Антон Иванов - Загадка школьного подвала
Ну, Ребенок! — с восхищением посмотрела на него Моя Длина.
У Пашкова голова! — зашелся от счастья Пашков. — Уверен, что так все и было.
Во всяком случае, выглядит логично и правдоподобно, — сказал Олег. — Кроме того, Вадик мог не просто потребовать долг. Вдруг он был третьим участником ограбления?
Вполне допускаю, — кивнул Темыч. — Кто ж его в маске узнает?
Да никто, — подхватила Моя Длина. — Если только по голосу. Но сторожиха была в таком состоянии…
Вадика она не очень хорошо знает, — добавил Темыч.
Да он вообще голос мог изменить, — сказал Пашков. — Вот Сашок у меня это умеет. Однажды даже со своей классной по телефону поговорил голосом нашего предка.
Сашок у тебя вообще мастер, — фыркнула Катя.
Кстати, — изрек на полном серьезе Олег, — «группа резерва» сработала без дураков.
Смена растет, — в который раз с гордостью повторил Лешка.
А что касается голоса, — задумчиво произнесла Таня, — то помните, тетя Катя сразу же после кражи рассказывала? Эта троица вообще не особенно была разговорчивой.
— Кстати, один из них ведь заикался! — воскликнул Женька. — Может, это тот самый, который заснят вместе с Синькой? Лешка, ты ведь его видел у Мичмана. Не помнишь, как он разговаривает?
При мне он молчал, — уверенно ответил Пашков. — Но я сбегаю после уроков к Мичману и узнаю.
И еще, — мечтательно проговорил Олег, — мне бы очень хотелось поглядеть вблизи на этого Синьку.
Олежка решил завести себе нового друга, — прыснула Катя. — А то ему с нами скучно.
Естественно, — добавила Таня. — И человек Синька явно хороший, и в картишки будет с кем перекинуться.
Ну! — подмигнул девчонкам Олег. — А больше всего меня пленяют его ботинки.
Учебный день отсидим, а потом я все устрою, — заверил Пашков. — Мичман наверняка знает, где можно Синьку найти.
— Ой, ребята, — посмотрела на часы Катя. — Бежим! Первый урок уже пять минут, как начался!
— Роман сейчас нам покажет, — вихрем устремились к зданию две тысячи первой ребята.
Этот учебный день прошел для них словно в тумане. Даже Моя Длина на истории невнимательно слушала обожаемого Андрея Станиславовича. И когда он спросил ее что-то по теме, долго хлопала глазами.
Андрей Станиславович, с грустью покачав головой, велел Школьниковой садиться и не витать в облаках.
На переменах свирепствовал Женька. Ему приспичило, чтобы Пашков немедленно бежал к Мичману, чтобы выяснить, «заикается тот тип или не заикается», а заодно и найти Синьку. Лешка каждый раз принимался терпеливо растолковывать Женьке, что бежать сейчас к Мичману совершенно бессмысленно, ибо он сам сейчас преет на уроках в своей шестьсот десятой. Но Женьку и это не останавливало. Так как шестьсот десятая находилась всего лишь в конце Портняжного переулка, долговязый мальчик немедленно потребовал, чтобы Пашков несся туда. Тут Лешка не выдержал и от души врезал Женьке.
Ты чего, совсем? — оторопел тот.
Извини, нервы, — развел руками Пашков. — Но ты сам виноват. Нельзя так приставать к людям, когда они находятся в стрессовой ситуации.
Действительно, Женька, прекрати! — воскликнули остальные. — А то доведешь нас, и мы совершим какую-нибудь непростительную ошибку.
Молчу, молчу, — наконец смирился со своей участью тот.
Сразу после конца уроков Пашков понесся к Мичману. Остальные ждали в квартире Олега. Пашков явился лишь через час. За это время друзья, по выражению Женьки, «на нервной почве» почти полностью опустошили холодильник Беляевых.
Заикается! — прямо с порога сообщил Пашков. — Кличка Жила!
Приятная кличка, — похвалила Катя. — Сразу чувствуется, что тоже хороший человек.
— Кличка — от фамилии, — объяснил Пашков. — На самом деле он Генка Жилин. Его в прошлом году из шестьсот десятой вышибли за неуспеваемость. А Синька к рукам прибрал. Теперь Жила у него — верная «шестерка». Раньше Генка у себя в классе чуть ли не в дураках ходил. Зато теперь его боятся. С Синькой ведь никому связываться неохота. Тут Лешка вошел на кухню.
— А чего это вы тут делаете?
Едим, — торопливо выудил из банки последний маринованный огурец Женька.
Верней, уже все съели, — глянула на пустой стол Таня.
Хороши друзья, — обиделся Пашков. — Я бегал, бегал, можно сказать, истратил почти последние жизненные калории, а вы мне даже крошки хлеба не оставили.
Погоди ты со своей крошкой! — перебил Олег. — Ты выяснил, как нам на Синьку взглянуть?
Я все выяснил, — засунув голову в беляевский холодильник, отозвался Пашков. — О! Банка сардин в двери завалялась, — продемонстрировал он окружающим свой трофей. — Гони, Олег, консервный нож.
Слушай, я тебя сейчас убью этими сардинами! — заорал Олег. — Отвечай, как увидеть Синьку.
Кстати, у него теперь другая кликуха, — уже умудрившись открыть сардины, сообщил Пашков. — Козырь.
Простенько и со вкусом, — фыркнула Катя. — А главное, соответствует любимой профессии.
Кстати, у Синьки, верней, у Козыря, еще одна правая рука имеется. По кличке Грымза.
Как это еще одна правая рука? — усмехнулся Олег.
Ну, верней, Грымза правая рука, а Жила — левая, — уточнил Пашков.
Олег с минуту молчал, в задумчивости прислонившись к дверному косяку. Затем медленно начал:
Помните, тетя Катя рассказывала: второй постоянно шпынял третьего. А третий заикался. Значит, третий был Жила, а второй, похоже, тот самый Грымза. Если кличка и впрямь соответствует характеру.
Соответствует, — подтвердил Пашков. — По словам Мичмана — склочный парень.
А где же был Богданов? — уставился на друзей Женька.
Выходит, Богданова не было, — пожал плечами Олег. — Лешка, ты мне так и не ответил, где этот Синька-Козырь?
Пока сидит дома, — отвечал Лешка. — А через час уйдет. Ему Мичман прямо при мне позвонил.
Значит, уже не через час, — сказал Темыч.
Пошли в темпе, — кинулся в переднюю одеваться Олег. — Лучше поторчим возле Синькиного подъезда. Нельзя нам его упускать.
Это точно — отпихнув Олега от вешалки, первым схватил свою куртку Женька.
Вскоре друзья уже прогуливались возле дома номер восемь по Большой Спасской. Ожидание было мучительным.
А что нам, собственно, на этого Козыря — Синьку любоваться? — наконец спросил Темыч. — Думаю, зрелище не из приятных.
Во-первых, мы знаем от Екатерины Тимофеевны, что «первый» должен быть ростом примерно с Женьку, — напомнил Олег. — Так что пусть Женька, как только Синька возникнет, постарается подойти как можно ближе к нему.
Так сказать, для сравнительного анализа, — вставила Катя.
Пашков, гони сигарету, — потребовал Женька.
Ты же не куришь, — удивился Лешка.
Ив дальнейшем не собираюсь, — заверил Женька. — Я просто попрошу Синьку, чтобы дал прикурить.
Пошлет он тебя подальше, — не сомневался Пашков.
От меня не убудет, — взмахнул сразу двумя руками Женька. — Все равно он хоть на минуту, да остановится, и вам станет ясно, одного мы с ним роста или нет.
Мыслишь правильно, — улыбнулся Олег. — А я подойду вместе с Женькой и погляжу на ботинки. Думаю, у меня хватит времени, пока Синька будет посылать Женьку.
Козырь! Козырь! — покачала головой Катя. — Не уважаешь ты, Олежка, серьезных людей.
— Ну извини, — отозвался тот.
Дверь подъезда резко распахнулась. Похоже, ее отворили пинком ноги.
Синька, — шепнул Пашков.
Женька, вперед, — скомандовал Олег.
Тот, сжимая в пальцах сигарету, устремился к вышедшему из подъезда парню. Олег последовал за Женькой.
— Эй! — крикнул долговязый мальчик.
Синька смерил его презрительным взглядом.
Чё те? — осведомился парень пониже, вышедший из подъезда следом за Синькой.
Прикурить, — не оробел Женька.
— От б-башки с-своей п-прикури, — сплюнул на мостовую «шестерка».
— Ой, Серега! — нашелся Женька. — Ты меня не узнал, что ли?
Синька молча уставился на неожиданного знакомца.
Ты же в две тысячи первой учился, — следя краем глаза за Олегом, продолжал Женька. — А я еще учусь. В десятом «Б», бывшем «В».
Привет, коллега, — неожиданно осклабился Синька-Козырь. — Эй, Жила, — даже не удостоил он взглядом своего спутника. — Дай пацану прикурить.
Жила вытащил зажигалку и, чиркнув, сунул под нос Женьке.
— П-пацан, п-повезло т-тебе.
Женька неловко прикурил, попробовал лихо затянуться, но с непривычки закашлялся.
— С-слабак, — констатировал «шестерка».
Синьки и семенящей походкой удалился следом за уходящим шефом. Женька, брезгливо выкинув сигарету в кусты, повернулся к Олегу:
— Ну, чего у нас там на ногах?
— То самое, — очень серьезно ответил Олег. — Видимо, это у него любимые ботинки.
