Алексей Биргер - Тайны смотрителя маяка
— Знаю я, — кивнул отец. — Он встретил меня на обратном пути…
— И что? — живо спросили мы.
— Яхтсмены пока молчат. То есть взяли срок подумать до утра и утром дадут окончательный ответ. Видно, им надо решить для себя, честно с ними играет Михаил Дмитриевич или нет.
— Почему ты все время называешь его «Михаил Дмитриевич»? — спросил Ванька. — Ведь мы все называем его «Миша».
Отец усмехнулся:
— Потому что вы моложе его, а я старше, вот и все. И если я буду называть его Мишей, он может начать комплексовать, что я его за зеленого птенца держу и его должность ни во что не ставлю. То есть с вашей стороны такое обращение нормально, если вы сдружились, а с моей может звучать чуть-чуть унизительным для него. Понятно?
— Понятно… — закивали мы.
— Тогда идем обедать. Шагом марш! — сказал отец.
Мы прошли на кухню. Обеденный стол уже был накрыт, а на разделочном столе возле мойки разложена добыча наших мам: штук по двадцать роскошных белых и подосиновиков, горка крепких подберезовиков — черноголовиков, лисички и маслята. По двум отдельным тазам были разобраны волнушки и чернушки.
— Ух ты!.. — завопили Ванька и Фантик.
— Это еще что! — сказала мама. — Гриб, можно сказать, пошел. Мы совсем немного ходили, краем леса, а если б прочесали лес…
— Все, завтра идем за грибами! — сказал Ванька. — Сегодня обновим лодку, а завтра — в лес!
— Какую лодку? — спросила тетя Катя.
— Ту, о которой уже был разговор, — ответил я. — Которую мы починили… Вы не помните?
— Ах да! — припомнила тетя Катя. — И что, она действительно на ходу?
— Еще как? — сказала Фантик. — Мы совершили пробное плавание — и это просто здорово!
— А сегодня мы проплывем подольше, — сказал Ванька. — Хотим проплыть на свет маяка, как пираты!
— Ночью, в темноте? — осведомилась мама.
Тетя Катя тоже нахмурилась.
— Будет уже темно, но еще не ночь, а вечер, — поспешно сказал я. — Мы хотим отбыть часов в восемь-девять. Ну, словом, сразу после ужина. И будем идти вдоль самого берега!
Тетя Катя с сомнением покачала головой.
— Да ладно, пусть сплавают! — вмешался дядя Сережа. — Если Леонид не против, то можно. Он ведь все здешние места знает, со всеми их ловушками. Ты не против, Леонид?
— Не против, — ответил отец. — Если пообещают быть осторожными и не задерживаться.
Мы охотно пообещали, и Ванька спросил:
— А можно после обеда поглядеть лису?
Взрослые сначала не поняли, потом отца осенило:
— Видеосъемку лисицы? Конечно, можно!
И после обеда мы все перешли в гостиную. Дядя Сережа принес видеокамеру, отсоединил от телевизора наш видеоплеер и вместо него подключил в штекер саму видеокамеру.
— Разве нельзя вставить видеокассету прямо в видюшник? — удивился Ванька.
— Нельзя, — сказал дядя Сережа, открывая камеру и демонстрируя нам совсем маленькую кассету. — Это кассета, на которую снимают. Чтобы посмотреть прямо на видео, ее надо сначала вставить еще в одну кассету, нормального размера, устроенную так, чтобы передавать изображение с нее на экран. Я не захватил такой дополнительный футляр, вот и получается, что надо смотреть прямо с камеры…
— Надо и нам обзаводиться видеокамерой, — сказал отец. — В заповеднике много такого, что стоит запечатлеть на видеопленку. Я, правда, снимаю кое-что на старенькую кинокамеру, но с этим всегда много возни.
— Попроси какой-нибудь английский или немецкий заповедник, с которыми ты в переписке, — предложил дядя Сережа. — Я думаю, они с удовольствием подарят тебе видеокамеру. Для тамошних биологов видеокамера давно стала одной из самых необходимых вещей при полевых исследованиях…
Он нажал кнопку, и мы увидели очертания Лисьей горки. Сначала расплывчато, потом резкость отрегулировалась. Лиса спала. Вот она начала шевелить лапами, подняла морду. Осторожно встала, несколько ошалело поглядела вокруг. Обнюхала землю около норы, заглянула в нору и отпрянула. Видно, ее смущал человечий запах, который еще оставался. Потом, покрутившись еще немного и удостоверившись, что посторонних нигде, рядом нет, она шмыгнула в нору — и пропала из виду.
— Все! — удовлетворенно сказал отец. — Водворена на место. А теперь короткий отдых, и отправимся за второй лисой.
Мы на полчасика разбрелись по своим комнатам. Фантик опять залегла читать «Парк Юрского периода», Ванька стал возиться с недособранной картинкой-головоломкой, а я просто растянулся на кровати. Ко мне опять вернулось ощущение какой-то несостыковки во всей этой истории, и надо было разобраться с блуждающими разрозненными мыслями.
Скорее всего, меня смущало то, что слишком усердно никто никого не хотел выдавать. Птицын — яхтсменов, яхтсмены — Птицына, самогонщик — опять-таки Птицына, и Птицын самогонщика (что, впрочем, вполне понятно). Чумов и Шашлык — «деда», милиция — нас Чумову и Шашлыку, смотритель маяка — лисиц и вообще то, что ему известно… А ему должно быть что-то известно, ведь он находился поблизости от места событий… Если силуэтчики плавали к берегу в спасательной шлюпке, чтобы снять интервью с Птицыным и забрать у него крестовок, то, скорее всего, смотритель маяка должен был это заметить… А уж откуда лисицы взялись, он тем более должен был сообразить! Не мог он всерьез уверять, будто ведать не ведает, откуда они объявились на острове…
Мне казалось, что в нежелании выдавать друг друга, в которое утыкаешься со всех сторон, должен быть какой-то общий центр, общая точка… Может быть, не большой и броский центр, как стандартные видеокассеты, к которым мы привыкли, а маленький, трудно различимый, как рабочие видеокассеты, которые нам продемонстрировал дядя Сережа. Интересно, телевизионщики пользуются такими же маленькими кассетами или в их камеру можно вставлять и большие, нормального размера?.. Я ведь не видел, какими кассетами они пользуются. Миша забирал кассеты без нас. Я автоматически вообразил, что у него в сумке лежат большие, нормальные кассеты, но ведь там могли лежать и маленькие…
Словом, вернулся я к основной мысли: если обнаружить эту точку, этот неприметный центр, вокруг которого все вертится, то все объяснится и встанет на свои места. Может, и глупая мысль, но мне она почему-то казалась очень правильной.
Беда в том, что от этой мысли я дальше не мог сделать ни шагу. И когда мы отправились к маяку — я, Ванька, Фантик, отец и дядя Сережа, я нисколько не продвинулся в своих раздумьях.
Мы вышли на поле и увидели, что у входа на маяк стоит смотритель и оживленно разговаривает с тремя яхтсменами. Казалось, они время от времени даже руками взмахивают, будто обсуждают что-то очень горячо. При этом было не похоже, что они ссорятся. Они именно обсуждали что-то, и, видимо, у яхтсменов было свое мнение, а смотритель навязывал им свое, потихоньку склоняя на свою сторону.
— Интересно, о чем они спорят? — сказал Ванька.
— Наверно, обратились к Виссариону Севериновичу за советом как к местному жителю: стоит им выдавать Птицына или нет, — хмыкнул отец. — Судя по всему, Севериныч убеждает их не делать того, что они хотят. Ну, он им мозги запудрит! Он ведь вполне может претендовать на титул Барона Мюнхгаузена Всея России и не отпустит этих несчастных до тех пор, пока у них голова не закружится и они не перестанут соображать, на каком они свете!
— У тележурналистов должна быть устойчивая психика, — рассмеялся дядя Сережа. — Ведь им приходится иметь дело с самыми разными людьми.
— Мне кажется, Севериныч самую устойчивую психику раскачает, если начать принимать каждое его слово за чистую монету, — иронически заметил отец.
При виде нас собеседники умолкли.
— В общем, ладно, до вечера! — сказал Павел.
— До вечера! — откликнулся Виссарион Северинович.
— Здравствуйте! — сказал я. — А вы все сидите на приколе?
— Да, попросили задержаться еще на сутки, — ответил Алик. — Ничего не поделаешь, надо так надо.
Павел внимательно приглядывался к ружью, висевшему за плечом отца.
— Простите, вы охотник? — поинтересовался он.
— Нет, — ответил отец. — Смотритель заповедника.
— Семеныч за лисой притопал, усыпить и в заповедник вернуть, — вмешался смотритель маяка. — Точно, Семеныч?
— Все точно, — кивнул отец. — Где лиса?
— За моей лодкой пристроилась, — сообщил Виссарион Северинович. — Даже ямку там себе выкопала, возле убежища.
— Вот и хорошо.
— Простите, а можно снять на видео, как вы будете ее усыплять и забирать? — спросил Сергей.
— Пожалуйста, — ответил отец. — Только не мешайте и лису не вспугните.
— Ни в коем случае… Я мигом! — И Сергей помчался к яхте.
— Интересная, наверно, у вас работа… — проговорил Павел.
— Да, ничего себе, — кивнул отец.
— Вы не хотели бы о ней рассказать?
