Кирилл Кащеев - Актеры на мушке
У нас нет ни единого шанса!
– Ну что замерли – время! – выглядывая на сцену, бросил «незаметный». – Пора, голуби мои, выполнять профессиональные обязанности! Чтоб на вас и король, и принцы, и вся публика пялилась!
– Я… Никуда я не пойду… – немеющими губами пробормотала я.
«Незаметный» поглядел мне в лицо… Бросил быстрый взгляд на «полупородного»… Раздосадованно прищелкнул языком и наклонился ко мне поближе…
– Пойдешь, еще как пойдешь! Не то умрут все, а для некоторых особо одаренных смерть может быть еще и мучительной!
Я почувствовала, как дикая, нерассуждающая злость накрывает меня с головой, даже вытесняя страх. Я схватила за руку Витку, и мы рванули на сцену изображать, как Джил и Джейн получают письмо с картой и отправляются на поиски своих пропавших в джунглях родителей.
Следом с гиканьем и свистом выскочила толпа наших мелких и, тряся тростниковыми юбочками, закружилась в танце диких. Улыбнулся немолодой чернокожий мужик, восседающий на высоком помосте рядом с мэром и его толстой женой. Парочка совершенно одинаковых темнокожих парней чуть постарше меня откровенно веселились. Наверное, настоящим жителям Африки и впрямь смешно глядеть, как пляшут выкрашенные в черный цвет наши мелкие.
– Десять негритят пошли купаться в море, десять негритят резвились на просторе… – орала фонограмма.
Элегантные какие парни – эти принцы… Я б с любым из них замутила – и пусть бабки под подъездом хоть удавятся, сплетничая, «эту из 12-й квартиры – негр до дому провожал! Черный, страх!»
– Явился крокодил, он одного схватил, но помощь уж бежит… – продолжала петь фонограмма. Слова песен мы всегда переделываем, нам ведь не утопить десять негритят надо, а чтоб Джил и Джейн их спасли и с ними подружились…
Может, я еще и буду встречаться с принцами, если в фильмах про «тот свет» есть хоть капля правды! Ведь мы туда попадем такой дружной толпой: и король с принцами, и мы – всем коллективом!
А ведь вокруг сцены цепочка омоновцев стоит! В толпе милицейские фуражки мелькают, рядом с королем телохранители! Даже чиновник из мэрии там же на помосте мыкается. И все, придурки, пялятся на сцену. Хоть бы один догадался на эту сцену подняться – и глянуть кулису! И увидеть то, что видим мы!
Я остановилась посреди танца… и со всех ног рванула за кулису, оставив Витку одну спасать десять негритят от одетого в костюм крокодила Лешки.
– Ты это куда? – настороженно рявкнул «незаметный».
– Лифчик расстегнулся! – огрызнулась я. – Ну что уставились? Может, вам еще и стриптиз показать? А ну отвернитесь!
Незаметный ухмыльнулся и… действительно повернул голову! На одну короткую, крохотную минутку!
Я подскочила к сидящему за пультом звукового сопровождения Бореньке – и щелкнула тумблером. Боренька невольно дернулся включить обратно, но я шлепнула его по руке и прошипела:
– Не трогай – сдохнешь! – и побежала обратно на сцену.
Если эти придурочные менты, омоновцы и охранники не догадываются подняться на сцену – нужно их заставить! Это наш последний шанс! И короля с принцами тоже!
Я выбежала на сцену, схватила микрофон и запела. Вживую.
Чунга-Чанга, дядька – негритос!
Чунга-Чанга, у него понос…
Витка уставилась на меня совершенно безумными глазами:
– Ты… что… – прошептала она.
– Подыгрывай, дура! – мимо микрофона бросила я.
Витка колебалась всего долю секунды и… вертя бедрами, пошла по сцене, подхватывая в свой микрофон:
Чунга-Чанга, он бежит в кусты!
Чунга-Чанга, у него глисты!
У мэра побагровело лицо. Шныряющие в толпе милиционеры замерли, недоверчиво глядя на сцену, – похоже, они не верили своим ушам. Даже омоновцы в оцеплении дрогнули и принялись оглядываться на нас! Но они не поднимались, не поднимались на сцену!
Зато стоящий в кулисе «незаметный» явно обеспокоился. Он уже привык к нашим переделанным песенкам, но даже ему то, что мы пели, казалось странным.
А мэр, зараза такая, все еще не решался бросить ОМОН против детишек!
– Жарь, Витка, жарь! – прошептала я.
И в четыре каблука мы с Виткой грянули чечетку, одновременно выкрикивая в микрофоны:
Чунга-Чанга, в попу динамит!
Чунга-Чанга, он уже горит!
Задыхаясь от ярости, мэр поднялся в кресле. Омоновцы заволновались. Менты принялись пробиваться к сцене и остановились, не зная, что делать. Мы – дети, а на детей нельзя кидаться с резиновыми дубинками, даже если те поют черт-те что! Кто бы им подсказал, что вот конкретно сейчас дети совсем не против, чтоб на них кинулись!
И мы с Виткой продолжали отчаянно орать:
Чунга-Чанга, пять минут прошло!
Чунга-Чанга, попу разнесло!
Господи, что мы поем! Это же в самом деле сбудется, и вовсе не через пять минут, а прямо сейчас!
Багровый от злости мэр наконец приподнялся в кресле и чуть не на всю набережную гаркнул ошивающемуся за спиной чиновнику:
– Да остановите же их – пока гости ничего не поняли!
Чиновник побледнел, позеленел и… кинулся к нам на сцену, вскочил на помост!
Деревянные доски глухо ухнули под тяжестью его прыжка… И он увидел! Наемников с автоматами. «Полупородного», рывком дернувшего к себе Катьку…
Лицо чиновника вдруг изменилось – словно из-под мягкой маски выглянул совсем другой человек! В руках у него точно из воздуха материализовался пистолет!
– Пу-ххх! – Хлопок был тихим, почти неслышным… Только паршивая улыбочка «полупородного» вдруг исчезла, как отвалилась… а сам он молча, без единого звука опрокинулся на спину.
Омоновцы рванули на сцену…
С безумной ухмылкой «незаметный» вскинул руку с пультом…
Я схватилась за ножны на поясе моего пиратского облачения и… швырнула в «незаметного» нож. Бутафорский нож из крашенного серебряной краской дерева!
– А-а-а! – Клинок со свистом вспорол воздух и… пришпилил руку незаметного к пульту! Намертво! Я увидела его судорожно распрямившиеся пальцы, хлещущую из ладони кровь… Это что, мой деревянный ножик наделал? И тут же затянутый в черное человек, на ярком свету похожий на тень из преисподней, вклинился между мной и террористами. Снова вжикнул вспоротый воздух, и тяжелая рукоять десантного ножа ухнула в лоб растерявшемуся «качку». Тот глухо хрюкнул и свалился на «полупородного».
И снова нож – вж-жик! Затрещала прорезиненная ткань, и широкий клинок высунулся прямо из стены. В дыру хлынули люди в черных комбинезонах и масках с прорезями для глаз!
– А-а, выследили, сволочи! – откуда-то возник ошивавшийся за кулисами «арабский террорист». Выдернутый из-под курки автомат развернулся пришельцам навстречу… В публике отчаянно закричали.
Кувырок вперед – «черный комбинезон» перекатом ушел от очереди, винтом взвился на ноги и въехал стрелку под дых.
Один, второй, третий… «Черные комбинезоны» мелькали среди публики, выныривали из-под сцены, проскакивали через дырки, прорезанные в клеенке кулис… Они скользили между затаившимися вокруг сцены боевиками, точно неслышные, неощутимые тени. Раздавались глухие, хакающие удары и приглушенные редкие выстрелы, отлетали в сторону выбитые из рук автоматы – и боевики падали, падали… Между распоротыми в лохмотья кулисами замер ошеломленный спонсор Константин Дмитриевич. А сзади уже набегали омоновцы, что залезли на сцену следом за чиновником. Своих и чужих они различили моментально: удар ребром ладони по шее – и очередной боевик ткнулся носом в пол.
Почему-то именно это подействовало на спонсора, как электрошокер, – он дернулся и заорал:
– Это все ты, дрянь, ты! – рванул пистолет из кармана… и зрачок дула глянул мне в лоб. Передо мной возникло закрытое маской лицо, глядящие сквозь прорези глаза оказались совсем близко… Раздался звучный удар… и человека в маске швырнуло на меня, точно его под зад пнули.
Я опрокинулась навзничь, а этот в маске рухнул сверху.
Потом было мгновение тишины… А потом… обвал аплодисментов и какой-то пацан завопил:
– Классный спектакль – с мочиловом! А я еще идти не хотел!
– Девушка! – хриплым и ломким, как от боли, голосом пробормотал навалившийся на меня «черный комбинезон». – Вы как?
– Ничего! – слабо выдохнула я. – И буду еще лучше, если вы с меня слезете!
– Сейчас… Минуточку… – ответил «комбинезон». – Эти пули, когда в бронежилет попадают, так больно бьются! – извиняющимся тоном добавил он.
Ну вот, а в кино, если пуля в бронежилет попадает, сразу вскакивают и дальше бегут. И тут я поняла! Пуля. Пуля! Спонсор стрелял в меня, а этот… закрыл меня собой!
Надо поблагодарить… Вместо этого я только глупо спросила:
– А вы кто? Откуда взялись?
Вот дура, как будто я в претензии!
Но он перекатился на бок, освобождая меня, и прокряхтел:
– Интерпол! А откуда взялись… Странная история… На нас этой ночью вышел сам Большой Босс… – и увидев, что я не понимаю, пояснил: – Это хакер такой, международный, говорят, англичанин… И сообщил, что на короля и принцев Мга будет совершено покушение прямо во время детского спектакля. То есть, что покушение готовится, мы и сами знали. Но у него была полная информация про ваш театр, про спонсора, и что вы, скорее всего, попали в заложники… Оказалось, все правда! – он широким жестом обвел сцену, с которой его коллеги уже стаскивали упакованных в наручники террористов. «Незаметного» волокли первым. Нашего дорогого спонсора – вторым. – Вы, случайно, не знаете, откуда Большому Боссу это все стало известно?
