Мария Грипе - Сесилия Агнес – странная история
Нора с Хульдой поступили как раньше, остались на веранде и взяли еду туда. Стариков это привело в легкое замешательство. Они толком не знали, что и думать. Подходили к двери, заглядывали. Хульда веселилась от души.
– Видишь, до чего любопытные! Прямо сгорают от зависти.
Раз-другой какие-то старушки подходили поздороваться с Норой и разведать, кто она такая. Им ужасно хотелось присесть рядом, невзирая на сквозняк, однако Хульда с улыбкой, но твердо отрезала: им с Норой требуется одиночество. Надо очень многое обсудить.
Любопытства у стариков от этого, понятно, не убавилось.
– Можешь мне поверить, – восторженно усмехнулась Хульда, – они, того гляди, лопнут от любопытства!
Продолжить разговор не удалось. Старикам конечно же приспичило пить послеобеденный кофе на веранде, и они, гремя чашками, один за другим потянулись сюда, так что скоро помещение было набито битком.
Втайне торжествуя, все сидели, помешивали в чашках и озирались по сторонам.
Нора встала. Пора на автобус. Если она опоздает, то до дома сегодня вечером уже не доберется.
Хульда проводила ее до крыльца.
– Спасибо, что навестила меня, Нора, милая.
– Можно мне еще приехать?
– Обязательно. И не откладывай надолго.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Что именно из всего того, что она узнала, можно рассказать Дагу? В автобусе по дороге домой Нора только об этом и думала. Она была совершенно ошеломлена. Необходимо поразмыслить. Столько сразу навалилось. Сперва надо самой хорошенько разобраться. Но ведь Даг наверняка ждет и сгорает от любопытства.
Кое-что она, безусловно, ему расскажет, но не все. Пока не все. Например, насчет бабушки. Прежде чем выкладывать, нужно поговорить с самой бабушкой. Странно все ж таки. До поры до времени, пожалуй, стоит помолчать.
Больше всего ей сейчас хотелось посидеть наедине с Сесилией. С куклой. Она так по ней стосковалась. Они связаны родственными узами, теперь она знает. Но существуют и другие узы, поважнее. Потому-то Хедвиг и желала, чтобы кукла попала именно к ней. И она, кажется, догадывается, в чем тут дело. Хедвиг и Сесилия стремились сообщить ей что-то, чего прямо сказать нельзя. Она должна сама дойти до сути. Выяснить для себя, понять.
Н-да, так что же сказать Дагу?
Но эта закавыка разрешилась сама собой. Дага не было дома. Удивительно! Он же знал, что Нора поехала к Хульде! Она не сомневалась, что он будет ее ждать. А он взял и ушел. Ушел! Не похоже на него.
Потерял интерес? Невольно она ощутила легкий укол обиды.
Нора стала ждать. И ни о чем больше не могла думать. Даг вернулся, когда она уже легла в постель и погасила свет. За дверью послышались его шаги. Видимо, он проверял, не спит ли она. Можно бы, конечно, зажечь свет и встать, но она отбросила эту мысль. Если он потерял интерес, то…
Утром, когда Нора пришла на кухню, Дага уже и след простыл. Очень куда-то торопился, сказала Карин. Кое-как чашку чая выпил и ускакал. За весь день он дома так и не появился, даже ужинать не пришел. Оно конечно, выходные есть выходные, каждый волен делать что хочет.
И все же! Почему Даг так себя ведет?
Может, решил показать, что держит обещание и не любопытничает?
Но тогда он явно хватил через край. Такого она в виду не имела. Просто считала, что чужие секреты выдавать нельзя. Например, секреты Сесилии. Поговорить-то можно и о другом.
Дурачок он, этот Даг.
А вдруг он все-таки обиделся, что она решила держать ситуацию в своих руках? Нет, вряд ли, этого он бы скрывать не стал. Наверняка бы сказал.
В общем, такое поведение совершенно на него не похоже.
Андерс и Карин ничего не знали. Когда Даг не пришел ужинать, она, конечно, спросила, где его носит, но они только руками развели. В балетной студии, наверно? И ведь совершенно не волнуются. Ничего не разузнаешь… Может, он в балете, а может, и нет… И как назло, у нее целая куча новостей! А поговорить, по обыкновению, не с кем.
Назавтра та же история. Когда Нора вернулась из школы, Даг по-прежнему блистал своим отсутствием. И к ужину он опять не придет. По телефону предупредил, как сказал Андерс.
– Чем же это он занят? Где его носит?
Волей-неволей она начинала терять терпение. Андерс только смеялся. Даг не пожелал сказать, где находится. Предупредил, что вернется поздно, а когда именно – не сообщил. Взрослый уже, имеет полное право не отчитываться в каждом своем шаге.
Нора промолчала, но была крайне озадачена. Взрослые и те обычно не делают секрета из своего местопребывания. И вовсе не считают, что от них требуют отчета. А уж если человек целых два дня даже к ужину не является, ему, уж во всяком случае, не мешало бы сообщить, где он.
– Наверняка это из-за балета, – сказала Карин. – Скоро спектакль, а у него роль. Он всегда помалкивает о своих делах. Считает, что иначе все пойдет наперекосяк.
Отчасти Карин, пожалуй, права. В балете у Дага были огромные амбиции. Вполне возможно, он сейчас усиленно репетирует, чтобы избежать соблазна и не вмешиваться в ее дела. Если вдуматься, это очень даже на него похоже.
Поскольку Даг где-то пропадал, с Мохначом почти все время гуляла Нора. В общем, она ничего против не имела, если б не ответственность – ведь положиться на Мохнача никак нельзя, он мог ни с того ни с сего сорваться с поводка и удрать. Поэтому лучше выводить его на прогулку вдвоем. А у Андерса и Карин вечно не было времени.
Лена нет-нет да и выручала, хотя постоянно ходить с Норой не могла. На прогулках она составляла Норе компанию, но не вызывать же ее всякий раз, как Мохначу приспичит задрать лапу возле дерева.
Чему быть, того не миновать. В конце концов Мохнач удрал. Смылся. При Лене. Они как раз возвращались с прогулки и остановились поболтать возле Нориного подъезда.
Мохнач все время вел себя замечательно, послушно бежал на поводке. Глядя на него, никто бы не догадался, что он замыслил очередную каверзу. В общем, обманул он их.
Держала Мохнача Лена. А он улучил момент, когда девочки стали прощаться и Лена протянула Норе поводок, резко дернулся и вырвался на свободу. А секунду спустя уже стремглав мчался прочь. Нипочем не поймать: пока они опомнились, его и след простыл.
Лена предложила сходить за великами и двинуть на поиски прямо сейчас. Она была безутешна и во всем винила себя. Нора постаралась ее успокоить.
Увы, Мохнач поступал так не впервые. И она точно знает: искать его бессмысленно. Он взял в привычку прятаться. Но пропадал обычно недолго, так что опасаться нечего. Надо просто подождать, когда он соизволит явиться.
Лена уехала домой, а Нора позвонила в полицию.
Однако на сей раз Мохнач возвращаться не спешил.
В бегах он провел трое суток. Даже Карин, обыкновенно не принимавшая его исчезновения близко к сердцу, забеспокоилась. Андерс поедом ел себя. А как обстояло с Дагом, Нора не знала. Когда они ненадолго встречались, она избегала его. Отношения между ними стали какими-то странными, Нора сама диву давалась.
Короче говоря, Мохнач не возвращался, и Нора вправду начала бояться, что на этот раз с ним стряслась беда.
На четвертый день после исчезновения, вечером, Нора (она успела тем временем подхватить насморк) сидела на кухне и, уныло перелистывая газету, присматривала за духовкой. Карин пекла хлеб и оставила ее следить за выпечкой, а сама пошла принять ванну.
Андерс смотрел телевизор, а Дага, как водится, дома не было.
Весь день поливал дождь, мелкий, серый, тоскливый. Уже стемнело, но он так и не прекратился. Будто на дворе осень, а не весна. Нора совсем загрустила.
Она обещала Хульде, что очень скоро опять ее навестит, но, пока простуда не пройдет, об этом и думать нечего. Не хватало только всех тамошних стариков перезаразить.
Значит, с визитом к Хульде придется повременить. И к бабушке тоже не съездишь, как рассчитывала. Сперва надо выяснить у Хульды все до конца, а уж после подробно допросить бабушку.
И Даг, дурень несчастный, вечно где-то пропадает! Нет, Норе вправду было не до веселья.
Неожиданно в кухне раздался звонок – позвонили у черного хода. Первый сигнал был короткий, нерешительный, второй – более долгий, настойчивый.
Кто бы это мог быть в такое время? Ведь уже почти полдесятого.
Нора пошла открывать.
Лампочка на черной лестнице не горела, так что за дверью царила непроглядная темнота. И в кладовке, где стояла Нора, тоже было темно. Она нервно пошарила рукой по стене, ища выключатель, но не нашла.
Как вдруг по ногам скользнуло что-то мягкое и влажное. Она испуганно вздрогнула и чуть не закричала. Но в тот же миг нащупала выключатель и зажгла свет.
Мохнач. Насквозь мокрый от дождя. Ишь, хвостом виляет. Пыхтит, язык на плечо. Нора так обрадовалась, что мигом присела на корточки и крепко обняла пса за шею.
И тут с лестницы донеслись торопливые гулкие шаги.
Это же наверняка тот, кто привел Мохнача! Уходит, спешит вниз по ступенькам.
– Эй, послушайте! – Нора выскочила на площадку, окликнула. Она по-прежнему слышала шаги, но никого не видела, темно ведь. – Эй! Кто там? Постойте!
