Моя безупречная жизнь - Вун Ивонн

Пока Линда нас инструктировала, я следила за отражением Люс в оконном стекле напротив. Она листала копии, а затем вдруг сунула самую нижнюю страницу из стопки себе в сумку. Видимо, думала, что никто в этот момент за ней не наблюдает.

Мне пришла в голову мысль. Что если Люс, как и я, – случайный свидетель? Возможно, она нашла в доме Логана некую улику, которая навела ее на мысль, что он замешан в какой-то грязной истории. Наподобие той, что случилась между ее отцом и богатым учеником несколько лет назад. Переполненная ненавистью к Логану, к школе Святого Франциска, ко мне, она потянула за эту ниточку и принялась постепенно распутывать клубок тайн.

В конце концов зацепки привели ее сюда, а значит, она уже знала, что «Светлое будущее» – лишь прикрытие.

Может быть, имело смысл откровенно с ней все обсудить? Мы вдруг оказались по одну сторону баррикад и, значит, могли бы поделиться друг с другом важной информацией. Я была бы рада снова начать разговаривать с ней, довериться ей и знать, что она доверяет мне. Тревожила только одна мысль.

Три велел мне проследить за Люс, а не объединиться с ней. Наверное, на это были свои причины, и, пока я не выясню, что к чему, мне не стоит ей открываться.

Перед тем как выйти, Линда кивнула Люс:

– Есть минутка? У меня для тебя еще две коробки в другой комнате.

– Конечно. – Люс с трудом выдавила улыбку и последовала за Линдой по коридору.

Как только они отошли подальше, я кинулась к сумке Люс.

– Что ты делаешь? – прошипел Джеймс.

У меня не было ни малейших сомнений в том, что мы с Люс устроились сюда с одной и той же целью – найти доказательства. И сейчас мне представилась единственная возможность выяснить, что же ей удалось откопать.

Я открыла сумку и вытащила копию, которую спрятала Люс. Я ожидала увидеть нечто сенсационное, нечто обескураживающее. Но это было обычное письмо с предложением о сотрудничестве репетитору по имени Колин Грэм. Странно. Почему из всех документов, которые здесь хранятся, Люс взяла себе именно этот?

В коридоре послышались шаги. Я быстро сфотографировала листок на телефон, запихнула его обратно в сумку и вернулась к каталожному шкафу.

С наигранным энтузиазмом я принялась перебирать документы в коробке и тут же почувствовала на себя внимательный взгляд Люс. Когда она снова занялась копированием документов, я открыла верхнюю папку в стопке. Внутри было дело пожилой пары спонсоров – их личные данные, несколько пометок о хобби и список пожертвований. Ничего особенного, мне лишь стало любопытно – жертвовали ли они деньги на реальную благотворительность или добровольно спонсировали мошенников. Я просмотрела страницы, чтобы выяснить, сколько они перечислили. Пятьсот долларов. Сумма слишком незначительная. Я закрыла папку и поставила ее в каталожный шкаф.

В другом конце комнаты, возле ксерокса, раздалось постукивание. Это Люс, стоя в наушниках, отбивала ногой такт песни. Интересно, слушает ли она ту же самую музыку, что и раньше, или же навсегда распрощалась с прошлой версией себя?

Я открыла ящик и принялась перебирать файлы, пока не нашла нужное имя. В отделении на «Р» стояла папка, подписанная «Рорк». Я аккуратно достала ее, сделав вид, что тянусь за другим делом.

Внутри оказалось множество скучных бумаг. Я пролистала их, пока не дошла до списка пожертвований. «Натан и Гейл Рорк» – гласила надпись. Далее шли их личные данные, заметки об увлечениях. В графе «Дети» было указано одно имя – Эван.

Я выдохнула. Мы с Джеймсом не ошиблись. «Дело Рорка» имело отношение к ученику нашей школы. Я просмотрела страницу, но не нашла никакого упоминания о Джорджтаунском университете или о каких-либо оказанных услугах. Единственное, что привлекало внимание, – это сумма пожертвования. Пятьдесят тысяч долларов.

Ну очень большая сумма. Поскольку мама много работала с благотворительными организациями, я знала, что за столь крупное пожертвование фонд дарует особые привилегии. В качестве благодарности спонсор обычно получает почетное место на благотворительных вечерах и других мероприятиях, стеклянный кубок за особые заслуги перед обществом или же акцию в его честь.

Я сфотографировала страницу и убрала дело на место, а затем отыскала папку «О’Хара». Дело Логана. Внутри лежали такие же скучные документы – информация о родителях, данные, увлечения. Никаких упоминаний о двойниках, близнецах или дублерах. На последней странице сумма пожертвования – шестьдесят пять тысяч долларов.

Еще больше, чем у Рорков. Конечно, родители Логана были чрезвычайно богаты, но пожертвовать такую сумму фонду, о существовании которого большинство людей никогда и не слышало, – по меньшей мере странно.

Мои мозги лихорадочно заработали. Что, если с фондом сотрудничали не только Эван и Логан, но и другие ученики школы Святого Франциска? Я сфотографировала страницу и принялась рыться в файлах, отыскивая знакомые имена.

На Кита папки не было, на Рут – тоже, а на Мэриан – была. И на Сесиль, и на Аналису. Я сфотографировала их все и собиралась продолжить поиски, как вдруг возле моего уха раздался голос:

– Что ты делаешь?

У меня душа ушла в пятки.

Рядом стояла Люс. Из болтающихся на шее наушников гремел тяжелый рок.

– Ничего.

Она склонилась надо мной и вытащила файл из ящика.

– «Э» стоит вон там, – сказала она, взглянув на название папки в моей руке. В ее голосе звучал вызов.

– Спасибо, – ответила я. – Я еще только учусь.

– Это должно быть где-то зафиксировано, – сказал Джеймс, когда я показала ему фотографии с суммами пожертвований. Он был разочарован тем, что мне так и не удалось найти никаких вещественных доказательств, хотя и пытался это скрыть. – Может, там есть другой ящик? Запертый?

Я наморщила лоб, пытаясь вспомнить, и притворно ахнула:

– Ну конечно! Там был ящик с табличкой «Совершенно секретно»! Думаешь, мне стоило проверить его?

Был вечер, мы только закончили работу и сидели на скамейке возле набережной. Джеймс захватил с собой две булочки с черной фасолью, которые приготовила его мама, – мои любимые. Я уже сто лет их не ела, но сейчас никак не решалась приняться за свою. Вместо этого положила булочку в бумажном пакетике себе на колени, опасаясь, что, откусив кусочек, мысленно перенесусь в прошлое, к Джеймсу домой, в гостиную, куда еще не готова была вернуться.

Джеймс, не обращая внимания на мой сарказм, продолжал листать фото у меня в телефоне.

– Обязательно должно быть что-то в этих папках. Просто мы не видим.

Я вспомнила слова Пита Ласки: «Как можно вести дела без списка?»

– У всех есть какая-то система, – сказала я. – Даже у тех, кто занимается подпольным бизнесом.

– Тот факт, что несколько родителей учеников школы Святого Франциска сделали такие крупные пожертвования, говорит сам за себя, – заметил Джеймс. – Размеры сумм уже вызывают подозрение.

– Да еще и Люс устроилась в фонд, – вставила я.

Я склонилась над телефоном вместе с Джеймсом, но тут же мой взгляд упал на его шею – на ее плавный изгиб, напоминающий ствол молодого дерева. Что я почувствую, если прикоснусь к ней, если придвинусь к нему почти вплотную?

– Погоди, – сказал Джеймс.

Он увеличил одну из фотографий.

– Что там?

Джеймс не ответил, вместо этого открыл следующий снимок и тоже увеличил его.

– Странно, – пробормотал он. – Ты заметила, что каждый спонсор классифицирован? Бронза, Серебро, Золото, Плющ. Вроде, ничего особенного, да? Множество фондов разделяют спонсоров на группы. Бронза – самые мелкие пожертвования, серебро – побольше, золото – для особо крупных сумм. Но что значит «плющ»?

– Еще больше, чем у золота? – предположила я.

– Ты думаешь? Но нет. Многие люди из группы плюща пожертвовали меньше денег, чем из группы золота. Так что же означает плющ?

– Плющ, – прошептала я. – Университеты Лиги плюща [10]. – Я уставилась на Джеймса, чувствуя, как колотится мое сердце. – Но это же слишком очевидно.