Миклош Ронасеги - Сорванцы
— А время идет, — прошептала Терчи.
— Глядите! — Берци протянул руку к башне.
Там, где совсем недавно Терчи рассказывала малышу сказку, высокий мужчина с неплотно набитым рюкзаком фотографировал памятник Святому Иштвану. Если пленка достаточно чувствительна и выдержка взята правильно, то на фотографии он обязательно увидит три съежившиеся фигурки, испуганно выглядывающие из-за стены собора короля Матяша. А перед этими фигурками в знакомой коляске ему весело улыбнется малыш и, кажется, даже потянется к нему ручкой.
Но снимок еще не проявлен, пленка в фотоаппарате. Кто знает, удался ли он?
— Это он!
— Точно, он!
— Совершенно точно.
— Угу!
— Бежим, пока он не исчез.
— Не оставляйте меня одну, — заканючила Терчи.
— Держись! Мы пошли. Так нужно.
— А как мы с ним заговорим?
— Покажем значки с собакой и притащим его сюда.
— Терчи, мы дадим тебе знак, тогда сразу беги к нам. Мальчики выбежали из-за стены и помчались к папе-туристу.
В этот самый момент невдалеке от памятника Святому Иштвану переходили площадь пожилой мужчина и молодой парень с большой черной собакой на поводке.
— Важно, что нашлась собака, черт возьми!
— Дядя Хайду, я без пяти минут рабочий, подбирайте выражения, пожалуйста. Мне и так попало из-за этой проклятой собаки. Мы не успокоимся, пока не отыщем веснушчатого мальца.
Они пересекли площадь и стали подниматься по извилистой лестнице южной башни Рыбацкого бастиона.
А внизу два потерявших последнюю надежду парнишки сломя голову мчались обратно.
— Бежим! Появился этот долговязый со своей дурацкой собакой.
— Собака вовсе не дурацкая, — заметила Терчи и поспешно толкнула коляску вперед.
Ребята спешили, как только позволяла коляска (нельзя же ее опрокинуть!) и насколько это было возможно в толпе. Они бежали мимо кондитерской «Русвурм», а по Господней улице в этот момент двигалась милицейская машина.
Неожиданно сорванцов окружила большая группа туристов. Это были преимущественно пожилые люди. Улыбаясь и радостно всплескивая руками, они окружили Кроху.
Ребята, запыхавшиеся и обессиленные, с изумлением наблюдали эту сцену, не в силах бежать дальше.
Женщины склонились к ребенку, лаская его и бурно восхищаясь Крохиной шапочкой в горошек. А малыш в ответ переливчато заливался смехом, и хлопал в ладошки, и шлепал по щеке наклонившихся к нему взрослых, да так, что Терчи только вздрагивала. Но, как видно, взрослым все это доставляло несказанное удовольствие.
— Прекрасная встреча, — подошел к ребятам бородатый мужчина. — Мы хорошо знаем этого карапуза по кемпингу. А где его родители?
Терчи растерянно икнула, Карчи закашлялся, и только Берци сохранял мужество:
— Мы как раз ищем его родителей.
— То есть как? Они доверили вам ребенка?
— Можно и так сказать.
— И вы не можете их найти?
— Видите ли, надеемся, что найдем.
Бородач повернулся к женщинам и со смехом стал им что-то объяснять. Какой-то мужчина, очень смешной на вид, тоже что-то сказал — все разом захохотали.
— Он предложил подшутить над родителями малыша — отвезти ребенка в кемпинг. Но это, впрочем, невозможно.
— Конечно, невозможно, — ответила Терчи.
— Ведь родители волновались бы о нем.
— И нас стали бы ругать.
Тут к группе подкатил микроавтобус, на котором крупными буквами было написано: «Международный кемпинг. Остров Пап».
— Поехали с ними, — шепнул Берци.
Не отдавай Кроху. Не разрешай им увезти его. Я никому не доверяю, — плачущим голосом промолвила Терчи.
— Если мы уедем, дядя Дёме не найдет нас.
Дверца автобуса открылась, и вся группа вошла в него.
— Берегите малыша, — помахал рукой бородач.
— Конечно. Важно, что мы теперь знаем: кемпинг находится на острове Пап.
Какая-то женщина вдруг рассмеялась:
— Замечательно! Посмотрите, вон идет его мать! Подождем их. А где же ее муж?
Но шофер протестующе поднял руку:
— У нас нет больше времени.
Взревел мотор, автобус тронулся с места и вскоре пропал из виду, завернув за угол здания. А вблизи статуи Афины Паллады вдруг показался оранжевый рюкзак. Казалось, его обладательница кого-то искала.
— Бегом!
— Я сойду с ума! Мы снова потеряем ее! — в отчаянии закричал Берци и ринулся вперед. — Это она! Я узнал ее! Она! Тетя! Тетя!
Оранжевый рюкзак пересек площадь и стал быстро удаляться. Мама-туристка только недавно взяла его из раздевалки ресторана «Мушкетный». В третий раз подряд обходила она район Крепостной горы.
— Ма-ма! — крикнул Кроха, которому очень нравилась эта гонка.
— Ну и каникулы у нас, скажу я вам!
— Ерунда! Ерунда! Беги вперед. Мы подождем тебя здесь.
— Ну кажется, конец! — воскликнул Берци, остановившись у статуи Афины Паллады.
Оранжевый рюкзак исчез в людском водовороте около Рыбацкого бастиона.
Но это было бы еще полбеды. Со стороны улицы Тарнок показалась милицейская машина. Она остановилась на стоянке близ собора. Из машины вышла Панчане и солдатским шагом направилась к сорванцам, которые скорее спрятались у входа в старинную ратушу.
Панчане, стуча каблуками, пересекла площадь Троицы, и тут большая черная собака бросилась ей навстречу.
— Ой! Караул! На помощь!
К Панчане спешно подошли дядя Хайду и Горбушка.
— Что такое? Что такое? — растерялась кассирша. И тут вдруг раздалось:
— Добрый день! Милиция. Прошу предъявить документы.
Глава двадцать третья, в которой часто ссорящиеся молодые родители переживают страшные мгновения. Сорванцы удаляются с гордо поднятой головой. Их ожидает ужин
Остальное — как сон.
Прекрасен ранний летний вечер на Крепостной горе. Все залито солнечным светом, кругом множество туристов, щелкают фотоаппараты.
Дёме вел машину на огромной скорости, и прохожие вскидывали головы при звуках его сирены.
— Вы приехали в самое последнее мгновение!
— Здорово! Как в детективном кинофильме!
— Поздравляем с наградой!
— Чепуха! Что об этом говорить. Мы таксисты! Вы же знаете, будапештские таксисты пользуются мировой славой. Им нет равных.
— Прежде всего отъедем подальше. Кассирша сильно смешала наши карты. Наговорила в милиции всяких небылиц. К счастью, меня там хорошо знают. Но коль скоро она попросила о помощи, милиция не могла же ей отказать.
— Хи-хи-хи! Но След здорово ее проучил!
Сорванцы весело хохотали, Кроха тоже смеялся, хотя на заднем сиденье, куда его в спешке посадили, ему было не очень-то удобно.
— Пожалуй, нужно перекусить.
Дёме не случайно был таким толстым, он никогда не забывал о еде. Ребята и не заметили, как машина понеслась по кольцевому проспекту Кристины и остановилась около небольшого кафе. Дёме вышел из машины и через мгновение вернулся, держа на подносе каждому по кружке какао и по рожку.
— Кушайте!
То же самое получил и малыш. Кстати, именно так хотели покормить малыша его родители.
— Ну, ребята, рассказывайте!
Сорванцы принялись вспоминать все свои злоключения на Крепостной горе. Дёме от души хохотал, а передатчик тем временем трещал — к Дёме то и дело обращались коллеги:
— Дёме! В поле зрения симпатичнейшая женщина с оранжевым рюкзаком!
— Дёмике! На горизонте детвора с оранжевыми заплечными мешками!
— Дёмике, что нового? Не слушай этих балбесов! По-прежнему никаких новостей?
— Дорогой Дёме, поздравляем с наградой! Ищем мамашу!
— Скажите им, дядя Дёме, что все в порядке, — попросил Карчи, — Мы нашли родителей ребенка.
— Что та-акое? — удивился таксист. — Почему же вы не отдали им малыша?
Когда ребята рассказали и про это, решено было отправиться на остров Пап.
— Алло! Алло! Коллеги! Поиск прекратить! Сорванцы сами управились.
— Ерунда, — проворчал Карчи. — Мы тут ни при чем. Все само образовалось.
— Ты же говорил, что случайности не бывают случайно.
Если автотуристы захотят остановиться на острове Пап, в одном из самых красивых венгерских кемпингов, им следует сначала добраться до Сентэндре. Это всего полчаса пути от Будапешта. Дальше шоссе тянется на север, еще немного — и турист попадает в район дач. Справа от шоссе — берег Дуная, слева — холмы, застроенные виллами.
Дёме готов был мчаться к кемпингу на самой большой скорости, но машиной движет не только воля водителя, но и… бензин.
— Черт побери! В этой сумасшедшей гонке я совсем забыл о бензине. Как бы нам дотянуть до ближайшей заправочной.
Дотянули. Кроха уснул. Малыш, наверное, чувствовал, что дела вокруг него постепенно приходят в порядок. Не проявляя ни малейшего беспокойства, мирно посапывая, он погрузился в глубокий сон. Головка покоилась на коленях у Терчи, и она боялась пошевелиться, чтобы не разбудить ребенка.
