Артем Кораблев - Очень темное дело
Федя скинул его и вскочил на колени. Болели уши. Не шея, а уши. Почему? Он осмотрелся. В небе светила луна, и на фоне неба чернела фигура. Ужасно знакомая. Фигура склонилась над ним. Потом человек опустился на корточки и заглянул Феде в лицо.
— Живой?
— Губин? Сашка Губин?! Откуда?!
— Петька где? — спросил Губин.
— Там, в яме, — пролепетал Федя, еще не до конца поверивший в удивительное явление.
— Он вне опасности?
— Не знаю, но с ним бородач. Откуда ты здесь?
— Потом все расскажем друг другу. — Саня Губин поднялся в полный рост. — Давай свяжем этого.
Они хотели скрутить Эсэс его собственным ремнем. За поясом оказался пистолет Макарова.
— Заряжен, — щелкнул затвором Губин.
— Знаю, — заметил Федя.
— Стрелял?
— Стрелял.
Саня понюхал ствол.
— Воняет. Давай свяжем.
— Он ранен. Петька его по руке топором.
— М-да-а, — протянул Губин, — тогда перевяжем и свяжем.
Он наложил на руку Эсэс, который так еще и не пришел в сознание, жгут, скрученный из его же разорванной майки. Брючным ремнем связал обе ноги под коленями вместе со здоровой рукой.
— Пусть лежит.
— Надо вызвать милицию. — К Феде постепенно возвращалось хладнокровие, наверное, это Сашка с ним поделился.
Губин достал из кармана мобильный телефон и сделал то, что предложил Федя.
— Теперь пошли за Петькой.
— Сань, там еще двое. У них, может быть, тоже есть оружие.
— Но и у меня теперь есть. — Губин был абсолютно невозмутим. — Пошли.
Федя снова полез во тьму катакомб.
Стрелять Сашке Губину не пришлось. Они вообще не встретили ни Андрея, ни Витаминыча. Их взяли позже. Бойцы ОМОНа нашли пьяную пару в одном из потайных помещений. Где искать, рассказал пришедший в себя Сергей Сергеевич.
Зато Губин и Федя вывели на свет Божий всех остальных. Петьку достали с помощью верёвочной лестницы. Он не пострадал, только добавил коленкой еще один фингал под глаз своему спасителю — Олегу Викторовичу, так звали бородача-археолога. Вот его Губин трогать не стал, хотя тот и рвался на волю. Сашка просидел с археологом до тех пор, пока не появилась милиция и врачи. Федя же с друзьями поджидали тем временем помощь у входа в катакомбы.
В этот же день Федя получил по больной шее, в прямом смысле этого слова. От мамы, которая тоже уже находилась в Керчи. Зато с мамой многое прояснилось. Собственно говоря, она и навела на них Сашку Губина…
Когда Федина мама повесила трубку после того утреннего разговора, раздался еще один короткий телефонный звоночек. Мама опять подошла к телефону.
— С Керчью поговорили?
— Поговорила… — совершенно ошарашенная ответила мама. — Постойте! С какой Керчью?
Но было уже поздно, операторша повесила трубку. И тут мама вспомнила все. И то, что звонок был прерывистый, иногородний, и то, что ей сперва тоже показалось, будто операторша сказала: «Чудинцевы? Будете говорить с Керчью». Потом Федя запутал ее, соврав, что звонит из Куч. Кучи или Керчью, — поди разбери спросонок по междугородке. Но теперь-то она уже была уверена, что не ошиблась.
Маме стало плохо. Мама разбудила папу и сказала, чтобы он звонил в милицию. Объяснила почему. Тот позвонил и туда, но сначала Сашке. Тому самому Сашке Губину, который учился на факультете журналистики в МГУ, носил в журнал Фединого папы свои рукописи, а также был не то что известен, а просто знаменит своими подвигами детектива-любителя. Среди друзей, конечно.
Мама еще немного покричала, что, наверное, именно Губин и втравил Федю в новую историю, но затихла, когда папа напомнил, что отец у Саши Губина тоже сыщик, только профессионал. Тем же вечером мама вылетела в Керчь и подняла на ноги всю городскую милицию.
Сашка прибыл в Керчь следующим рейсом, уже утром. До этого он успел побывать в Кучах и убедиться в отсутствии не только Феди, но и Петьки. В Керчи Саша сразу отправился на телеграф. На его удачу и Федино счастье, там дежурила как раз та самая девушка, что принимала у Феди телефонный заказ.
По фотографии она вспомнила Федю и сообщила еще одну маленькую детальку. «Вы знаете, почему я его так хорошо запомнила, — сказала она, — потому что мне сначала показалось, что мальчик седой. Понимаете — седой мальчик! Это потом я поняла, что у него просто голова и лицо напудрены. А так — седой и бледный, я даже испугалась». «И еще с ним громила один бородатый разговаривал», — добавила кассирша, которая тоже запомнила седого мальчика.
Федя долго думал, почему бдительный Витаминыч не обратил тогда внимания на его напыленную «седину». Хотел даже спросить Губина, но догадался сам — хамелеоны. Они ведь тогда сильно потемнели у Витаминыча на утреннем солнце, а через темные линзы все видится как-то не так, все в черном цвете.
Очень скоро проницательный Губин установил, откуда может быть пудра на голове у его приятеля — несмотря на разницу в возрасте, Федя с Сашей и правда дружили, их свели в недавнем прошлом некие детективные обстоятельства. Короче, уже вечером Губин был у катакомб; к тому времени он даже знал, что какой-то бородатый громила действительно в последние дни часто появлялся в окрестностях — помогли местные жители.
А вот дальше Сашка попал в затруднение: он долго и тщетно разыскивал потайной ход в подземелье. Но он бы непременно нашел его, потому что действовал правильно. Он ходил по пустырю и переворачивал все большие камни. Когда он направлялся к очередному, из-под него выскочил Федя.
Перед отлетом в Москву вся компания зашла в больницу, где лежал на растяжке Олег Викторович. Тот страшно обрадовался и был удивительно словоохотлив. Он понравился всем, даже Фединой маме. А Петьке он растолковал, что да, Митридат такой был, да, понтийский царь, и Боспорское царство тоже его было, и закололи его по собственной просьбе именно на горе Митридат, потому что отравиться он не мог. А вот насчет Аристобулла Мирмекийского все брехня, и карта — липа. Не было такого античного писателя, и рукописи его неизвестны. И про клад Витаминыч тоже все выдумал. О кладе Митридата нигде и никем не упомянуто, даже в легендах.
Сашка Носков, наполовину эфиоп, вернулся в Петербург. С ним Федя и Петька обменялись телефонами. Сашка обещал навестить их, когда в следующий раз отправится к отцу в Африку.
Мишаня прожил две недели вместе с Петькой у Феди на даче, конечно, под присмотром Фединых родителей. Потом за ним приехала бабушка, которую разыскали Федина мама и Сашка Губин, на сей раз действуя в полном согласии. Бабушка грохнула на проезд от Прокопьевска до Москвы и обратно всю свою годовую пенсию, которую ей неожиданно выплатили в связи с угрозой очередной вспышки рельсовой войны шахтеров. Так что, на что Мишаня будет кушать в Кузбассе, опять неизвестно. Но его бабушка говорила, что прокормятся огородом и грибами. На крайний случай осталось дедушкино ружье, она собиралась охотиться. Да и мама Мишанина вроде за ум принялась.
Также неизвестно, останутся ли в своем классе Чудинцев и Кочетков. С классным руководителем, да и вообще со всем классом друзья за лето так пока и не виделись. Но как раз это и вселяет определенную надежду на благополучный исход. Ведь Ларисе Васильевне они нос не утерли, а стало быть, в школе никто не знает про их новые художества. Глядишь, к сентябрю забудут и про старые. И вообще, надежда всегда умирает последней.
