажется, что я где-то преувеличил, сгустил краски, то можете смело списать это на мое филологическое прошлое, которого мне временами жаль.
В общем…
29
… В общем, невидимый невооруженным глазом Смерч все закручивался и закручивался, готовясь к удару.
Константин Самохвалов прошел очень долгий путь. Он был уверен, что сегодня – тот самый день, ради которого он и родился на свет, ради которого терпел насмешки и издевательства женщин и мужчин… ради которого согласился даже выносить регулярные экзекуции этой сучки-психотерапевта. Ха-ха, она пыталась научить его Родину любить – эта бестолковая дрянь, не сумевшая отличить идейную одержимость от банальной паранойи! Ей мы мозги вправим в первую очередь. Обязательно вправим.
После холодного душа и тщательной процедуры приведения в порядок своего портрета Самохвалов был готов действовать. Мама по-прежнему находилась в спальне и не подавала признаков жизни. Скорее всего, уснула. В последнее время она серьезно увлеклась успокоительными препаратами, многие из которых не совсем безопасны и при больших дозах могли нанести непоправимый вред. Но с матерью все в порядке – Костя это чувствовал. Вернее, он точно знал, что она не оставит свое чадо в одиночестве, она до последнего вздоха будет вылизывать его бородатую мордочку и поглаживать холку. О, она никому не даст его в обиду, она заслонит его грудью, она сделает все, чтобы «мальчик» чувствовал себя комфортно…
Руки у Константина сжались в кулаки, когда он об этом подумал, а губы задрожали. «Чертова сука», – подумал он, взглянув на закрытую дверь спальни. В комнате телевизор по-прежнему бубнил о чем-то геополитическом.
Он еще раз оглядел себя в зеркале прихожей – свежий, причесанный, благоухающий, в белой рубашке и тщательно отутюженных черных брюках – потом прошел в свою комнату. Взял мобильный телефон и набрал номер.
Ответа ждал долго. Абонент не желал с ним разговаривать, это очевидно. Но сегодня Константин не намерен отступать.
Он сбросил звонок, набрал снова и опять стал ждать. Тот же результат.
На устах заиграла хищная улыбка.
«Я тебя добью… Добью… Убью…»
Третья попытка оказалась удачной.
– Я слушаю тебя, Константин, – выдохнула женщина.
– Добрый вечер, Наталья Николаевна! Извините, что поздно, но мне нужно с вами поговорить. Задумчивая пауза в ответ. Психолог явно борется с отвращением. Вот здесь нужно действовать осторожно: одно неверное движение, и она слетит со связи, и больше ты ее точно не увидишь и даже не услышишь. Нужно очень-очень осторожно.
– Наталья Николаевна, я помню, что наша последняя встреча закончилась… ну, не очень хорошо. Более того, я бы сказал, она закончилась отвратительно. Поверьте, я очень переживал по этому поводу и много раз порывался позвонить вам, чтобы извиниться, но всякий раз отменял вызов. Я боялся, что вы меня больше не примете.
Он умолк, отвел трубку в сторону, сделал глубокий вдох. Все нормально, все отлично, очень ровно и правдоподобно. Просто чертовски правдоподобно! Тебе, Костик, надо в «театре у микрофона» выступать!
Наталья Николаевна ничего не отвечала, но и не отключалась. Константин отчетливо слышал ее дыхание. Это хороший знак.
Он продолжил:
– Понимаете, сегодня утром мне захотелось расставить все точки над i, вернуться, так сказать, к источнику и навести порядок в своей жизни. Я решил начать с вас, потому что… потому что именно с вами я очень сильно искрил. Я искренне сожалею о сказанном тогда в вашей машине и прошу у вас прощения. Вы простите меня?
Для пущей убедительности он пару раз дунул в трубку, изображая крайнюю степень волнения. По его мнению, это должно было сработать. И оно таки сработало.
– Ладно, принято, – произнесла Наталья Николаевна. Она не расплакалась от умиления, но чуть-чуть смягчилась. Самохвалов угадал с интонацией, сумел заронить в ее душу зерно сомнения, а этого на данном этапе было вполне достаточно. – Ты, наверно, меня тоже извини, Костя, я была слишком резка с тобой и, видимо, действительно недостаточно внимательно тебя слушала. Для специалиста это, пожалуй, непростительно.
Она виновато хихикнула. Она почти готова!
– У тебя есть какие-то вопросы ко мне?
Константин вспотел – настал самый ответственный и опасный момент разговора. Здесь ошибаться нельзя, здесь ты как сапер под стратегически важным мостом в партизанском лесу.
– Кхм… Да, я хотел с вами кое-что обсудить. Только боюсь, что это не телефонный разговор. Она сделала паузу, потом начала было:
– Костя, послушай… Он не дал ей шанса:
– Я не могу по телефону, потому что мне нужно видеть глаза живого человека, который меня слушает и который понимает, что я говорю. Мне хочется, чтобы вы приехали. Я встречу вас во дворе. Вы сможете подъехать прямо сейчас?
Сказав это, он затаил дыхание.
«Ну, сука, рожай быстрее, или я сам к тебе приеду!»
Мучительно долгая пауза, при которой обычно сжимаешь большой палец, кусаешь губы, зажмуриваешься, считаешь до десяти или вспоминаешь, как в детстве запускал бумажного змея… Но Костя в эти минуты не испытывал ничего романтического, он лишь мысленно проговаривал ругательства, вызывая в голове образ этой женщины.
О, эта женщина! Если разобраться, уже не так молода, но весьма очаровательна, свежа и легка. У нее есть необходимое для удачливого психотерапевта сочетание внешних и внутренних данных, у нее есть опыт, и у нее есть шарм. Черт возьми, а ведь он почти влюбился в нее! На самых первых сеансах, к которым его склонила обеспокоенная мать, он любовался этой дамой, с любопытством и тайным вожделением разглядывал ее ноги и декольте… он представлял себе невесть что, запираясь в своей комнате. О, если бы ему дали чуть-чуть времени и проявили чуть-чуть внимания – он, пожалуй, смог бы что-то слепить из себя, чтобы стать интересным для таких женщин, как она.
Но времени не дали. Размазали по приборной доске красной «хонды», оплевали и выбросили, как вчерашнюю газету, в которой прочли только колонку анекдотов и астрологический прогноз. Да, вот так мы выполняем свою работу, вот так мы отрабатываем свои гонорары.
