Филип Пулман - Галерея восковых фигур
Дейзи почувствовала, что у неё по спине бегают мурашки, как если бы за шиворот забрались и пустились в пляс мышки. Она даже слышала звуки, словно где-то в комнате скребётся мышь. Как неудобно! Она понадеялась, что мистер Хорспат ничего не заметил.
* * *Всё это время близнецы занимались подготовкой к тому, как Дик пустит в ход любовный секрет Орландо. Ничего не зная о визите мистера Хорспата к Миллерам, они уговорили Дика незаметно пробраться в маленький палисадник Миллеров и влезть в окно, как это делают влюблённые в пьесах. По вечерам Дейзи частенько сидела в гостиной, и Дик мог признаться ей в любви, не опасаясь, что его прервут.
И вот, очень-очень осторожно и тихо Анджела подняла створку окна и развела в стороны густые пальмовые листья, мешавшие обзору.
— Смотри, — прошептала она, — вон её рука на спинке дивана. Всё, что ты должен сделать, это схватить её и покрыть пламенными поцелуями.
Дик, дрожа от решимости, шагнул вперёд тихо, как мышь. Он видел руку там, где ему указала Анджела, — мягкую, узкую, бледную руку. Она могла принадлежать только Дейзи. Он близок к победе!
— Давай! — прошептала Анджела.
Дик кивнул, вдохнул полную грудь воздуха, зажмурился и схватил руку.
В том, что произошло вслед за этим, никто так ничего и не понял.
Во-первых, пальма в горшке опрокинулась с невероятным грохотом.
Потом Дейзи завизжала от страха.
Потом мистер Хорспат испуганно вскочил и, разинув рот, уставился на свою правую руку, которую покрывал жгучими поцелуями Дик с крепко зажмуренными глазами.
Прежде чем кто-то успел что-нибудь сказать, Дик (который считал про себя поцелуи) дошёл до двенадцатого пламенного поцелуя и прижал руку мистера Хорспата к сердцу.
— Я люблю тебя! — проревел он. — Ты выйдешь за меня замуж?
— ЧТО? — завопил мистер Хорспат.
Дик открыл глаза.
У него отвалилась челюсть.
Он поочерёдно рассмотрел мистера Хорспата, Дейзи, опрокинутую пальму, свою собственную руку, всё ещё сжимавшую руку мистера Хорспата. Потом отбросил её, словно его ударило током.
— Ах ты, змей подколодный! — заорал он и ударил мистера Хорспата прямо в нос.
Анджела с Зерлиной громко подбадривали его.
— Давай, Дик! — кричали девчонки. — Стукни его ещё разок!
Мистер Хорспат, вереща, схватился за нос, и с этой минуты события вышли из-под контроля, как впоследствии близнецы рассказывали Бенни и Громобою.
Никто не знал, что в это время мимо проходил П.С.Джеллико и услышал шум, нарушавший мирную картину вечера. Он засвистел в свой свисток и вломился на сцену, загромоздив собой помещение.
Мистер и миссис Миллеры тоже услышали шум, несмотря на горячую дискуссию по поводу выходки с огурцом, и поспешили увидеть, что происходит в гостиной.
Они обнаружили там мистера Хорспата, пытавшегося утереть разбитый нос, спрятавшись за спиной Дейзи, и разъярённого Дика, силившегося достать его своими увесистыми кулаками.
— Выходи и будем биться, ты, кучерявый проныра! — гремел Дик.
— Нет, нет, помогите! — визжал мистер Хорспат. — Он меня убьёт! Помогите!
— Прекрати, Дик! Прекрати! — кричала Дейзи.
— Помогите! Полиция! — кричала миссис Миллер. — Убивают!
— Давай, Дик, наподдай ему ещё! — подзуживал мистер Миллер, но, увидев обломки своей пальмы, в ужасе хлопнул себя по лбу. — Моя пальма! Я лично вырастил её из ореха! Кто это сделал? Это ты, Хорс-гад?
— Нет, — рыдал мистер Хорспат, безуспешно пытаясь спрятаться за спиной Дейзи, — это всё он!
— Иди сюда! Выходи, и я дам тебе примочку! — бушевал Дик, подпрыгивая и размахивая кулаками. — Примазываешься к Дейзи! Чёртов нахал! Я тебя научу, как…
Но чему Дик хотел научить мистера Хорспата, так и осталось неизвестным, потому что П.С.Джеллико, заглянувший в окно, так оглушительно свистнул, что все застыли, слыша только звон в ушах.
— Что тут происходит? — строго спросил констебль Джеллико. — Это частная семейная ссора или здесь требуется вмешательство правосудия?
— Конссебль, арессуйте эсого селовека! — прогнусавил мистер Хорспат. — А ссо до васей рабосы в компании, Смис, я вас увольняю.
— Не может быть, — пролепетала Дейзи.
— Этого вы не можете сделать! — ответил Дик. — Это не связано с вашей чёртовой компанией, тут дело любви и чести!
— Я сто ресил, то и сделаю.
Мистер Хорспат нянчился с носом, чувствуя себя в безопасности рядом с могучей фигурой П.С.Джеллико, протиснувшимся через окно, чтобы защитить пострадавшего.
— Вы слысали, что я сказал. Вы уволены!
С громким рёвом Дик снова бросился на него. Он успел нанести один могучий удар. Мистер Хорспат взвизгнул и упал, а Дик оказался в объятиях П.С.Джеллико и в наручниках, извиваясь, словно угорь.
Сидя за окном в тени живой изгороди, близнецы молча переглянулись. Слова им были не нужны. Оставив позади бурю выкриков, возни и звуки ударов, они неслышно и почти мгновенно исчезли.
— Итак, его арестовали, — сказала Анджела.
— Он в тюрьме? — спросил Бенни.
— Да, — подтвердила Зерлина. — Мы видели, как старина Джелли-Пузо тащил его в наручниках.
Пол-улицы видело!
— Значит, — тяжело вздохнул Громобой, — если он в тюрьме… он не сможет сделать предложение Дейзи… А послезавтра бал газопроводчиков…
— Ты успел поставить второй шиллинг у Змеиного Глаза? — спросила Анджела.
Громобой молча кивнул.
— Бог мой, — вздохнула Зерлина.
Они смотрели на него с жалостью и любопытством, как на уже разорившегося человека. Громобой чувствовал, как над ним витает призрак работного дома, а может, и кое-чего похуже. Ему вспомнилась мелодрама, которую они с отцом смотрели на прошлой неделе «Тропою примул, или Если бы он только знал», в которой блестящий молодой человек скатился по наклонной плоскости. Пьянство, случайные знакомые, потерянные женщины, или как их там, и, вздрогнув, вспомнил Громобой, началось всё это с азартных игр. Молодой человек из мелодрамы начал с того, что поставил на скачках деньги из собственной ренты, а закончил жизнь на виселице, и в финальной сцене его бедная мать рыдала у стен тюрьмы. Холодный снег заносил несчастную, когда колокол пробил восемь раз, отметив время казни.
Громобой открыл рот два или три раза, но заговорить не смог. Неожиданно ему показалось, что в мелодраме он видел своё собственное будущее.
— Ладно, — сказал Бенни, — с этим нужно что-то делать. Вы двое вытащите Дика из тюрьмы, потому что вы сами его туда устроили. Да, чёрт возьми, именно вы, — сердито прервал он сестёр, которые принялись было оправдываться. — Ни при чём здесь Змеиный Глаз, и пять против одного, и выигрыш в целое состояние, и всё прочее. Дик сидит в тюрьме, где он не должен сидеть, вот вы его и вытаскивайте оттуда. Мне всё равно, как вы это сделаете, главное, он должен прийти на бал газопроводчиков. А у нас с Громобоем тоже есть дело, ещё более трудное и опасное. Может быть, из-за него мы сами кончим свои дни в тюрьме, но его необходимо сделать. Иначе получится нечестно. Итак, — закончил он свою речь, с вызовом глядя на свою команду, — возражения есть? Нет. Хорошо. А теперь займёмся делом!
ПРИСТАВНАЯ ЛЕСТНИЦА
Близнецам так и не рассказали, чем должны заняться Бенни с Громобоем, — на тот случай, если сестёр поймают и начнут пытать. Если они ничего не знают, так и признаваться им будет не в чем.
— Как Гарибальди и его «Красные рубашки», — напомнила Анджела, — сражавшиеся против австрийцев.
В гостиной дома Перетти на стене висела гравюра с портретом легендарного итальянского героя. Нельзя сказать, что близнецам было доподлинно известно о его подвигах, но они считали его очень храбрым и опасным.
Сейчас перед ними стояла задача, достойная великого соотечественника. Они медленно возвращались домой, переговариваясь вполголоса, иногда прислоняясь друг к дружке, как это бывало, если они что-то замышляли. Не один человек видел, как они суеверно скрещивают пальцы, планируя свои козни.
За ужином близнецы почти не замечали, что едят. Их мамаше пришлось стукнуть по столу и многозначительно протянуть руку к хлебному ножу, чтобы сестры вышли из задумчивости, охватившей обеих.
— Что случилось, девчонки? — бодро спросил их папаша.
— Ничего, — сказала Анджела.
— У них какие-то трудности, — сказал их брат Альф. — Уж я-то знаю.
— А вот и нет, — буркнула Зерлина.
— Ну что ж, если сейчас нет, то скоро появятся, — сказал другой брат близнецов, Джузеппе, или, для краткости, Джо. Как и отец, он торговал сушёными фруктами.
— Если они попадут в беду, я перережу им глотки, — пообещала мамаша, проверяя остроту лезвия хлебного ножа.
Большинство мужчин Перетти, родившихся в Лондоне, обычно ездили в Неаполь, чтобы обзавестись жёнами, поэтому мужья лучше владели английским языком, а их жёны — итальянским.
— Я сам их зарежу, — предложил Джузеппе. — Дай только срок. Послушай, Альф, не прогуляться ли нам вечерком? Может, выпьем с Орландо.
