Ирина Медведева - Гел-Мэлси и Бог-Ягуар
Экс-президент окинул взглядом шлюпку. Все люди и животные были на месте. На яхте никого не осталось.
— Скорее плывите к берегу, — крикнул он, бросаясь в воду.
Когда Сын Водосвинки выволок на песок заливающуюся слезами Голубую Ящерицу, "Мария-Луиза" уже исчезла. Там, где недавно покачивалась над волнами гордая красавица-яхта, остались лишь бескрайняя водная гладь.
* * *
В вытащенной на мелководье шлюпке заворочались приходящие в себя Чучу Картавый и Нецталькойотль.
— Крысы! Меня искусали парализующие крысы! — горестно простонал Чучу.
— Ты же утверждал, что это лишь фантазии Дюпура, — ядовито заметил Нетцалькойотль.
Увидев склонившиеся над ним лица индейцев с причудливо расползшимися подтёками подмоченной волнами боевой раскраски, Чучу потряс головой и закрыл глаза.
— Пивка бы… — мечтательно произнёс он.
* * *
— Как ты? С тобой всё в порядке? — бросилась к племяннице Легкокрылая Выпь.
— Оставьте меня! Володя утонул. Я хочу умереть вместе с ним, — сообщила Голубая Ящерица.
Внезапно её охватил неукротимый гнев.
— Ты гнусный нецивилизованный дикарь! — завопила юная индианка, обличающе тыча указательным пальцем в грудь отца.
— Это она у тебя поднабралась такой лексики? — недовольно спросил Сын Водосвинки Легкокрылую Выпь.
— Ты собирался принести его в жертву! — все больше распаляясь, кричала девушка. — Когда Володя увидел тебя, он предпочёл утопиться, лишь бы не попасть в твои руки.
— Ты несправедлива к отцу, — укорила её Легкокрылая Выпь. — Сын Водосвинки поклялся мне, что не причинит Володе никакого вреда.
— Слишком поздно! — разразилась рыданиями дочь вождя. — Теперь уже ничего не исправить!
Утомлённая её воплями, Гел-Мэлси перегнулась через борт шлюпки и постучала по нему когтями.
— Всё в порядке! — тихо сказала она. — Вождь обещал не трогать тебя. Можешь выходить.
— Обернись назад! — мягко произнёс Чёрный Дракон, прикасаясь к плечу Голубой Ящерицы.
Артистическая душа циркача любила эффектные появления на сцене. На этот раз сценой служил белый песок тропического пляжа, а декорациями — высокий прибой, из пены которого он появился подобно Венере Боттичелли. Под мышкой он держал что-то очень тяжёлое, завёрнутое в оранжевый спасжилет.
— Володя! — не веря своим глазам, воскликнула Голубая Ящерица.
— Бог-ягуар! — возопили индейцы, в едином порыве падая ниц.
— Я возвращаю его вам, — с лучезарной улыбкой сообщил циркач.
* * *
— Ты что, так и будешь таскаться за мной, как влюблённая мексиканка? — раздражённо спросил Дюпур Бальдомеро Кортеса.
— Я просто бежал в единственном направлении, где индейцы не могли нас заметить, — так же раздражённо отпарировал Кортес. — Слава богу, что они все как один уставились на эту подвывающую девицу и совсем забыли о нас.
— Чёрт возьми! — воскликнул француз, осторожно выглядывая из-за кустов. — Ты только посмотри! Этот парень, которого мы заперли в чулане, выловил из моря статую бога-ягуара.
— Вот это да! — восхитился Кортес. — Так что, каждый за себя или снова работаем в паре?
Мортимер посмотрел на Бальдомеро с отвращением. Больше всего на свете ему хотелось придушить этого назойливого, как осенняя муха, латиноса, который испортил ему всю игру в самый кульминационный момент. Ничего. Отомстить он ещё успеет.
— Ладно, партнёр. Забудем старые обиды, — лицемерно улыбнулся Дюпур.
ГЛАВА 20
Вивекасвати дает советы
— Ты просто не можешь не согласиться! — решительно заявила Легкокрылая Выпь. — Со стороны амо Ву было очень любезно пригласить тебя и всё племя пипиль погостить несколько дней у него на вилле, а заодно принести жертву богу-ягуару Питао-Шоо и сыграть нашу свадьбу.
— Даже не знаю, возможно ли это, — страдальчески наморщил лоб Сын Водосвинки. — Это идёт против всех правил и традиций. Племя может нас не понять.
— Племя — это мы, — назидательно произнесла Легкокрылая Выпь. — Ты — вождь, я — колдунья. Только мы с тобой устанавливаем законы. А насчёт того, что подобного прецедента не существует, так жизнь тоже не стоит на месте. Pазве когда-нибудь раньше бледнолицый спасал дочь вождя и возвращал народу пипиль похищенную святыню?
— Ну, насчёт спасения ещё можно поспорить, — заметил вождь. — Из-за этого бледнолицего у Голубой Ящерицы совсем крыша поехала. Представляешь, она хочет выйти за него замуж.
— Это любовь, — мечтательно вздохнула служанка. — Вспомни себя самого в её возрасте.
— Я, между прочим, влюбился в свою соплеменницу, — напомнил Сын Водосвинки. — Это ты как ненормальная гонялась за своим безмозглым какчикель. Сама знаешь, что из этого вышло.
— Успокойся, пусть всё идёт своим чередом, — примирительно сказала Легкокрылая Выпь. — По крайней мере, Володя пока не выражал желания жениться.
— Хоть у него есть мозги, и то хорошо, — проворчал вождь. — Но если этот парень проведёт в обществе Голубой Ящерицы ещё одну неделю, то окончательно потеряет способность соображать. Уж я-то знаю свою дочь.
— Лучшее, что мы можем сделать, это не вмешиваться, — заметила индианка. — Иначе ты только подбросишь дров в огонь. Любовь — как сладкий пирог. Если его вырывают у тебя изо рта, он кажется ещё слаще, но стоит тебе им объесться — и тебя начнет воротить от одного его вида.
— Будем надеяться, что у Володи аллергия на сладкое, — вздохнул Сын Водосвинки.
* * *
Володя, вместе со всеми приглашенный на виллу Черного Дракона, пребывал в совершенно растрёпанных чувствах. Безграничное обожание Голубой Ящерицы, её грациозное и сильное тело вызывали в нем совершенно новые, неведомые прежде переживания, пробуждали некие глубинные инстинкты, сопротивляться которым циркачу с каждым разом было все труднее.
Здравый смысл, объединившись с моральными принципами, с раннего детства внушёнными циркачу мамой, до поры, до времени помогал Володе держать оборону и не поддаваться чарам прекрасной индианки. Отравленное здравым смыслом воображение рисовало ему ужасающие картины беспросветного будущего, ожидающего их обоих в случае, если он, Володя, этим инстинктам поддастся.
Или ему придётся показывать свои номера индейцам в тропическом лесу и питаться бананами и корешками, или, что ещё хуже, он вынужден будет увезти прелестную дикарку домой в Москву. Даже если предположить, что Чёрный Дракон по своим каналам ухитрится сделать девушке какие-нибудь документы и поможет ей получить русскую визу, что будет дальше? Он привезёт индианку пипиль в однокомнатную квартиру к маме, которая не говорит даже по-английски. Сейчас его зарплаты с трудом хватает на еду и одежду для него одного. На деньги, обещанные покойным Соломоном Махмудовичем, рассчитывать не приходится. А ведь молодую жену надо будет, как минимум, одеть…
Представив Голубую Ящерицу в травяной юбочке, пробирающуюся босиком по январскому снегу в соседний магазин, чтобы запастись морковкой и капустой, циркач застонал.
— Нет, — решительно произнес он и попытался загнать свои столь неуместные инстинкты поглубже в подсознание.
Инстинкты сопротивлялись. Они намеревались бороться до последнего.
* * *
Голубая Ящерица вплела в волосы орхидею, наклонилась над бассейном, полюбовалась на своё отражение и улыбнулась с видом победительницы. Интуиция, присущая молодым влюблённым женщинам, подсказывала ей, что победа недалеко. Индианка медленно облизнула языком свои чувственные алые губы, чтобы они заблестели ещё ярче.
"Чем дольше добыча сопротивляется, тем слаще победа, — подумала она. — То же самое можно сказать и о любви".
— Отлично выглядишь, — одобрил незаметно подкравшийся Вивекасвати.
— Волшебная крыса! — обрадовалась девушка. — Как хорошо, что ты здесь. Мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить.
Вивекасвати с довольной улыбкой уселся в позу лотоса. Он предчувствовал, что разговор будет долгим.
— Слушаю тебя, дочь моя, — тоном католического священника произнес он.
* * *
Чёрный Дракон, Володя и все детективы за исключением бандикоты расположились в увитой плющом беседке.
— Pасскажи ещё раз, как получилось, что ты сбежал в джунгли, — попросила циркача Гел-Мэлси.
Володя, поежившись при воспоминании о пробитом пулями теле импресарио, вновь поведал о нападении на кабаре.
— Значит, ты уверен, что бандиты искали именно тебя? — спросил Чёрный Дракон.
— Они искали того, кто ездит на велосипеде и жонглирует, — сказал Володя. — Выступление на велосипеде было только у меня. Значит, это я был им нужен.
