Лилиан Браун - Кот, который нюхал клей
В этой версии имелась трещина, понял Квиллер. По ней Харли должны были найти в костюме для парусной регаты, а в газетных отчётах значилось, что на обеих жертвах были костюмы для репетиций, К тому же было девятнадцать тридцать, когда Дэвид и Джил добрались до усадьбы и увидели, как по грязной дороге, поднимая клубы пыли, на большой скорости удаляется автомобиль.
Скорее всего, Пит невиновен. Он ушёл около пяти, прихватив свои кисти и ведерко с клейстером. Харли пришёл домой и переоделся в костюм для репетиций, пока Белл (которая по какой-то необъяснимой причине тоже была в костюме для репетиций) ставила замороженную пиццу в микроволновую печь. Тут-то и подоспел автомобиль с убийцами.
Квиллер слишком устал, чтобы рисовать перед мысленным взором картину того, как они сначала убили Белл наверху, а затем Харли внизу. Более того, вполне вероятно, что информация Роджера о медицинском освидетельствовании, произведенном в Пикаксе, не соответствовала действительности. Медленно и задумчиво Квиллер поднялся в свою квартиру. На верхнем пролете его уже ждали сиамцы, сидя бок о бок в одинаковых позах, стройные и царственные. Их хвосты обвивались вокруг лап – на этот раз против часовой стрелки. Интересно, подумал он, имеет ли это для них какое-нибудь значение?
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Место действия: мастерская по набивке чучел Тоддуисла
в Северном Кеннебеке.
время действия: утро следующего дня.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Миссис Тоддуисл.
Договариваясь о встрече с Уолли Тоддуислом, Квиллер спросил, в каком направлении он должен ехать, чтобы добраться до мастерской.
– Знаете, как доехать до Северного Кеннебека? – спросил Уолли. – Ну, значит, а мы с восточной стороны от Меин-стрит… Я хочу сказать, с западной. Знаете ресторан «Типси»? Проезжаете его и попадаете на Таппер-роуд. Думаю, там есть дорожный знак, но точно не уверен. Если вы оказались у школы, значит, проехали слишком далеко и вам надо развернуться и ехать назад и на Таппер-роуд свернуть направо… или налево, если вы едете из Пикакса. Вы спокойно едете по Таппер-роуд. Это кратчайший путь, если, конечно, вы не свернете на проселочную дорогу, на первую проселочную дорогу, – но там где-то тупик. Там будет ещё одна проселочная дорога…
Тут вмешался женский голос – гортанный, выдающий огромную энергию хозяйки:
– Я мать Уолли. Если бы Уолли делал чучела сов так же, как он объясняет дорогу, то перья у них были бы внутри. Есть карандаш? Пишите: через два квартала от «Типси» вы повернете налево к мотелю и проедете девять десятых мили. Снова повернете налево возле оружейного клуба, и по правую сторону третий дом – наш. У входа вывеска. Выезжайте на боковую дорожку. Мастерская находится с обратной стороны.
Пока Квиллер ехал в Северный Кеннебек, миссис Тоддуисл рисовалась ему крупной женщиной с плечами футболиста и в армейских ботинках. Сам же Уолли, с ввалившимися глазами, выглядел изможденным, но он был отличным парнем – и талантливым.
Квиллер позволил себе провести час за ланчем в «Типси» и даже успел остановиться у оружейного клуба. Основная часть магазина, открытая для посетителей, была оснащена винтовками, дробовиками, пистолетами, патронами, прицелами и маскировочными костюмами. Там и сям глаз натыкался на фазанов, уток и других подсадных птиц.
– Чем могу служить, сэр? – спросил проворный хозяин.
– Я проезжал мимо и заглянул просто из интереса, – сказал Квиллер. – Птицы – работа Уолли Тоддуисла?
– Да, сэр, конечно!
– Вывеска на окне гласит, что вы обучаете обращению со стрелковым оружием.
– Конечно! Мы ничего не продаем никому, пока не обучим клиента пользоваться оружием. Мы организовали занятия для детей и взрослых, включая женщин. Безопасность – вот на что мы делаем акцент, и ещё на бережное отношение к оружию.
– Хорошо идёт торговля? Пистолетами, например?
– Да, сэр! Многие охотники здесь ими пользуются.
– Вы не находите, что люди покупают их для самозащиты?
– Наши клиенты – спортсмены, сэр!
Квиллер поинтересовался ценами на пистолеты и продолжил свой путь к мастерской чучельника. Это был опрятный белый фермерский дом с кружевными занавесками на окнах, традиционным кустом сирени у входной двери и с обновленным амбаром в глубине. Он-то и был мастерской.
Миссис Тоддуисл встретила Квиллера, а сам Уолли стоял в двух шагах позади неё. Она оказалась совсем не такой, какой он её себе представлял: небольшого роста, толстенькая и чуть-чуть навязчиво радушная.
– Вы нашли нас без особых неприятностей, дорогой? – спросила она. – Как насчёт чашечки кофе?
– Спасибо, попозже, – ответил он, – сначала мне хотелось бы поговорить с Уолли насчёт его работы. Я видел чучело медведя в отеле «Пирушка» вчера вечером.
– Медведя на задних лапах, дорогой, – мягко поправила его женщина. – Мы больше не набиваем животных, только птиц и мелких млекопитающих. Уолли покупает или делает формы маленьких животных и натягивает на них кожу, как одежду. Так получается аккуратнее, и они не выглядят такими заплатанными и грубыми… правда, Уолли? Раньше, когда чучела набивались мягкой древесной стружкой, в них залезали мыши и устраивали там свои гнезда. Мой муж тоже делал такие чучела.
– Я понял разницу, – сказал Квиллер. – Так или иначе, медведь выглядит отменно! Они подсветили его прожекторами.
– Держать чучело медведя под прожектором или возле источника тепла очень плохо, – сказала миссис Тоддуисл, – это сушит… правда, Уолли? А все эти курильщики, которые сидят в баре, просто разрушают шкуру. А ведь это прекрасная работа. И стыдно портить её! Уолли и половины цены не получил за медведя.
Они сидели в передней, где были выставлены некоторые образцы: рысь, карабкающаяся по сухому дереву, летящий фазан, воющий койот, задравший голову. Квиллер адресовал свой вопрос непосредственно молчаливому чучельнику:
– Как долго вы занимаетесь этим делом?
Его мать была безжалостна:
– Да он, наверное, и не помнит… а, Уолли? Ему было всего несколько лет от роду, когда он начал помогать папе скоблить кожу. Уолли всегда любил животных, он не хотел охотиться на них, – только сохранять их и придавать им естественный вид. Я помогаю ему соскребать мясо со шкур, убираю репейники и соломинки с шерсти и всё такое.
– Могу я попросить вас о любезности, миссис Тоддуисл? – приветливо, но непреклонно начал Квиллер. – У меня возникла проблема. Мне никогда не удавалось брать интервью у двух человек одновременно, хотя я работаю репортером вот уже двадцать пять лет. Не повезло мне с головой. Не согласитесь ли вы, чтобы я сначала взял интервью у вашего сына? После чего я с удовольствием сел бы рядом с вами и выслушал вашу историю – и как раз выпил бы кофе.
– Конечно, дорогой, я понимаю. Я возвращаюсь в дом. Только звякните мне по телефону, когда закончите. – Она поспешно выкатилась из мастерской.
После ухода миссис Тоддуисл Уолли сказал:
– Я давно не говорил с Фрак. Что театральный клуб собирается делать с летним шоу?
– Никакого летнего шоу не будет, однако планируется серьёзная постановка в сентябре, репетиции намечены на август. Без всякого сомнения, вас пригласят заняться обивкой стульев, хотя я и не знаю, кто их проектировал. Джилл увозит Дэвида в Южную Америку на несколько недель. Он всё никак не может прийти в себя, и она считает, что это пойдёт ему на пользу.
– Мне тоже нелегко свыкнуться с этим, – сказал Уолли. – После того как я узнал об убийстве, я долго не мог работать: ужасно нервничал. И я рад, что всё наконец закончилось.
– Я в этом не уверен. На свет могут выплыть новые подробности.
– То же самое говорит и моя мама. Она когда-то работала на эту семью, когда мистер и миссис Фитч жили в доме дедушки Фитча.
– Правда? – удивился Квиллер, потерев усы.
– После смерти отца она работала там кухаркой. Вот почему убийство так сильно меня потрясло, а потом ещё удар у миссис Фитч и самоубийство мистера Фитча! Просто кошмар!
Слушая эта откровения, Квиллер прилагал все усилия, чтобы не отвлекаться от предмета интервью. Уолли провёл гостя в помещение, напоминающее скотный двор. Это была сбивающая с толку смесь зоопарка, мастерской скорняка, ветеринарной лечебницы, мясной лавки, катакомб и театральных кулис, тут стояли морозильные камеры, масляные барабаны, швейная машинка, скелет какой-то птицы на длинных ногах, а по стенам висели обесцвеченные шкурки животных. Потрёпанный белый волк, ещё без глаз и носа, валялся на боку с перевязанными передними лапами. Шкура бурого медведя, раскинутая на полу, служила ковром. Лиса, скунс, сова и павлин находились на разных стадиях одетости или раздетости.
Некоторые из животных были вполне живыми: собаки виляли хвостами, птички порхали в клетке, на шесте сидел попугай магао и угрожающе гремел цепью. На подушке, свернувшись калачиком, спала рыжая кошка.
