Владимир Кузьмин - Конверт из Шанхая
– Вы так рассказали, будто ничего особенного и не было. А в самом деле ваша работа очень похожа на подвиг! – искренне сказала я.
Алексей Павлович здорово смутился, но отнекиваться не стал.
– Шла бы речь обо мне одном, стал бы перед вами скромничать. Но вот товарищи мои и в самом деле герои. А коли я от них не отставал ни в чем, может, и я герой. Немного совсем.
Мы повыспрашивали у Алексея Павловича некоторые любопытные подробности, но вскоре Машу позвали обедать, да и мы с новым добрым знакомым решили, что пора перекусить, и разошлись.
После обеда к нам на секунду заглянул Иван Порфирьевич.
– Ну что, Дарья Владимировна, – спросил он, – удалось вам сократить список подозреваемых?
– На одного человека. Я теперь готова поручиться за капитан-лейтенанта.
– У меня дело еще хуже. Я прибавку к числу подозреваемых получил. Поездная бригада в таком составе ездит не первый раз, все друг друга знают. А вот сопровождающие багажный вагон – новые люди. Более того, один из них на железную дорогу поступил только что. И сразу попал на такой поезд! Все в один голос говорят, что без связей здесь обойтись не могло. Или без взятки.
– А тот запойный? – спросил дедушка.
– Официанты и проводник говорят, что его вроде в бесчувственном состоянии загрузили. Так он с тех пор в себя приходит. Но как-то странно… На кнопку нажмет, дождется официанта и из-под одеяла заказ делает. Принесут, он опять под одеялом. Так что лица его толком никто и не видал. Вот такие пироги.
В дверь постучали, за порогом оказался Александр Александрович, а за его спиной несколько дам.
– Не помешали?
– Нет, нет. Заходите.
– Заходить мне особо незачем. Дело вот как обстоит: мы, чтобы свою и чужую скуку развеять, затеяли на завтра устроить еще один дивертисмент. Новость эта тут же стала всем известна, и ко мне нагрянула делегация из другого вагона второго класса. И знаете, о чем они спрашивали и просили? Их более всего прочего интересует, примет ли участие в концерте артист Кузнецов? Вот я привел их всех за ответом непосредственно к вам.
Дед, понятное дело, смутился, но вида, конечно, не подал. Встал, поблагодарил дам за внимание к его скромному таланту, пообещал выступить.
– Так мы очень на это надеемся, – сказала самая бойкая из трех дам.
– Раз Афанасий Николаевич обещает, значит, так оно и будет, – решилась я помочь дедушке, за что была удостоена ревнивого взгляда еще одной дамы. Еле удержалась, чтобы не показать ей язык.
– А дочь ваша, Афанасий Николаевич, не примет ли участие в представлении? – антрепренер решил подыграть мне и назвал меня дочерью, а не внучкой. Но вот суть вопроса поставила меня в тупик. Видя мое недоумение, он пояснил:
– Ну вы же готовили с вашей подругой какой-то номер. Кстати, как вам мой совет? Пришелся к месту?
– Да, да. Ваш совет был очень кстати и нам здорово помог. Но номер наш, скажем так, не готов для показа широкой публике.
– Вам виднее, сударыня, вам виднее.
Господин Корсаков откланялся и пошел по коридору к своему купе, дамская делегация поулыбалась кумиру, то есть дедушке, и тоже нас покинула. Тут же засобирался уходить и Иван Порфирьевич.
– Экая незадача! – озаботился дедушка, когда мы остались наедине.
– У тебя в запасе столько номеров, что и непонятно, отчего ты задумался. Спой тот романс…
– Я не о том. Отвык я от дамского внимания.
– После твоего дебюта в Томске вокруг тебя дамы и даже девушки еще как увивались, – не согласилась я. – И ничего плохого в том нет.
– Ладно, давай-ка пьесой, что ли, займемся?
Но заняться переводом нам не удалось. Не оттого, что кто-то помешал, напротив, было на удивление тихо и спокойно, но сами мы начали уже спустя четверть часа клевать носами. Дедушка, конечно, лег чуть раньше моего, а встал немного позже, но все равно не выспался. Обо мне и говорить нечего. Мы решили со сном бороться самым действенным способом – лечь и выспаться. Дедушка даже высказался в том духе, что сон жизненно необходим для организма. Спать мы собирались часа полтора, а проспали все три. Могли и больше, но мне принесли телеграмму.
Стук в дверь меня разбудил, но сон отпускать меня так просто не желал.
– Госпожа Кузнецова-Бестужева в этом купе едет? – послышалось за дверью.
– Да я ж тебе сказал, что в этом. Спят они, но раз ты по делу, так стучи громче.
– Не надо стучать, – крикнула я, спрыгивая вниз. – Сейчас открою.
Глянула на себя в зеркало, поправила волосы и платье, отворила. Посыльный был мальчишкой лет четырнадцати.
– Вам телеграмма, барышня, – видимо, для солидности он старался говорить басовито, но выходило у него из рук вон плохо. – Извольте получить и расписаться вот здесь.
Я черкнула карандашом, где мне показали, и сразу принялась распечатывать телеграмму. Телеграмма у Пети получилась длинной. Раза в три длиннее моей.
«Здравствуйте, Даша. Следствие показало, что некто гражданин Сидоров, занимающий в Восточном банке должность письмоводителя и по сей причине хорошо знакомый работникам почты, за несколько дней до отъезда г-на Соболева отправлял телеграммы в Иркутск и Шанхай. Содержание обеих сводится к сообщению об отъезде г-на Соболева с указанием точного срока и номера поезда. Депеши были отправлены не за счет банка, то есть частным порядком.
Никита просит, чтобы вы про содержание никому ничего не говорили, а то нам достанется. Я за этим Сидоровым еще послежу. Вам привет от Михаила Аполинарьевича, мы с ним в банке повстречались, он там тоже справки наводил.
Скучаю очень. Написал большое письмо. До свидания».
Мальчишка все еще стоял, и я сообразила, что это он чаевые ждет. Дала ему гривенник, но он не ушел:
– Может, ответ дать желаете? Так я прямо здесь приму.
– Хорошо. Подождите минутку.
Я еще раз пробежала по тексту глазами. И села писать ответ.
«Попробуйте узнать, не выезжал ли недавно г-н Соболев в Иркутск или Шанхай. Тоже скучаю. Тоже написала письмо. До свидания».
Подала ответ мальчишке, тот глянул в него и сразу сказал:
– Вы, барышня, адрес забыли указать.
Пришлось вписывать адрес. Принимая повторно мою телеграмму, мальчишка не удержался и сказал:
– Вот извечно так. Всякие глупости написать не забывают, а про адрес и не подумают. Одно слово, барышни!
И сел на пол. Потому как я таких слов стерпеть не смогла и чуть подбила ему ногу. Мальчишка все понял правильно, не стал обижаться, а тем более хныкать, а занялся своим делом. Быстро-быстро пробежал по словам кончиком карандаша и тут же выдал итог:
– Рубль тридцать пять за простую, четыре рубля и пять копеек за срочную.
Я дала ему рубль и полтину, разрешила сдачу оставить себе.
– Благодарствую. И это… пардону прошу. Глупость брякнул. А вы меня вон как ловко.
– До свидания, – улыбнулась я ему.
– До свидания, – вполне галантно приподнял он свой картуз. И убежал.
Я посмотрела ему вслед и представила, как телеграфист сейчас станет отправлять мою телеграмму. Потом еще раз перечитала послание Пети. Знать бы заранее, что это послание станет началом бурной череды событий, которые завяжутся столь сложным узлом!
18
Вернувшись с почты, дома Петя на всякий случай обдумал все, что им было сделано, и все ли, что нужно, было сделано. Получилось, что не все. Нет, на Дашин вопрос он ответ дал. Но стоило еще разузнать подробности. То, что у Соболева не было при себе ценностей, – очень важно. Но, может, было у него нечто, о чем даже близкие ему люди не знали? Стоит расспросить домашнюю прислугу и в банке, не случалось ли чего необычного в последнее время, куда ездил, с кем общался. А главное, нужно проследить за этим Сидоровым. Вдруг у него сообщники какие есть?
Одному со всем этим не справиться. Обращаться к Михаилу – так у того своих дел довольно. Стоит попросить Никиту, все равно тому делать нечего. И кучера попросить стоит. Человек он очень умный и в прошлый раз помощь оказал важную. А уж с прислугой Иван Парфенович лучше всех переговорить сумеет. Пусть, к примеру, сводит сторожа в кабак!
Успокоив себя таким планом действий, Петя занялся своими фотографическими делами. К его удовольствию, последний из напечатанных портретов Даши вполне удался.
Поутру, глянув на часы, он первым делом подумал, что вот-вот Даша получит его телеграмму, которую он отправлял с таким расчетом, чтобы не обеспокоить ее среди ночи. Представил, как она читает его послание, как добирается до последних слов… И как улыбается этим словам, совершенно как на том фотопортрете. И загрустил. Но ненадолго, потому что его ждали дела.
Первым делом он отправился в свой гимнастический зал, который со дня их знакомства изменился очень сильно. Раньше здесь были лишь турник и гири, а сейчас добавилась шведская стенка, подвесная трапеция, в углу стояли шесты и фехтовальные рапиры. Первое время, едва начав уроки и поняв, что у него кое-что начинает получаться, он изо всех сил рвался применить свои новые умения на деле. Но вскоре эта тяга пропала. А вот желание учиться все новому и новому выросло. Поэтому он ежедневно приходил сюда уже без Даши и продолжал занятия. Жаль, что для фехтования или той же драки на палках одному значительных успехов не достичь. Может, стоит попросить кавалера Ани Королевой, поручика, чтобы позанимался с ним?
