Лев Давыдычев - Руки вверх! или Враг №1
Перво-наперво надо было решить, какие сообщения посылать в «Гроб и молнию» и что делать со Стрекозой. Сколько времени можно держать её в мешке!
— Да вы в клетку её! — посоветовал Батон. — Пользы от неё вам никакой. Она ни слова не выдаст. А при первом удобном случае кого-нибудь загрызёт. А генералу Шито-Крыто, ни дна ему ни покрышки, чтоб лопнул он от злости, я послал бы такое сообщение: «Попались мы, голубчики, из-за вашей любимой пакостницы Стрекозы. Чувствую себя прекрасно. А вам всем скоро будет крышка». И подпись: «Батон, бывший генерал, ныне счастливый человек». Но если вы, господин полковник, хотите доконать Шито-Крыто, попробуйте связаться с офицером Лахитом. Это проныра, каких свет не видел. Кого угодно обведёт вокруг пальца и оставит с носом. Обожает денежки.
— Как с ним связаться?
— А что я буду за это иметь?
— А что вам надо?
— Ещё, по крайней мере, два матраца.
— Договорились.
— Очень мерсибо. — Батон весь расплылся в счастливой улыбке. — Я намекну ему, что мы попались, но что я ни о чём не жалею, попрошу, чтобы он принял одного важного гостя, который даст ему возможность неплохо подработать.
— Деловой разговор, — насмешливо одобрил полковник Егоров. — То, что мы сообщим Лахиту, не станет известно его шефу?
— Ни в коем случае.
— В чём гарантия, что он не подведёт нас?
— В подлости. Лахит — проныра не только по специальности, но и по призванию. У него душа проныры, ум проныры, организм проныры. Ему необходимо проныривать, то есть обманывать, куда-то пролезать, кого-то запутывать, кого-то подводить. А вы ему даёте возможность ещё и подзаработать. Когда-нибудь он вас, конечно, предаст, но не сразу. Постарайтесь успеть сделать то, что вам требуется, побыстрее.
— Матрацы вы получите сегодня же. Диктуйте текст сообщения Лахиту.
Текст получился такой:
«Имеем трещину. Питаюсь манной кашей. Привыкла. Ждите дорогой весточки. Ваша до гроба и молнии Стрекоза».
— Лахит всё поймёт, — сказал Батон. — С его помощью вы разделаетесь с Шито-Крыто почти запросто. Но ловите момент, когда Лахиту станет выгодно продать вас.
Отпустив Батона, полковник Егоров проглотил несколько таблеток, порошков, пилюль, выпил капли из трёх флаконов и одной бутылочки и спросил дежурного:
— Что госпожа Стрекоза поделывает?
— В мешке, как обычно. Выпускать нельзя: кусается и царапается, спасу нет.
— На что реагирует положительно?
— Изредка на фруктовку. Пищи почти не принимает.
— Отправьте вот это сообщение по одиннадцатому радиоканалу. Об ответе доложить немедленно, где бы я ни был.
— Есть, товарищ полковник. Из больницы звонили, требовали, чтобы вы…
— Спасибо, спасибо. Идите.
Голова болела непрестанно. А работать надо было именно головой. Нельзя же сидеть сложа руки или лежать в больнице и ждать-гадать, что там замыслил генерал Шито-Крыто. Ведь задание Стрекозы неизвестно, удалось только определить, что она должна была уничтожить ЫХ-000 и что-то (а что?) сделать с Толиком Прутиковым.
Из главного управления советуют: не торопитесь, не спешите, поможем, подскажем. Но полковник Егоров чувствовал, что медлить нельзя.
— А если… отпустить Стрекозу? Что она будет делать без рации, без денег, без документов, без оружия? Может быть, она всё-таки попробует выполнить задание? Тут мы его и узнаем.
— Товарищ полковник, сообщение от Лахита.
Лахит ответил так:
«Рад за вас. Питайтесь манной кашей. Я её тоже обожаю. Жду дорогой весточки. Лахит».
— Всё понятно! — весело сказал полковник Егоров, — Вызовите к восемнадцати ноль-ноль оперативную группу. А сейчас ко мне Батона.
Батон явился заспанный; сев в кресло, шесть раз сладко зевнул, три раза с хрустом потянулся. Он прочитал сообщение, ещё раз сладко зевнул, ещё раз потянулся, но уже без хруста, сказал:
— Он согласен. Можете посылать к нему человека. Входной пароль: перекос карбюратора. Отзыв: хабанера, гулливера, чок.
— А пароль для выхода?
— Он меняется три раза в сутки. К Лахиту обращаться по этому вопросу не имеет смысла. Теперь он согласен иметь дело только с человеком, который прибудет от вас, и только на месте.
— Господин бывший генерал! — сказал полковник Егоров. — А если мы пообещаем вам свободу, вы окажете нам ещё одну услугу?
— Не нужна мне никакая свобода! — испуганно вскрикнул Батон. — На что мне она? Мне и так у вас нравится. У меня нет никаких претензий. Я всем доволен. Готов вам во всём помогать, но только лёжа,
— А если я переведу вас в карцер?
— За что, господин полковник?! Ах, да! Я забыл, что я у вас, так сказать, в плену. Простите, забыл. Слушаю вас.
— Что будет делать Стрекоза, если ей, предположим, удастся убежать?
— Сначала она сделает всё, чтобы попытаться выполнить задание. Жизнью она не дорожит нисколько, поэтому будет действовать нагло, напролом.
— Почему она интересовалась Толиком Прутиковым?
— Вероятнее всего для того, чтобы обезвредить его. Или завербовать. Шито-Крыто очень злобен. И мстителен. Вполне возможно, что он просто решил расплатиться за провал диверсионной группы «Фрукты-овощи» и в то же время испытать в деле первого шпиончика.
— А если я предложу вам сбежать вместе со Стрекозой?
Выражение лица Батона стало таким кислым и страдальческим, словно он раскусил гнилой лимон. Батон в страхе забормотал:
— Она же меня изуродует. Её опасно выпускать. Она же улизнёт. Её никому не поймать. Нет, нет, я отказываюсь! Лучше карцер! Я сидел в клетке на площадке молодняка и то не умер! Поймите и пожалейте меня, господин полковник! Я готов делать для вас всё, что угодно, но только лёжа!
— Лёжа? — переспросил полковник Егоров. — А что, если действительно лёжа? А? Предположим, вы лежите и умираете…
— Как — умираю! Уже?!
— Я сказал «предположим». Вы лежите, умираете и просите привести к вам вашего командира — младшего сержанта Стрекозу, Вы хотите проститься с ней перед смертью и кое-что ей посоветовать. Мы придумаем, что именно вы ей посоветуете перед своей якобы смертью.
— Страшно. Но я согласен. Лёжа я согласен на всё.
Батона увели, а полковник Егоров опять проглотил несколько порошков, пилюль и таблеток, запил их каплями и с завистью подумал, что хорошо бы ему сейчас часика на три прилечь…
— Соедините меня с доктором Азбарагузом, — попросил он дежурного и вдруг сквозь плотную тупую боль в голове уловил ясную мысль: Стрекозу надо познакомить с Толиком Прутиковым. Интересно, что она с ним будет делать?
— Товарищ полковник, доктор Азбарагуз уехал в Дом политического просвещения читать лекцию «Взрослый человек как результат развития ребёнка».
— Я туда.
— Оперативная группа в сборе.
— Пусть будет наготове. Стрекозе сообщите, что Муравей серьёзно заболел, настолько серьёзно, что, может быть, скоро умрёт. В Доме политпросвещения я буду в зале у крайнего правого входа.
В машине полковник Егоров пытался отдохнуть, пытался хотя бы закрыть глаза, но что-то тревожило его, словно он ехал не на лекцию, а на опасное задание.
Глава № 36
Лекция «Взрослый человек как результат развития ребёнка» и первые реплики из зала
(Главы № 36 и 37 написаны специально для взрослых, дети их могут не читать. (Примечание автора.))
Зал Дома политического просвещения был не просто переполнен, а ПЕРЕПЕРЕполнен. Полковнику Егорову пришлось стоять сжатым со всех сторон возбуждёнными, напуганными бабушками и дедушками, насторожёнными папами и мамами. Много было детей, но они как-то попрятались среди взрослых.
Психоневропатолог и учёный Моисей Григорьевич Азбарагуз долго пережидал гул зала и заговорил лишь тогда, когда гул этот утих.
— Меня не удивляет тот факт, — начал учёный, заметно волнуясь, — что на мою лекцию собралось такое значительное количество заинтересованных лиц. Дело здесь, конечно, не в моём более чем скромном имени, а в самой теме лекции. Итак, взрослый человек как результат развития ребёнка. Разработке этой трудной и благороднейшей в своей неблагодарности теме я посвятил всю свою научную сознательную жизнь. Как всякое научное открытие, работа моя встретила не только поклонников-сторонников, но и немало разнообразных противников.
Приступаю к изложению своих научных взглядов на ребёнка.
У некоторых из нас, родителей, а особенно у бабушек и частично у дедушек, неверный, ненаучный и, в конечном итоге, вредный для ребёнка взгляд на ребёнка.
Примерно ползала возмущённо прогудело.
— Мы всё время забываем, — повысил голос Моисей Григорьевич, — что ребёнок, пусть самого незначительного возраста, это уже человек и в недалёком будущем — взрослый человек. И если вы зададите мне вполне резонный вопрос: откуда берутся плохие люди, — я очень логично отвечу: в основном из плохих детей. Из Петеньки-лапушки образуется бандит с большой дороги, из Марусеньки-кисаньки, извините, опытная мошенница, из Васюленьки — крупнейший бюрократ и так далее. Я чуть-чуть сгущаю краски, но лишь для того, чтобы яснее выразить мысль. А кто всеми силами, сам того не замечая, иногда стремится к тому, чтобы дети выросли плохими?
