Сергей Иванов - Близнецы и Сгоревший Замок
— Ее уж и видать будет!
Глава XXX
В замке
Вскоре Оля поняла, что она отнюдь не выдающаяся лыжница и напускать на себя поддельную усталость вовсе не придется, потому что усталости и так хватало. Ведь это был ее первый поход за два или даже три года. Потому что прошлую и позапрошлую зимы они провели, как говорится, «в южных регионах», где леса жиденькие, а морозы и снега тоже.
Теперь Ольга плелась на тяжелых, словно бы сделанных из чугуна, лыжах, уверяя себя, что ничего страшного не происходит, что никуда она не денется.
Так оно в результате и случилось, но стоило ей это немалой силы воли… если только так можно выразиться. Оля подъехала к усадьбе в таком состоянии, что, если б надо было сейчас сыграть отчаявшуюся, чуть не ревущую девочку, — это ей удалось бы запросто.
Но в такие моменты — если только человек действительно проявил силу воли и честно боролся с трудностями — к нему приходит удача. Оля увидела калитку в сплошном высоченном заборе. И, совершенно не надеясь, что она открыта, толкнула железную дверцу лыжной палкой.
Калитка открылась!
За ней была неплохо утоптанная дорожка, которая вела куда-то в столетние елки, которые уже являлись «личным лесом» господина Берестова и… его дочки. И по этой дорожке шла женщина. Услышав калиточный скрип, она быстро обернулась. Медленная, несколько удивленная улыбка появилась на ее лице:
— Олег?.. Хм, а ведь ты не Олег, правда?
— А я и не говорила, что я Олег, — улыбнулась Оля в ответ. — Мне можно сюда въехать?
— Думаю, что можно, — ответила женщина. — Ты ведь знакома с Лидой, верно?.. — Секунду она вглядывалась в Ольгу. — Понятно! Ты родная сестра Олега… — И наконец заключила: — Ты его близнец!
Тогда и Оля догадалась, кто перед нею:
— А вы Вера Петровна! Он мне про вас рассказывал.
Так оно и вышло. Вера Петровна тоже работала в усадьбе: убиралась, следила за бельем, ну и все тому подобное. С наслаждением снимая лыжи и втыкая их в снег, хитрая Оля подумала, что Вера Петровна — это же для нее сплошное везение.
А добрая женщина думала, что Ольга для нее — сплошное везение, потому что иначе калитка осталась бы незапертой, а это вовсе «не поощряется». Особенно после того пожара!
— При чем здесь после пожара? — сразу взялась за дело «госпожа сыщица». — Вы же первая говорили, что там само загорелось!
— Ишь, какая! — Вера Петровна покачала головой. — Вижу, ты не веришь в мою… «теорию»?
Ольге неудобно стало перед этой взрослой женщиной:
— Ну, вообще-то…
— А я и сама от нее не в восторге!
В это время они подошли к каменной махине Берестовского дома, рядом с которым даже вековые сосны казались лишь театральной декорацией.
Перед тем Оля заблаговременно сказала Вере Петровне, что устала, наездилась, что ударила коленку, И потому само собой получилось, что милая эта женщина позвала ее в дом. Все шло как по маслу!
— Там сейчас рабочие, — пояснила она. — Ремонт… после этого делают.
— Понятно…
— А коленку твою я могу посмотреть, — продолжала Вера Петровна, — я ведь раньше медсестрой работала…
Что ж, за всякое везение надо и расплачиваться! Хотя, с другой стороны, коленка — такое удачное место: у тебя, допустим, даже никакого синяка нет, но ты все равно можешь спокойно говорить, что она болит.
Нет, извините, спокойно не можешь. Потому что спокойно говорить такое — это надо совести не иметь!
Но так или иначе она оказалась в доме, только в той его — скажем прямо — небольшой части, которая была отдана… слугам.
Слово это, конечно, не совсем обычное. Но как же еще назвать людей, которые готовят хозяевам обед, следят за чистотой, охраняют. Ну и тому подобное.
— Вот здесь мой закуток, — сказала Вера Петровна. — Хочешь, полежи немного. А мне в тот дом надо сходить… Полежишь?
— Спасибо большое!
И она осталась одна. Прислушалась — в помещении слуг ни звука. Зато за стенами, на хозяйской территории, слышались «стук да гром» и голоса рабочих. Ольга быстро надела лыжные ботинки, которые ей пришлось снять, когда при Вере Петровне она ложилась на кушетку. Вышла из комнаты… Куда? Это был вопрос! Потому что ходить без спросу по чужому дому тоже, согласитесь, не очень-то…
Увидела несколько ступенек вверх и дверь с накинутым на нее крючком… Звуки вроде бы именно оттуда!
Откинула крючок, вошла в дверь. Да, несомненно — это была территория Берестова— Тут, кажется, даже пахло по-другому. Прошла через маленькую, большую и еще одну, на этот раз очень большую, комнату со множеством зеркал, потом — через что-то вроде зала, где в горшках, деревянных корытцах и кадках росли различные… различнейшие растения. Тут и воздух был особый — влажный, пряный, заметно подогретый… «Зимний сад!» — догадалась Ольга. Прежде она в таких удивительных… садах не бывала.
Наконец оказалась в вестибюле, из него лестница шла наверх, где вовсю плескались и прыгали разные строительные стуки и бряки. Махнув рукой на осторожность, Ольга побежала вверх по лестнице… и попала в нечто похожее на зал, из которого уходило несколько дверей. Одна из них была приоткрыта. Именно та, которая была нужна ей. И в этом, кстати, ничего особенного нет. Дверь была открыта не по воле автора этих строчек, а по самой жизни — ведь именно там шел ремонт. Остальные же двери, тут и гадать нечего, были заперты, как говорится в сказках, крепко-накрепко.
Ольга заглянула в ту приоткрытую дверь. Трое дядек в синих комбинезонах и бейсболках на голове трудились, как заведенные. Один из них без устали скреб пол стальным скребком. Двое других обивали стены, попорченные во время пожара, новой тканью.
И едва посмотрев на то, что осталось в комнате от печального происшествия, Оля поняла: ничего, ничегошеньки она тут установить не сможет. Все следы пожара исчезли!
Вообще это взрослое слово —разочарование. Но сейчас именно это испытывала Ольга Серегина, которая стояла на пороге той злосчастной комнаты и понимала: узнать она ничего не сможет!
Рабочие, между тем, как работали дружно и не покладая рук, так же дружно и стали собираться домой. Как будто бы даже одновременно глянули на часы. Потом аккуратно сложили инструмент — каждый в свой угол. Оля сбежала по лестнице в вестибюль, увидела, как они тоже спускаются, остановились перед дверью, сказали в переговорник, который был прикреплен тут же:
— Пульт?
— Слушаю! — И Ольга поняла, что это говорит охранник, который сидит в сторожке.
— Мы уходим, запирай входную!
— Есть, понял. До завтра, ребята!
Они ушли, дверь захлопнулась, и потом послышалось короткое гудение — это, вернее всего, сработал электронный замок… Тут Ольге пришло в голову: да ведь злоумышленник — если он был, конечно, — мог войти через дверь для прислуги!
И тут же поняла: да нет, это было бы слишком просто. Вернее всего, и дверь, в которую она сейчас вошла, так же запиралась… и, может быть, заперта сейчас, в эти самые мгновения.
«Больше дверь номер два не нужна…»
И охранник ответит: «Ясно, закрываю»… или что-нибудь в этом роде.
Почти с ужасом она бросилась через комнаты и зимний сад на территорию слуг. Толкнула дверь… уф, порядок, дверь была открыта.
— Оля, Оля! Ты где?
Вот это и значит «вовремя вернуться». Ее искала и звала Вера Петровна.
«Что же делать? Сказать: в уборной была — так я не знаю, где тут у них это заведение… Вот же елы-палы!»
И Ольга тихо выскользнула на улицу… А там разберемся!
Глава XXXI
Снегири и не только…
Однако разбираться надо было прямо сейчас, в данную секунду. Ее ведь могли увидеть. И спросить: ты чего на улице делаешь? Гуляешь?.. А говорила — вся такая больная-усталая!
И тут счастливая мысль пришла Ольге в голову: лыжи! Она ведь лыжи оставила посреди этого хоть и огороженного, но все-таки леса! А вдруг она — такая вот жуткая крохоборка и скопидомка — трясется за свои лыжечки? И значит, вполне может, даже и с больной ногой, за ними отправиться!
Оля побежала по дорожке, и скоро могучие спокойные елки спрятали ее от глаз… каменного дома. Тогда она пошла спокойнее, обнаружила свои лыжи, естественно, никем не тронутые. Связала их аккуратно кожаными ремешками, которые были у нее в кармане, водрузила лыжи на плечо, попробовала, как она будет хромать, когда выйдет к берестовскому замку, — получалось вполне прилично. Ну и пошли тогда!
Время, между тем, быстро, как это и всегда бывает в короткие январские денечки, катилось к вечеру. В погожем, украшенном несколькими облачками небе все явственнее и ярче разгорался закат. Здесь, среди елей, он был особенно прекрасен и торжествен. Каждая ветка светилась по-своему. И Ольга вдруг поняла, какие это могучие, терпеливые деревья. Не охнув, ни разу не пожаловавшись, они держали на руках своих целые пуды ноябрьского, декабрьского да и январского снега. А впереди их ждали еще февральский и мартовский снега… Мартовский, между прочим, особенно тяжел, потому что будет весь пропитан водой!
