Роман Грачёв - Томка и рассвет мертвецов
Я опустил ноги на пол, нащупал тапочки. Никогда не умел разговаривать и сидеть при этом неподвижно на одном месте. Мне почему-то обязательно нужно ходить и что-то трогать руками.
— Ничего не могу гарантировать.
— Тогда зачем вы звонили?
— Чисто из любопытства. Пожилая женщина оплакивает своего племянника, и мне показалось, что ей стоит помочь. Какого черта вы являетесь по ночам к ней в дом? И, кстати, кто вы?
Несколько тяжелых вдохов-выдохов. И резюме:
— Я перезвоню.
Я бросил телефон на одеяло.
— Чертов идиот! Такой сон спугнул!
Из коридора в спальню вплыла Томка.
— Па-ап…
— Что случилось, моя хорошая? Почему не спишь?
— Я проснулась.
— Это я уже понял. Тебя телефон разбудил?
Она обняла меня, уткнувшись личиком в грудь.
— Сон приснился. А потом телефон разбудил.
— Что приснилось?
— Так, ерунда всякая. Меня хотел утащить мертвец.
«Боже ты мой», — подумал я.
Я посидел с ней, поглаживая по спине, а потом мы улеглись спать. Я лег на спину, Томка положила голову на плечо и вскоре засопела. Как же я завидую ребятишкам. Они умеют бороться со своими страхами — для этого им достаточно лишь нащупать рядом руку родного взрослого, и все печали отойдут, растают как мороженое на солнце. Я так не умею.
Так, давай ближе к нашим баранам, Антон Васильевич.
Что нам вообще нужно от этого дела? Чего ты хочешь? Помочь несчастной женщине? Оказать любезность матери, попросившей за подругу? Вроде никого не убили, не похитили, не ограбили, криминалом не пахнет.
Тогда чего?
Ясности хочется. Во мне взыграло обычное человеческое любопытство, помноженное на профессиональную любознательность. Не люблю я оставлять такие роскошные загадки. Так алкоголик в завязке не может спокойно пройти мимо чужого бокала, в котором еще осталось немного. Подмывает подойти и проорать в ухо: «Какого черта не допиваешь?!»
Утром в офисе Петя огорошил меня тем, что не смог идентифицировать обладателя телефонного номера, с которого мне звонил мой ночной собеседник.
— Никакого Коршунова на нем нет, — развел руками мой заместитель. — И Рожкова тоже. И никого из армейского списка вообще. Номер зарегистрирован на некоего Дмитрия Константиновича Кочубеева в тьмутараканском году, у мелкого среднеуральского оператора, который несколько лет назад вошел в состав федерального холдинга связи. Ты знаешь Дмитрия Константиновича Кочубеева?
— Нет.
— Тогда ничем не могу помочь.
— Ты хочешь сказать, что меня поднял с теплой постели Кочубеев со Среднего Урала?
— Я хочу сказать, что где-то в природе существует человек с такой фамилией, а уж какое отношение он имеет к твоему призраку, решать тебе.
— Решать мне, решать мне. Никакого с вас толку!
Впрочем, с другой задачей Петя справился на «отлично». К полудню он нашел мне самого Виталия Коршунова. Точнее, всучил ниточку, с которой я мог при желании намотать порядочный клубок.
— Вот, смотри, — сказал он, выкладывая на мой рабочий стол несколько документов. — Знатный типчик твой Ястреб. Оказывается, клуб «Каньон» уже несколько месяцев не работает в полную силу, потому что его терзают проверками и наездами. Банкротство, долги, кредиторы. Кто-то положил на него глаз.
— Рейдерский захват?
— Не исключено. В ноябре прошлого года туда нагрянул ОМОН. Кто-то навел, что в «Каньоне» имеют свободное хождение легкие наркотики, а в подсобке сдаются номера с девчонками.
— Информация подтвердилась?
— Лишь отчасти. Репутация у «Каньона», конечно, не кристальной чистоты, но все далеко не так страшно.
Я разглядывал бумаги, большинство из которых представляли собой распечатанные из интернета пресс-релизы и материалы информагентств.
— Слушай, объясни мне, чайнику, как вчерашний дембель в двадцать с копейками лет смог поднять такое заведение? Откуда стартовый капитал?
— Не в том направлении мыслишь. Коршунову сейчас двадцать шесть. В армию он ушел после института. Точнее, вылетел с четвертого курса, когда завалил несколько экзаменов и чуть не подрался с деканом. Тут же, не отходя от кассы, был поставлен под ружье — обиженный на него декан сделал все возможное, чтобы справедливость восторжествовала и парень не смог отделаться белым билетом по энурезу.
— Правильный мужик. Так их, студентов.
— Ага. В армии, по слухам, птенчик тоже знатно оттянулся и чудом избежал тюрьмы… что-то с дедовщиной, но сейчас редко направляют в колонию. Максимум отмутузят на уровне командования части и запрут на неделю в каменный мешок на «губе». Так что отделался легким испугом.
— Детали есть?
— Нужны?
— Как знать. Возможно, единственное, что объединяет Коршунова и Рожкова, это служба в армии. Попробуй покопать в этом направлении, список сослуживцев у тебя есть.
Петя вздохнул. Оставив бумаги на столе, он демонстративно переместился в угол кабинета, развалился на кожаном диванчике и включил телевизор.
— Что означает этот перфоманс? — спросил я.
— Пытаюсь побыть в шкуре хозяина.
— И как тебе?
— Отпадно. Сидишь, кочумаешь, спускаешь приказ пригласить на чай британскую королеву. Может, мне действительно стоит рассмотреть твое предложение о партнерстве?
Я метнул в него стопкой бумаги для заметок.
— Поднимай свой тощий зад и работай! Вся информация мне нужна сегодня до конца дня.
Петя выключил телек, нехотя поднялся и, показав мне средний палец, удалился в приемную.
Люблю его, паршивца.
Ожидая сведений от Петра и занимаясь рутинной работой, я время от времени поглядывал на телефон с определенным желанием позвонить «товарищу Кочубееву», но каждый раз останавливал себя. Парень сам выйдет на связь. Тем более что он и пообещал это сделать. В противном случае, зачем ему нужно было вообще проявляться столь экстравагантным способом.
Но Кочубей не звонил. Три часа, четыре, пять, шестой пошел, у меня заканчивался рабочий день, а он и не думал напоминать о себе. Тогда я плюнул на светские предрассудки и набрал его номер сам.
Увы, мне ответила механическая девушка: номер отключен.
— Со мной играют в кошки-мышки, — сказал я Петру, когда он явился с результатами поисков.
— Сам напросился.
— Не отрицаю. Думаешь, мне бросить это дело?
— Тебе же нравится чертовщина, нет?
— Да. Я спать не могу из-за этой истории. Кстати, уже практически буквально, если принимать во внимание его ночной звонок.
— Ну что ж, — многообещающе начал Петя, — тогда вот тебе информация к размышлению.
Он хлопнул на стол еще несколько листов бумаги с текстом и фотографиями. Никогда не любил его привычку печатать документы.
— Почему ты просто не перешлешь мне электронный вариант по почте?
— Бумажная промышленность у нас работает прекрасно.
— За промышленность я спокоен, чего не могу сказать о своем банковском счете. Садись и комментируй.
Петя послушно уселся по другую сторону стола, подпер голову рукой и забубнил:
— Цинковый ящик прибыл на родину в Череповец в декабре две тысячи девятого. Аккурат под новый год. Парня звали Сергей Кузнецов… вот, смотри, его фотографии, копия письма убитой горем матери в местную череповецкую газету, а вот и статья в самой газете. Номер воинской части совпадает, даты вписываются в период службы Рожкова и Коршунова. К счастью, дело было громкое, иначе я ничего бы не нашел. Вот копия запроса в прокуратуру и их ответы… даже не смотри на меня так, у меня уже голова кругом идет от сидения перед монитором.
— Я подниму тебе зарплату.
— Не бросайся такими словами, у меня хорошая память. В общем, Кузнецов налетел на колючую проволоку под высоким напряжением. Прямых доказательств суицида не выявлено, но, судя по рассказам очевидцев, парнишке в первые два месяца службы пришлось несладко. Более того, за день до трагедии в их мотострелковой роте случился колоссальный залет, виновником которого стал, пусть и косвенно, именно Сергей Кузнецов. Старики такого не прощают… хм, тебе это, как служившему в армии, известно лучше меня.
— Откуда столько деталей?
— Говорю же, дело было громкое, а я стою своих денег.
Петя сунул руку в нагрудный карман рубашки.
— Вот тебе еще и телефон моего источника. Он из нашего списка. Не очень разговорчив, но зато труслив. Чуть поднажмешь — всё расскажет.
Я взял бумажку с номером телефона и именем: «Станислав Комарин».
— И лучше тебе поторопиться, потому что после моего звонка он может сорваться с места или уйти в глубокий запой. Я свободен?
— Да, спасибо.
Петя удалился, громко напевая одноименную песню Валерия Кипелова: «Я свободе-е-ен!».
Я же взял телефон, чтобы позвонить Комарину, но набрать номер не успел: аппарат зазвонил сам.
