Роман Грачев - Томка, дочь детектива
Я глядел на своих оживших помощников. Николаев вышел в предбанник моего кабинета и кого-то вызванивал по телефону. Петр, получив интересующие его данные, щелкал кнопкой компьютерной мыши. Картамышев и Артамонов почти одновременно нахлобучили бейсболки с символикой какой-то американской баскетбольной команды и покинули офис. Наверняка поехали на объект.
«Все молодцы!».
– Называй место и время, – сказал я.
Чебышев помолчал немного. Я слышал его дыхание. Он снова начал волноваться. Трижды дешевка, блин!
– Мне тоже нужны гарантии, – выдавил он наконец.
– Чего?!
– Когда все закончится… хм, закончится благополучно для обеих сторон… вы откажетесь от мести.
Я обалдел. Брат Чебурашки внес в классический жанр что-то новое.
– Ты хочешь узнать, не собираюсь ли я охотиться за твоими яйцами?
– А хоть бы и так?
Я едва не расхохотался.
– Какой же ты все-таки говнюк, парень. Мелкий трусливый говнюк! Хочешь заполучить понравившуюся тебе игрушку, но не придумал способа лучше, чем грубый шантаж с похищением детей, а теперь еще и просишь, чтобы тебя потом не отшлепали! Похитителей не любят, юноша!
– Мне плевать, – пропыхтел Чебышев. – Я должен беспрепятственно покинуть город.
– Я подумаю.
– Подумаешь?! – взвизгнул похититель. – Это ты будешь думать?!
– Да, я буду думать над твоим поведением, Бармалей. Ты вообще понимаешь, на кого ты лапку свою тщедушную поднял?
Меня что-то понесло. Я наступал на него, как фриц под Москвой своей многотонной танковой армадой на вооруженных винтовками кремлевских курсантов. Мои коллеги стали посматривать на меня с любопытством и удивлением. Им неведомо было, что я чувствовал. Мною двигала злость, ненависть, обида за ту паутину лжи, которой меня окутывали шесть лет семейной жизни. В конце концов, во мне пульсировала обычная мужская ревность.
– Ты знаешь, что на бывшего мента наехал, мелочь ты пузатая? Я же когда тебя найду, я тебя не просто по стенке размажу. Я пересчитаю все волосики на голове моей дочери и за каждый недосчитанный порву тебя как туалетную бумагу…
Чебышев не дрогнул. Вместо того, чтобы пятиться в воображаемый угол, он сам пошел в атаку. Но как-то мелко, подленько.
– Ты, похоже, сам хлебнул, да, майор? Ты знаешь, что это я познакомил твою жену с Кормухиным? Я ее практически подложил под него, чтобы она смогла рассчитаться. Но эта дура все провалила. Облажался ты с супругой, майор, серьезно облажался. Правда, в постели она супер, тут ничего не могу сказать…
Он попытался рассмеяться, но напряжение не позволило сделать это убедительно.
– Послушай, ты… – начал я, но договорить не успел. На плечо мне легла рука. Я обернулся.
Это Николаев.
– Что, майор? Несладко? – пыхтел похититель.
Серега смотрел мне в глаза, как питон на бандерлога. Он запрещал мне втягиваться в схватку самцов. Я, не сводя глаз с этого гипнотизера, мысленно досчитал до десяти, потом спокойно сказал в трубку:
– Позже переговорим. Озвучивай свой гениальный план.
– В другой раз.
Чебышев отключился.
Я едва не метнул телефон в стенку.
– Успокаиваемся, – тихо сказал Николаев, сжимая мое плечо и даже начиная его массировать. – У тебя еще будет возможность.
27. Параллельная реальность. В заточении
Томка и Ванька сидят на диване, смотрят мультики. Они немного устали, но поскольку других развлечений в этой странной комнате нет, они предпочитают помалкивать. Томка, возможно, и рада бы поболтать с дяденькой, который их стережет, но очень уж он угрюм и неразговорчив. Он сидит на стуле и играет в игру на телефоне. Томке очень интересно, во что он играет, но спросить страшно.
– Олеся Петровна, – шепчет она, – а попросите дяденьку дать мне поиграть.
Олеся, у которой от волнения не только затекли конечности, но и парализовало речевой аппарат, находит силы лишь на слово «нет». Впрочем, она знает, что никакое «нет» Тамару Данилову не остановит, даже если произнести его пятнадцать раз.
– Ну, я немножко… я только кубики там пособираю или тетрис… скажите ему, что когда он попросит вернуть телефон, я сразу верну. Ну, пожалуйста…
Олеся обреченно отворачивается. Парень с телефоном слышит их разговор. Он поднимает угрюмый взгляд на ребенка, раздумывает. Томка тоже смотрит на него, уже предвкушая согласие, но парень вновь опускает голову и продолжает нажимать на клавиши.
– Ну вот, – сокрушается ребенок, – а я хотела…
Продолжить она не успевает. В комнату входит главный похититель. Останавливается на пороге, смотрит на экран телевизора. Олеся видит, что он крайне взволнован и даже, кажется, растерян. Вероятно, что-то у него не склеивается. Парень, игравший в телефон, поворачивается к нему.
– Чего там?
Чебышев, не отвечая, обращается сразу к пленникам.
– Ваш папа, юная леди, упрямится и валяет дурака. С этим нужно что-то делать. – Он в растерянности отворачивается и заканчивает мысль, глядя куда-то в пустоту: – Иначе Медальон точно уйдет…
Томка вдруг замирает. Теперь она смотрит на мужчину очень внимательно. Ротик слегка приоткрывается. Она, разумеется, мало что понимает из сказанного, но слов «папа» и «медальон» вполне достаточно. Она пошлепывает губами в размышлении, потом оглядывается на Олесю Петровну, словно ища у нее поддержки. А потом начинает вещать, как неотключаемое проводное радио, смешно повизгивая на ударных гласных:
– Папа валяет дурака! Вы ему позвоните и скажите, чтобы он быстрее нас забрал, а то я уже проголодалась! Я бы сейчас чего-нибудь съела… пельмени! У вас есть пельмени?
Олеся едва не проваливается сквозь землю одновременно и от стыда, и от ужаса. Чебышев, в свою очередь, с любопытством изучает ребенка. Вдвоем они могли бы составить прекрасный диптих о чудовищной пропасти непонимания, пролегающей между взрослыми и детьми.
– Я уже голодная! – повторяет Томка. Она не требует, просто обозначает свое желание, но Чебышев не знает, что просьбы и требования в ее исполнении едва отличимы друг от друга. Распознавать эти тонкости могу только я, но меня, по понятным причинам, в данный момент рядом нет. Я сейчас нахожусь в нескольких километрах от клуба «Астра» и жду звонка от своих людей, отправившихся по координатам поисковой системы.
– Хочешь есть? – вкрадчиво спрашивает Чебышев.
– Да, я очень голодная. – Томка делает круговые движения по животу. – Я уже очень давно не ела. Олеся Петровна утром давала нам с Ваней кашу и сырники вкусные… я запила их чаем с молоком, но теперь уже так давно прошло, что я снова проголодалась. Дайте мне поесть! Ваня, ты будешь есть?
Восьмилетний Ваня в полуобморочном состоянии прижимается к матери, прячет лицо у нее где-то в подмышках.
– Ваня!
Чебышев теряет терпение.
– Так, хватит орать, мелочь! – Он поворачивается к бойцу в красной майке. Тот все никак не может оторваться от телефонной игры. Чебышев ударом ноги вышибает аппарат. Телефон отлетает, ударяется в дверь, ведущую в кухню, и разваливается на две части. Лишь этот энергичный жест заставляет, наконец, и притихнуть детей, и дисциплинировать взрослых. Даже Томка прижимается к спинке дивана. Телевизор в тишине бубнит что-то о леопардах в зоопарке Лондона…
– С ума все посходили?! – кричит Чебышев. – Детский сад тут устроили! Мне слюнки за всеми подтирать?!
Он гневно озирается, переводит взгляд с детей на своего человека.
– Кхм…
Это Олеся. Она решает подать голос.
– Кричать не нужно… дети напуганы и проголодались, а вы должны вернуть их назад в целости и сохранности. Если этого не случится…
Чебышев бросается к ней. Протягивает руку, чтобы схватить Олесю за подбородок, но в последний момент останавливается. До него доходит правота женщины. Дети выполняют функцию товара, а товар должен сохранять свои свойства.
Он выпрямляется. Вынимает из кармана джинсов бумажник, протягивает своему парню несколько купюр.
– Сходи на угол, возьми пожрать.
– Может, здесь взять, на кухне?
– Ага, ты еще официантка местного позови! Дойди до магазина бегом!
– Что купить-то?
На вопрос отвечает Томка:
– Купите мне соку… и мороженку… и чипсы… А может, у вас есть супик с курочкой?
Очумевший парень в красной майке вопросительно глядит на босса. Тот машет рукой. Парень уходит. Чебышев тоже собирается покинуть помещение через дверь в кухню.
Но Томка его останавливает:
– Дяденька!
Чебышев, схватившийся за дверную ручку, оборачивается:
– Еще что? Пописить?
– Нет. – Томка медленно спускается на пол и чуть ли не на цыпочках подходит к похитителю. – Вы сказали про Медальон. Вы ищете мою счастливую монетку?
Чебышев раскрывает рот. Рука разжимается…
28
Мои агенты Картамышев и Артамонов остались ни с чем. Идея поймать похитителей на звонке не принесла ожидаемых результатов.
