Альфред Вайденманн - Багажная квитанция №666
Оуверсиз-младший вылез из машины и пожал множество протянутых рук. Джимми оставался за рулем, он только приветственно поднял руки и засмеялся.
Привет, Шериф! — вдруг крикнул Френсис. Обнаружив среди ребят Эмиля Шлоттербека, он подошел к нему и положил руку ему на плечо.
Привет! — сияя, отвечал Шериф. Он был очень доволен, что американец вот так запросто, на глазах у всех, обращается к нему как к старому знакомому.
А это Адмиральша, — заметил Петер. Фанни Куленкамп тем временем протиснулась вперед.;
I am very glad to see you![26]— пропищала она. В конце концов, не зря же она второй год изучала английский.
Hi![27] — сказал Френсис и отвесил Фанни глубокий поклон.
You have a very nice car[28], — пропищала Адмиральша, с интересом рассматривая "кадиллак",
Не старайтесь, сударыня, — ухмыльнулся Шериф. — Он понимает по-немецки!
Но гораздо вежливее разговаривать с иностранцем на его родном языке, — пропела Адмиральша. — Если, конечно, можешь. — При этом, слегка склонив голову набок, она одарила юного американца улыбкой кинозвезды.
Женщины иногда такие дуры! — пробурчал Шериф и, качая головой, пошел в спортзал.
Адмиральша взмахнула льняными локонами, и мальчишки заухмылялись. Потом все пошли в раздевалку.
Петер дал Френсису свои запасные черные трусы, а папаша Куленкамп нашел пару подходящих спортивных туфель. Пока разминались со скакалкой и у мешков с песком, было незаметно, что юный Оуверсиз никогда не занимался боксом. Но когда они с Петером забрались на ринг, обнаружилось, что у него нет ни опыта, ни сноровки. И тем не менее он все время атаковал, выказывая хорошую спортивную подготовку.
Кто это? — спросил господин Винкельман, который как раз в этот момент тихо вошел в зал и сел рядом с ребятами на скамейку.
Это некий мистер Оуверсиз, — объяснил Шериф и вкратце рассказал все, что знал о Френсисе.
Тем временем двое на ринге уже начали третий Раунд.
— Во всяком случае, он не из пугливых, — сказал господин Винкельман.
Действительно, Френсис атаковал снова и снова. Ловко уклоняясь от ударов Петера, сам он молотил обоими кулаками во все стороны. Правда, недолго. Он был остановлен и оттеснен. При этом Петер изо всех сил старался колошматить юного американца не слишком сильно.
Время! — крикнул папаша Куленкамп, подошел к Френсису и помог ему снять перчатки. — Неплохо! Полгода тренировок, и все будет отлично!
Вы очень любезны, — поблагодарил Френсис и спрыгнул с ринга.
Тут к нему подошел Винкельман.
Очень рад, что ты пришел к нам! Если хочешь, можешь приходить, когда будет желание. Кстати, добрый вечер, "асторианцы"!
Добрый вечер, господин Винкельман! — закричали юные спортсмены.
Итак, в субботу итоговый матч! — напомнил господин Винкельман. — И хотя мы почти уверены, что выиграем у "Виктории-93", тем не менее звание чемпионов будет у нас в кармане только тогда, когда мы повесим в нашем зале венок победителей! Кстати, на заключительные соревнования всегда приходит пресса и даже радио. Так что давайте сделаем все, чтобы не опозориться! — Господин Винкельман потер руки как бы в предвкушении победы и сел на скамью.
Не опозориться… — повторил Петер, словно перед ним стоял главный портье Крюгер собственной персоной. — Ладно, до послезавтра! — крикнул он и вместе с Френсисом и Шерифом выбежал во двор. Джимми сигналил уже второй раз.
Пока-пока! — помахала рукой Адмиральша, и "кадиллак" мистера Оуверсиза выехал со двора на улицу. Сначала доставили домой Шерифа, потом поехали в сторону сортировочной станции.
В котором часу будить завтра ваше величество? — спросил Петер.
Думаю, в восемь, — ответил Френсис, откидываясь на мягкую спинку, как настоящий генеральный директор.
Очень хорошо! — поклонился Петер и похлопал Джимми по плечу. — Сейчас следующий поворот направо, позвольте вас попросить!
Теперь настала очередь Джимми поклониться, что он и сделал, обнажив при этом свои сверкающие белые зубы и повторив в тон Петеру:
— Очень хорошо!
РАДИ СВОЕЙ ФОРМЫ ПЕТЕР СТАНОВИТСЯ БЛАГОРАЗУМНЫМ
На следующее утро, ровно в восемь часов, Петер уже был*перед дверью номера 310. Под мышкой он держал "8-часовую газету" и карту города. Перед дверью стояли почищенные туфли Френсиса. Петер подхватил их, поправил свою красную куртку и постучал. Сначала в наружную дверь, как учил его парнишка с оттопыренными ушами. Никаких звуков. Тогда Петер открыл дверь и оказался перед второй, внутренней. И. постучал снова.
— Come in![29]—раздался голос Френсиса. Петер вошел, закрыл за собой дверь и остановился.
Доброе утро, мистер Оуверсиз! Надеюсь, вы хорошо провели ночь? Если позволите, вот ваша обувь, а также свежая утренняя газета. Будут ли у вас еще какие-нибудь пожелания?
Чтобы ты поскорее начал вести себя нормально, трещотка! — буркнул Френсис. Он, как факир, сидел по-турецки на кровати в пижаме и жевал апельсин.
Мистер Оуверсиз-младший не должен брать пример с Шерифа. Выражение "трещотка" вы могли заимствовать только у него! — заметил Петер и поставил ботинки возле двери ванной.
Тут в него запустили подушкой, потом еще одной, после чего Френсис налетел на него сам, и в мгновение ока Петер лежал на пушистом ковре на обеих лопатках, а Френсис, стоя на коленях, склонялся над ним.
Ты помнешь мне форму! — взмолился Петер.
А ты будешь вести себя разумно? — спросил Френсис и скрутил Петеру руки.
От нас требуют всегда быть вежливыми и позволять гостям делать все, что они пожелают, — простонал Петер. — Но это уже слишком, мистер Оуверсиз!
Скажи только, что будешь благоразумным! — невозмутимо заявил Френсис и, усевшись Петеру на живот, продолжал выкручивать ему руки.
Форма! — снова напомнил Петер.
Правильно! Вот ради своей формы и веди себя разумно!
Согласен, — прошипел Петер, — но только ради формы!
О'кей! — воскликнул Френсис и вскочил на ноги. Протянув Петеру руку, он помог ему подняться. — Доброе утро!
Доброе утро, — ухмыльнулся Петер.
Они сели рядом на край кровати и стали жевать апельсины на пару.
Между прочим, — сказал вдруг Френсис, — вчера в спортзале ты спокойно мог отправить меня в нокаут, если б захотел.
Возможно. Надеюсь, что, несмотря на это, ты спал хорошо?
Дело в том, что на самом-то деле я еще никогда в жизни не боксировал, — признался Френсис и стал внимательно рассматривать свою ядовито-зеленую, в крупный розовый горошек пижаму. — Вообще-то бокс меня совершенно не интересует.
Ну и отлично! — успокоенно отозвался Петер. — Тогда тебе должно быть все равно.
Но Френсису было вовсе не все равно, и он не собирался отставать от Петера.
Ты имеешь представление об игре в крикет?
Ни малейшего! — Петер взял еще один апельсин.
В багаже, который остался в камере хранения на вокзале, мои биты, — сказал Френсис и выразительно посмотрел на Петера. — Хочешь попробовать?
Боюсь, тебе будет скучно со мной играть.
Значит, решено: будем играть в крикет! — вскочив, воскликнул Френсис. Его сразу как подменили.
Вот оно что, — сообразил Петер. — Ты, наверное, здорово силен в крикете?
Пожалуй. А что, ты уже отказываешься?
Если это поможет тебе вернуть душевное равновесие, — сказал Петер, — я к твоим услугам.
А потом займемся боксом, — пообещал Френсис и стал рыться в ящике письменного стола. — Вот багажная квитанция. Я сейчас черкну пару строк папе, а ты тем временем вместе с Джимми доставишь багаж. Потом вместе позавтракаем и начнем играть. Согласен?
Согласен, — ответил Петер.
Шестьсот шестьдесят шесть, смешно выглядит — три шестерки подряд!
Уже выходя, Петер остановился, поклонился и сказал:
— Я постараюсь побыстрее, мистер Оуверсиз!
Раз! В него полетела подушка.
Но Петер был уже в коридоре.
БАГАЖНАЯ КВИТАНЦИЯ № 666
Петер стоял у подъезда и оглядывался.
Что ищешь? — спросил швейцар Краузе.
"Кадиллак" мистера Оуверсиза.
Он сейчас в гараже, его моют. Если надо поторопить, я позвоню. А так он прибудет через полчаса.
Спасибо, господин Краузе, — сказал Петер. Немножко подумав, он вернулся за багажной тележкой.
У входа в здание вокзала Шериф и Карлос трудились вовсю и даже не заметили Петера, когда он с тележкой проходил мимо них. В это время прибывали первые поезда дальнего следования. В камере хранения было много народу, в основном туристические группы. К счастью, большинство толпилось у окошка приема багажа. На выдаче было спокойнее.
Что у тебя? — спросил служащий, выдававший багаж, и взял протянутую квитанцию.
Чемодан, — ответил Петер.
У нас тут тридцать два стеллажа и снизу доверху сплошь чемоданы! — буркнул служащий. — Ты хоть знаешь, когда он был сдан?
