Екатерина Вильмонт - Секрет пустой квартиры
А что ты предлагаешь?
Замолчать. Подняться на один пролет и посидеть, к примеру, на подоконнике. Ее это удивит, и минут через десять она сама дверь откроет — поглядеть, куда вы девались.
Мужчина уставился на Петьку.
— Ты откуда такой умный взялся, а? Психолог! И ты абсолютно, понимаешь, аб-со-лют-но прав!
Он стал подниматься по ступенькам. Его пошатывало, и Петька ему помог.
Эх, покурить бы! — простонал мужчина. — Слышь, парень, посиди со мной, а? — проговорил он вдруг жалобно.
Хорошо, — согласился Петька, ликуя в душе. — А это ваша мама?
Мама? Да разве ж моя мама выгнала бы меня на лестницу? Это, черт бы ее побрал, моя теща! А жену мою, парень, убили!
Как убили?
Вот так, убили. В темном переулке. Тяжелым предметом. Позавчера похоронили, — мужчина всхлипнул.
А убийцу нашли?
Да где там! И не найдут! А она, между прочим, многим дорожку перебежала! Я тебе, парень, по секрету скажу: она плохой человек была! Никудышный! Только не убивать же ее за это? Правда?
Правда! — подтвердил Петька.
Она, понимаешь ли, никого не жалела. И спуску никому не давала. Мстительная была. Иной раз такое удумает…
А зачем вы с ней жили?
Любовь зла… Я ее раньше любил, а она… Делала гадости, а потом все мне рассказывала… Вот недавно приходит и говорит: Паша — это я Паша; ну, Паша, говорит, сегодня я с Любкой расквиталась, а Любка — ее сестра двоюродная, когда-то, много лет назад, парня у нее увела…
Петька буквально затаил дыхание.
— Да, так вот, эта Любка у нее в юности парня отбила. Так она теперь, через столько лет, знаешь, что удумала: Любка эта замуж вышла за человека с маленькой дочуркой, вдового — мать девочки родами умерла, — так она теперь разыскала эту девчонку и ей сообщила, что мать у нее — неродная! Ну не стерва? Вся в мамочку свою!
В этот момент дверь квартиры распахнулась, Пашина теща выглянула на площадку.
— Ты где, чертов сын? Ты мою доченьку вчистую ограбил! Куда все добро девал?
И она, как разъяренная тигрица, одним махом оказалась на площадке у окна. Отпихнув Петьку, она вцепилась в зятя и начала его трясти с криком:
— Ты куда все добро девал? Припрятал? Думаешь, разживешься? Да я с тебя живого не слезу, пока все не вытрясу! Ты со мной лучше не вяжись!
Паша совсем обалдел.
Мамаша, вы чего? Мамаша, пустите!
Да я тебя пущу! Убирайся на все четыре стороны, но мое отдай!
Да что вам отдать, мамаша? Вы того, сдурели с горя?
Ты куда, чертов сын, драгоценности девал? А жакет норковый!
Петька замер.
Мамаша, вы о чем? Постыдились бы, мальчик тут…
Плевать мне на мальчиков! — вопила она.
Петька только диву давался, как еще не сбежались на эти вопли соседи.
А ну отвечай, где норка?
Да в шкафу висит! Вы что, мамаша, ослепли небось! И не стыдно вам? Только дочь похоронили… Эх вы, жлобина бессовестная!
Ах ты гад! Не успела жена умереть, а ты уж ее вещички припрятал!
Да креста на вас нет, мамаша!
Паша стал медленно спускаться по лестнице, и вскоре они с разъяренной тещей скрылись в квартире.
Ну и ну! И что за люди… Петьке было жалко Пашу, которому предстоят нелегкие дни… «Но только он жену не убивал», — с уверенностью подумал Петька и стал пешком спускаться по лестнице. Девочки ждали его в магазине. Они здорово замерзли.
Ну что? — спросила Даша.
Я такое там слышал — зашибись! — он все пересказал подругам.
Фу, какая мерзость! — брезгливо поморщилась Даша. — Родная мать о шубе беспокоится через день после похорон дочери!
Но и доченька, надо сказать, хороша! — скривилась Оля, — Столько лет выжидала, чтобы нанести удар своей двоюродной сестре!
Да уж, наверное, она ненормальная была! — предположила Даша.
Все может быть! Но я, девочки, убежден — муж ее не убивал! Сами подумайте: стал бы он ее ругать, если бы убил? Нет, он бы плакал, убивался, говорил бы, что она была ангелом небесным…
Вообще-то да! — согласилась Оля.
А если он такой тонкий психолог, что именно на это и рассчитывал? — сказала Даша.
Ага, сейчас! Стал бы такой тонкий психолог в пьяном виде перед каким-то мальцом незнакомым душу наизнанку выворачивать?
Кажется, ты прав, Квитко! Но что все это нам дало?
Не так уж мало! — воскликнул Петька. — Во-первых, мы теперь знаем историю с Инной, и, кстати, надо ей поскорее все рассказать, а во-вторых, по-моему, можно с Паши снять подозрения!
И выходит, что главная подозреваемая — Эльга? Бред какой-то!
Лавря, ну почему бред? Почему? Такая особа вполне могла подрядить какого-нибудь пьянчужку, чтобы он угрохал Норочку.
Из-за барахла? — усомнилась Даша. Ей все не верилось, что Эльга Имантовна — убийца. Хотя в то, что она воровка, девочке пришлось поверить волей-неволей. — А я вот что думаю. Судя по тому, что тебе рассказал этот Паша, она и вправду отвратительная баба была… И любила людям гадости делать, а это значит, что у нее было много врагов.
Верно мыслишь, Лавря! Только как нам об этих врагах разузнать?
Есть у меня одна мысль… Только не знаю…
Говори, Лавря, не скромничай!
Понимаете, мне кажется, надо поговорить с Инкиной мамой!
Как? — поразилась Оля. — Зачем?
Затем! Надо ей все рассказать! И спросить, что она знает про Норочкиных врагов!
Да она запросто может ничего не знать! Они же много лет не встречались! — воскликнула Оля.
А вот это еще не факт! Она вполне могла сказать Инке, что давно не встречалась с сестрой, но… Откуда, спрашивается, Норочка знала, где учится Инка?
Ну, это ерунда! Такие вещи ничего не стоит узнать! — возразил Петька.
А еще я вот что думаю — наверняка, она не просто сделала гадость, она, вполне возможно, чем-то Инкину маму шантажировала. Та не поддалась на шантаж, и Норочка сделала свое черное дело!
Даш, а ты собираешься говорить про то, что Инка уже все знает? — испуганно осведомилась Оля.
Мне кажется, надо сказать, а то там такой наворот уже образовался. Инка черт те в чем подозревает родителей… Они от нее все скрывают — это прямо как нарыв, надо, чтобы его прорвало!
А ты не много на себя берешь, а? — осторожно спросил Петька.
Вот если бы я Инке сообщила, что ее мама — ей не мама, тогда можно было бы сказать, что я много на себя взяла! — передернула плечами Даша. — А так…
Кстати, Инке обязательно нужно сказать все про ее родную маму. Что она ее не бросила, а умерла от родов. Какая все-таки гадина была эта Норочка! Инка могла до старости не знать… Да и что тут такого? Женщина умерла, остался крохотный ребенок, а другая ее вырастила как свою! Зачем было лезть, скажите на милость, — страстно произнесла Оля. — Нехорошо так про покойницу говорить, но я ее просто ненавижу… Слушайте, мы с вами все-таки допускали возможность, что Любовь Марковна или Федор Борисович убили… Это глупость, чушь полнейшая! Они же не в курсе, что Инка уже знает. Вы же видели, как они себя вели… Но я не представляю себе, как ты собираешься с ее мамой разговаривать. Я лично не смогла бы…
Даша задумалась.
— Да и потом, — продолжала Оля, — откуда ей знать про Норочкиных врагов?
Петь, а что, если поговорить с мужем? Допустим, завтра, когда не будет тещи? Осторожненько поговорить — сказать, что у нас есть подозрения, что убил кто-то из врагов, а? — спросила Даша.
Нельзя, Лавря! Я уже там засветился, и этот Паша, а он типичный пентюх, еще на меня кражу может повесить.
Только этого еще недоставало! — воскликнула Оля.
И, кстати, он первый на Киселевых укажет! — добавил Петька.
Значит, у нас один путь — поговорить с Любовью Марковной!
Почему? Есть еще другой путь — просто забыть обо всем этом, — ухмыльнулся Петька. — Но это ведь не наш путь, правда? Нам же почему-то всегда больше всех надо. Мы — всякой бочке затычка!
Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала! — рассердилась Даша.
Так я же не в осуждение! Я просто констатирую — это не наш путь! Верно?
Верно! — вздохнула Оля.
А я вот подумала: если Любовь Марковна и не знает ничего про Норочкиных врагов, она запросто сможет свести нас с кем-то, кто знает!
Если захочет! — усомнился Петька.
Да, тут вообще сплошные «если»… А вот Инне пока ничего говорить не нужно! Лучше мы сперва поговорим с ее мамой, и пусть она сама ей все скажет!
Правильно, Лавря! — сразу согласился Петька.
Наверное, ты права, — подумав, сказала Оля. — Так будет тактичнее. Ну, а какие сейчас планы?
Давайте позвоним сейчас Киселевым, и если Любовь Марковна сможет нас принять…
Нас? Нет, Лавря, такой разговор лучше вести с глазу на глаз!
Тогда, может, лучше Оля это сделает? Они же давно знакомы…
Нет! — закричала Оля. — Я не смогу! Просто не решусь и буду что-то мямлить… Нет, Дашка, лучше ты…
— Хорошо! — сурово проговорила Даша. — Я сейчас ей позвоню, и если она согласится…
— Тогда ты поедешь к ней, а мы — на Фрунзенскую!
Они нашли жетончик, и Даша набрала номер Киселевых. К телефону подошла Любовь Марковна.
