Вячеслав Имшенецкий - Секрет лабиринта Гаусса
— Пить хочется, Таня.
— Эй — раздалось в коридоре. — Вода!
Это короткое слово, как военная команда, подняла на ноги потерявших силу Петьку и Шурку. Побежали, опираясь на стенку. Таня надела на плечо лук, схватила стрелу и заторопилась на Тимкин зов.
Воду черпали пригоршнями, пили. Захлёбывались, кашляли и снова пили. Ослабев, сели тут же. Стали осматриваться. Колодец походил на каменную чашу, сделанную в виде цветка. В древние времена здесь, по-видимому, был фонтан. В двух местах на чаше заметили нарисованных шестируких людей. Подземный ключ бил прямо в чашу. Она была наполнена до краёв. Спрятанная от жгучего солнца в тёмном коридоре, она поила диких зверей, обитавших в пустыне. Недалеко от воды Тимка заметил в сырой глине кошачьи следы огромных размеров. «Наверно, по ночам сюда приходит
Забыв обо всём на свете, мальчишки плескались в бассейне. Шурка пробовал плыть кругами. Но не смог — зелёная чаша была неглубокая и руки доставали до дна.
Купание взбодрило ребят. Они набрали в котелок воды и поднялись снова в башню. С высоты осмотрелись. Кругом — мёртвая пустыня. На восточной стороне пески казались черней. Знойный воздух дрожал, и поэтому нельзя было разобрать то ли это скалы, то ли песчаные холмы, как волны, застывшие на бегу.
— К нам кто-то приближается! — крикнула с карниза башни Таня.
Петька и Шурка вскочили на ноги, Тимка, сидевший на высоком зубце, повернулся в ту сторону, куда указывала Таня.
Вдали, качаясь, как пьяный, шёл тощий высокий человек. Горячий ветер развивал на нём лохмотья. Утопая по колено, он всматривался в песок.
— Он идёт по нашим следам, — прошептал Шурка.
— Видим! Не ори! — Петька быстро взял у Тани лук и стрелу.
— Хватайте камни!
Человек заметил, что следы повернули направо, остановился, отбросил с лица длинные волосы, посмотрел вперёд. И поспешил к крепости. Ребята притаились. Человек второпях проскочил мимо гребня, по которому поднимались ребята, и потерял следы. Как шакал, завертелся на месте, нашёл их и стал подниматься на стену, пристально рассматривая зубцы и переходы. Кажется, заметил ребят.
— Вислоухий, — прошептал Петька. — Вислоухий.
Смотрите, у него крест золотой, Костоедовский!
На груди у человека действительно раскачивался, как маятник, тяжёлый золотой крест.
Вислоухий поднял кверху костлявые руки:
— Ребята, спасите! Дайте пить! — с поднятыми руками он пошёл по стене. — Поверьте последний раз. Крест целую. — Он схватил Костоедовский золотой крест. — Поверьте!
Умоляя, он делал маленькие шаги, незаметно приближаясь к ребятам.
— Лабиринт завалило. Костоедов пополз туда первый и головой попался в ваш капкан. Так ему и надо, белогвардейцу. Спасите меня! Рабом вашим буду! — Он стал опускаться на колени.
Глядя на диверсанта, Петька вспомнил родной Краснокардонск. И небо, чёрное от фашистских бомбардировщиков. И пронзительный вой сирен. И разрушенные дома. И убитых. Вспомнил, как однажды недалеко от города фашисты разбомбили санитарный поезд. Весь день потом старики вытаскивали оттуда мёртвых детей. Одна женщина, даже мёртвая, крепко держала своего ребёнка. Она была вся в крови. Ребёнок тоже был мёртвый, потому что Петька с Таней видели на голове у него продолговатую ранку. Их вместе и опустили в землю, а сверху положили разбитую бутылочку с соской… И старики плакали.
Петька скрипнул зубами. И медленно стал поднимать лук.
Вислоухий повалился лицом вниз:
— Не убивайте! Умоляю…
Он стал ударять головой об высохшую глину:
— Богу буду молиться за вас. Оставьте меня здесь, у воды…
Ребята сжались, ожидая Петькиного выстрела. Петька медлил, по-видимому, решая, как поступить..Наконец, скомандовал:
— Шурка, обыщи его!
— Хлопцы, оружия у меня нету, последний патрон…
— Молчи, а то шлёпну, — Петька опять нацелил лук.
Шурка старательно обыскал Вислоухого. Оружия действительно не было, но зато обнаружили узкую клеёнчатую полоску с непонятной схемой, нарисованную несмывающейся краской.
— Что это? — спросил Петька.
— Личная Костоедовская карта. По ней от Байкала до Жаргино добраться — нечего делать. Это секретный Костоедовский путь. Его знал только сам Костоедов и его сын Сашик. Вроде сто лет назад это была вьючная тропа до Жаргино. Он мне говорил, что теперь она заросла кустами и деревьями и с виду неприметная.
Вислоухий прижал руки к сердцу:
— Ребята, возьмите карту, ей цены нет. По ней геологов с лошадями приведёте, Гаусс можно разрыть. От Жаргино…
— Молчи!
В правой гаче нашли вторую карту. Ребята её узнали. Это была берестянка, которую Вислоухий выкрал у Петьки. По ней они шли от Жаргино до лабиринта.
— Хлопчики, секрет Гаусса знаем только мы. Я отказываюсь от этой тайны. Берите её себе, карты в ваших руках. Но не убивайте меня. Оставьте здесь…
— За нами будешь красться?
— Нет. Упаси меня господь, — он поцеловал крест. — Оклемаюсь здесь, — его глаза с лихорадочным блеском смотрели на котелок с водой, — и уйду в Индию. Черепах буду есть, падалью питаться, но доберусь до Индии и никогда больше сюда, на свою Родину, не приду…
— Нет у тебя Родины, гнусь вонючая! — закричал вдруг Тимка и угрожающе поднял над головой тяжёлый кусок пересохшей глины. Таня и Шурка тоже приготовились запустить свои камни в предателя.
— Встань! — скомандовал Петька.
— Ре-бя-та, умоляю!
— Встань, говорят.
Вислоухий поднялся, облизнул пересохшие губы, стоял, шатаясь: — Не убивайте!
— Иди вниз по ступеням, там в конце коридора вода и до утра здесь не показывайся! Выйдешь, убьём сразу, понял?
— Понял.
Вислоухий, не поворачиваясь, пятился к ступеням задом, боялся, что Петька выстрелит ему в спину.
— Разворачивайся, гад, не бойся. — Петька плюнул на землю: — Убивать тебя не будем.
Предатель заторопился, запутался в лохмотьях и чуть не упал. Опёрся на руки. На четвереньках спустился вниз и скрылся в темноте.
Ребята перевели дыхание.
— Зря отпустили, — зло сказал Тимка.
— Черт с ним! — сплюнул Петька.
— А если преследовать будет? — спросила Таня. — Скелетом стал, не угонится и теперь он боится нас.
— Мальчишки, а что он ел?
— Наверное, корни выкапывал, как и мы.
— О Костоедове он не наврал?
— Нет, иначе он не знал бы о капкане, да и крест Костоедовский на нём.
— Ты, Петька, карты не потеряй, по ним теперь мы к Гауссу целый батальон приведём, по Костоедовской тропе — то.
— Умру, но не потеряю.
Петька спрятал бесценные карты в карман и сверху запихал свой красный галстук.
— Берите котелок и пойдём вон к тем тёмным холмам, может, там увидим какую-нибудь дорогу.
Пошли быстро, не оглядываясь на крепость. А если бы оглянулись, увидели бы, как смотрит им вслед огромный полосатый зверь, вынырнувший из бесчисленных переходов крепости. Он посмотрел на ребят, потом, не мигая, долго глядел на солнце, Потянул воздух и спрыгнул вниз на песок, спружинив на лапах. Опять понюхал воздух и, обойдя крепость, стал осторожно спускаться в ущелье.
ГЛАВА 23
Тёмные холмы, которые ребята рассмотрели с крепости, оказались зарослями кустарника. Полузасыпанные песком, колючие кусты были без листьев и никакой тени не давали. Но сразу за ними цвет песка изменялся. Песок стал как будто ржавым и спрессованным. Шагалось легче, потому что ноги теперь не проваливались и следов не оставляли. Стали попадаться большие пятна земли, потрескавшиеся от солнца. На некоторых из них росли по одной — две травинки. Они высохли и были твёрдые, как железная проволока.
Пустыня кончалась. Однажды утром увидели птицу. Людей она не испугалась и не полетела. Петька с камнем в руке стал к ней подкрадываться. Но длинноногая птица хорошо чувствовала дистанцию. Как только Петька подползал к ней, она на столько же отбегала. Тимка, обойдя птицу стороной, лёг с луком в засаде. А Петька, Таня и Шурка, став полукругом, погнали её под выстрел.
Птица оказалась необычайно тяжёлой, а мясо, обвяленное на солнце, было мягким и очень вкусным. Голодные ребята съели, чуть ли не половину.
Встретился курган такой же, как прежде, но только огороженный красными камнями. На вершине его стояли два высоченных плоских камня. Они походили на крылья военного самолёта. Шурка подошёл и хотел толкнуть камень, но он, оказалось, не просто стоял па земле, а был закопан. На обоих камнях рисунки: маленькие олени, кинжалы, лук и какие-то круги. С кургана рассмотрели местность: ровная степь, но растительности никакой. В одном месте что-то блестело на солнце больший пятном.
— Пойдёмте туда скорей! — забормотал Шурка, — это снег. — Глаза у Шурки болезненно расширились: — Я знаю, это снег, я знаю. Пойдёмте, я хочу пить. Таня пробовала уговорить Шурку:
— Не снег это, а соль, снег бы давно стаял.
Шурка закапризничал.
Пошли к блестевшему пятну, поднимая ногами едкую красноватую пыль.
